40 миниатюр

В тишине

Я собака молодая,
Сёдня мой звездовый день,
Научилась громко лаять -
Гавкать-гавкать громче всех!
Но сейчас я в тишине -
Я лижу языком себе.
А потом я буду гавкать
На собак и на прохожих.
Только что-то нету кошек.
Может, встречу кошек завтра?
Но сейчас я в тишине -
Я лижу языком себе.
А теперь мне на помойку -
Надо жрачку добывать.
Кто-то выбросил гармошку
И успел в неё насрать
(кто-то выбросил губнушку -
научусь на ней играть)

Припев.
Должен быть талант голодным,
На гармошке я играю -
На губной. И меньше лаю.
Только сёдня день холодный.
И припев: Но сейчас я в тишине…

Мимо шла старушка в кепке,
Посмотрела на меня.
Бабка, дай мне свою кепку -
Буду бабки собирать…
Но опять я в тишине
Языком — себе-себе.
Но старуха менЯ взяла -
Забрала к себе домой.
Стишки бабка сочиняла,
Музыкант ей нужен свой.
И стоим мы в переходе,
Я с гармошкой, бабка с песней
И влетают бабки в кепку -
Кидают метко пешеходы.
И больше я не в тишине -
Некогда лизать себе.
Но посцать когда-то надо,
Как бабусе, так и мне,
Потому мы в тишине,
Отливаем лимонада.

Я всю жизнь мучился. Что ещё сказать? Я по жизни несчастный и забитый человек. Это я уже говорил. Но ладно, раз начал, можно и посмелее. Итак, я очень мучительное и длинное время не мог понять, чего мне не хватает; чего мне надо от этой злостной мерзкой… от этой жизни. Хотел употребить в её адрес несколько (семнадцать) оскорблений. Но сегодня я понял, потому что мне на ногу упала книга. Тяжёлая толстая книга, крупнее кирпича. И мне пришла в голову потрясающая мысль. Я поднял эту книгу и уронил ещё раз. Потом ещё. А потом хватнул об пол со всей силы. Снизу застучали в батарею соседи и завозмущались, какой идиот бьёт голову… В общем, молится богу; сказали идти в церковь («идти к чёрту» или «идти на хрен» — примечания автора). Но я пошёл с этой книгой на улицу. Я бил её об асфальт… Вы не поверите, но чем сильнее я её бил, тем на душе ставало всё легче и легче. Ко мне даже подошла какая-то женщина, спросила, что я делаю. Я объяснил и говорю: «А вы сами попробуйте!» Но она зависимостью от книг не страдала. Она пригласила меня к себе домой.

— Слушай, Таня! — Это была её молодая дочь. — Ты не поверишь, чем сейчас современная молодёжь занимается… Да оторвись ты от телевизора!

И она рассказала (в двух словах, или в трёх или в четырёх), что со мной произошло (честно признаться, я удивился её лаконичности; мне, чтобы так коротко выразить мысль, приходилось повесть целую написать). Дочка оторвалась от телека, глянула на меня и… тоже, не чрезмерно много слов потратила (когда я освободился от книжной зависимости, я узнал для себя много нового; раньше я думал, что люди мало говорят, потому что заторможены, а сейчас понял: потому что мы («интеллектуалы») слишком многословны, и ещё в каждой бочке затычка; никогда в ответ (или в вопрос) промолчать не сможем). Она сказала:

— А я думала, ты с сумасшедшими не общаешься. Не пристаёшь на улице к таким прохожим.

— Ну что ты! Сумасшедшего сразу видно. Он идёт и сам с собой разговаривает, или несёт в руках ботинки. У него даже неинтересно спрашивать, зачем он это делает! Ответит какую-нибудь глупость или нахамит.

— А что он ответит? — вырвался вопрос из меня; я не хотел спрашивать.

— Скажет, что ботинки несёт потому, что вчера нёс носки. Понял? — рассмеялась она своей шутке. Дочь Татьяна в это время шла в свою комнату; походка у неё была важная, горделивая и безразличная к окружающим. «Вызывающее» поведение, одним словом. — Сегодня несёт ботинки, а завтра опять будет носки нести. Если спросишь, почему он ботинки несёт сегодня, а не завтра, он ответит, что ботинки не вмещаются в карманы.

— А носки он, значит, в карманах носит? — задал я риторический вопрос.

— Слушай, чего это дочка моя обиделась. Понравился ты ей, верно! Ну-ка, беги за ней в комнату! — И шёпотом. — Подсмотри, что она там делает. А мне расскажешь.

Я пошёл. Должен был подумать уйти, но даже не подумал. Подошёл к закрытой двери в Танину комнату и стою, как столб.

— Заходи. Чего стоишь? — донёсся голос Тани.

Я подчинился.

— А, это ты, — отреагировала Татьяна. — А я думала, это мама. Чего пришёл?

— Мама пригласила.

— Да?

Она помолчала немного.

— Ну, сюда подойди.

Я опять подчинился. Подкаблучник недоделанный!

— Сними штаны, — последовало новое указание.

— Что? — сделал я вид, будто не расслышал.

— Штаны сними, — проговорила она внятно. — Или домой пойдёшь.

— Вы чаем хотя бы напоили!

— Ты чай сюда пришёл пить, — дошла до неё цель моего появления. — Мама, — повысила она голос, чтобы в другой комнате было слышно.