К Закату от Русколани — Царь венетам

Работа заняла много времени, но наконец охотник отшвырнул последний кусок древесины и смог разглядеть спасенного. Им оказался волчонок — всего нескольких дней отроду, обессилевший от страха и голода. Почему — то он остался без матери и братьев, обреченный на верную смерть в одиночестве. Чудовищная ветвь дуба — великана с растопыренными острыми сучьями неминуемо сломала бы ему спину, если бы волчонок не забился в ямку по соседству, напуганный стремительно приближающейся сверху тенью и скрипом, напоминающим хохот. Однако самостоятельно выбраться на свободу он уже не мог, а в довершение всего ветвь все же задела его заднюю лапу, распоров мясо до костей. Жить волчонку оставалось еще лишь несколько часов. Если бы не Светозар…

Охотник протянул руки к спасенному, и тот инстинктивно потянулся навстречу. И тут Светозара обдало невероятным, замогильным холодом -он ясно ощутил поблизости чье — то незримое присутствие. Нет, это не были добрые духи Леса или просто спрятавшиеся живые существа, это было нечто озлобленное и жестокое, напоминающее расплывчатые темные образы наших кошмаров. «Злое Дерево» не хотело отдавать свою последнюю жертву! «Оставь его мне, Человек!» — ясно приказывала бессмертная сущность мертвого дуба — «Оставь! Я запущу в разлагающуюся плоть свои мертвые сучья, и быть может — вскоре среди костей волчонка появится новый дубовый росток? Не лишай меня последней добычи, Человек. Не переходи дорогу Силам Ночи, бесконечно более могущественным, чем выдуманные вами Боги!»

Светозар поднял искалеченного звериного детеныша на руки и бережно понес прочь от страшного мертвого дерева, стараясь не тревожить раненую лапу. За спиною он ясно уловил немой вопль издыхающего дуба, проклинающего все живое.

Так впервые встретились лицом к лицу антиприродная Сила Тотального Разрушения и молодой охотник из племени лужан.

II

— … Нечего морду кривить! Давай шевелись, смутьян! С тобой будет заперт предводитель

истребленных нами северных дикарей, и если он за эту ночь сделает тебя бабой, мы особенно горевать не будем!

Рингалл окончательно пришел в себя и с трудом повернул голову на голос. Тяжелая дверь узилища была приоткрыта, и свет факелов резал гноящиеся, привыкшие к мраку глаза пленника. Сколько времени он уже провел тут? Странно, что его еще не казнили… Хотя еды Рингаллу тоже не носят. Может быть, Хейд вздумал уморить вождя пиктов голодом? Зачем это ему?

Тем временем невидимые стражники впихнули в каменную коробку какого — то человека. Секундой позже тяжелая дверь захлопнулась, и узилище погрузилось в темноту, едва пронизываемую жалкими лучиками света из пяти маленьких отверстий у самого потолка. Человек приподнялся на руках, ожидая, когда привыкнут глаза, затем подполз к самой дальней от Рингалла стене и сел, оперевшись о нее спиной. Когда -то ученик жреца, после — менестрель, а ныне — пленник всемогущего императора, насмешник, бродяга, смутьян и бунтарь Вальгаст из Винденны не ожидал ничего хорошего от грязного варвара, пусть и не подавашего признаков жизни.

С детства обладавший склонностью к сочинительству песен и цепким умом, Вальгаст должен был стать жрецом Небесного Господина, почитавшегося к Закату от Русколани с тех пор, как воины Хейда разрушили капища древних Богов и убили старейшин и магов. Надобно добавить, что повелитель вампиров ввел для подвластных народов общую религию, почитавшую за добродетель страдание и покорность господам (т. е. захватчикам) и обещавшую посмертное воздаяние в виде волшебного сада, полного всех мыслимых наслаждений. Судьей, которому и предстояло разделить людей на достойных войти туда и всех прочих, и был Небесный Господин, или Творец, т. к. якобы именно он, согласно новому вероучению, создал мир. Почему мир был создан именно таким, нельзя ли что — то изменить, да и вовсе — так ли все на самом деле — особенно никто не распрашивал, так-как за спиною учащих смирению жрецов маячили пыточные застенки, окровавленные копья и пламя костров. Вера в Небесного Господина и его Сад Счастья все перевернула с ног на голову: уродство почиталось выше красоты, слабость — выше силы, нищета — выше богатства, глупость — выше знания, одним словом — чем менее счастлив был человек при жизни, тем больше шансов было у него насладиться после смерти. Некоторые фанатики новой веры порывались было объявить пороком любовь и деторождение, но тут уж возмутился сам Хейд: рабы были ему необходимы. Другое дело, для удержания в узде этих рабов требовались красноречивые и искренне преданные вере жрецы.

Все предвещало Вальгасту блестящую карьеру в иерархии священнослужителей. И каково же было удивление его наставника и родителей, когда в пятнадцать лет юноша начал выказывать сомнения не просто в иных положениях своей веры, но в самом существовании Небесного Господина! Более того, он начал складывать возмутительные песни о древних языческих Богах и диких предках — варварах, сражавшимся друг с другом и с войсками великого императора Хейда!