Безмолвный осенний день, в котором не было ни красок, ни звуков — только промозглый воздух, пропитанный свежестью дождя и новых могил. В такой день и в такую погоду Косте не хотелось ничего. Он думал лишь о том, как легко и незаметно его жизнь ускользает в никуда, оставляя после себя лишь воспоминания, похожие на лоскуты, вяло трепещущие на ветре времени, которые со временем так же истлевают, прекращают свое существование.
Добавить в моё избранное
197 мин, 17 сек 3351
Над его головой раскинулось тусклое серое небо. Поникший на скамье, он чувствовал всю тяжесть небосвода, безмолвно, нежно уговаривающего Костю забыться, заснуть, присоединится ко всем тем, кто уже так поступил и теперь лежит здесь, на пугающе небольшой глубине, в полнейшей тишине и темноте.
«Они ждут новых товарищей».
Костя не пошевелился и не открыл глаза, когда через звучание музыки расслышал приглушенный звук мотора автомобиля. Он был полностью охвачен тем, что слышит, и ощущениями робких прикосновений падающих с неба капель и легкого холода, коим сегодня было пропитано все: от свежего сентябрьского воздуха до деревянных планок скамьи, на которых он сидел.
Только когда он услышал шаги, Костя очнулся от подкатывающей дремы и поднял голову, глядя, как мимо него прошли мужчина с зонтом и маленький мальчик. Мужчина держал за руку своего сына, и Костя подавил в себе глупую ухмылку, едва не вылезшую на его лицо при виде их одинаковых, вычурных строгих костюмов. Из-под набухшего от дождевой воды капюшона, по краю которого вниз сбегали крупные капли, он проследил за ними взглядом, пока они не скрылись из виду за надгробиями. После этого Костя выключил плеер и поднялся со своего места. Никто не запрещал ему слушать музыку здесь, но почему-то идти дальше с наушниками в ушах ему показалось чем-то кощунственным.
Погода испортилась сразу же после обеда, как будто специально выждав тот момент, когда Костя отправится на свой странный променад и уйдет достаточно далеко от дома, чтобы дать ему основательно вымокнуть. Возможно, в любой другой раз он бы повернул назад, без особых сожалений, но только не сегодня. Костя не чувствовал ничего странного, но почему-то именно сегодня он ощущал нечто необычное в атмосфере города, нечто, что заставило его шагать дальше, преимущественно глядя только себе под ноги даже тогда, когда асфальт под ногами уже начинал медленно темнеть от бесшумно срывающихся капель дождя.
Костя спрятал озябшие руки в карманы, с нехорошим предчувствием в душе, что прогулка выйдет ему боком. Заболеть в такую погоду проще простого, и он только сейчас начинал задумываться, зачем он сегодня вообще куда-то отправился. Костя озирался по сторонам, сонно щурясь на серый свет и цепляясь взглядом за редкие фигуры людей, пришедших в выходной день на могилы родных и близких, на надгробия между которыми тянулись ухоженные прямые дорожки, деревья, растущие на территории старого кладбища.
Без каких-либо колебаний или раздумий он повернул в сторону могилы брата. Озираясь по сторонам, Костя медленно побрел по дорожке, и его мысли текли тем же неторопливым манером.
Сашу похоронили недалеко от входа. Костя, остановившийся перед низкой оградой, смотрел на серую плиту и незатейливый памятник, пытаясь понять, что он ощущает, глядя на все это.
«Что я здесь делаю?»
Он и отец были здесь несколько дней назад. Он пробыли на могиле Саши около часа, ни о чем не говоря. Отец красил ограду в черный цвет, лишь молча покачав головой, когда Костя вызвался помочь ему. Пока он работал, Костя сидел на скамье, глядя на светло-серую плиту, под которой лежал его брат. Он ненавидел это место. Мысль о том, что Саша теперь покоится на глубине двух метров, в тесном темном ящике, не давала ему покоя.
Костя уже проходил все это. Десять лет назад, когда умерла мама. Смерть Саши разбудила старый ужас, который Костя пережил тогда.
Прошло уже четыре года, как Саша умер. Болезнь срезала его меньше, чем за месяц, и то, что брату Кости было всего лишь девятнадцать, пугало еще больше. Как и несколько дней назад, Костя, глядя на могилу брата, пытался почувствовать это ушедшее время. Как и тогда, это оказалось неудачной попыткой. Пустой провал, заполненный идущими друг за другом событиями, и в тоже самое время — пустотой. Четыре года были приличным сроком, и Косте казалось, будто этого отрезка времени словно бы и не существовало, как и нет сейчас самого Саши. Есть только плоская серая плита и прямоугольный камень с небольшой фотографией в овальной рамке в центре. Это было и будет всегда, это прошлое, настоящее и будущее.
По идеально ровной плите медленно ползли три улитки. Они были большими, наверное, с ладонь, и Костя подумал, что раньше никогда не видел таких здоровых. Улитки, выставив в стороны длинные рожки, медленно передвигались, и он вздрогнул, наткнувшись взглядом на светлый лоскут материи на потемневшей от дождя плите. Глядя на него и пытаясь понять, что это, Костя испытал легкий укол потаенной тревоги.
Тем не менее, Костя только сейчас почувствовал это отвращение. Более того — теперь он думал, что всегда ощущал эту скрытую неприязнь. Ему всегда казалось, могила брата должна была вызывать знакомое чувство глубокого, успокаивающего самообмана, ощущение смирения, что все в порядке, смерть — это неизбежно.
Могила Саши всегда была чистой, место вокруг нее было лишено травы даже летом.
«Они ждут новых товарищей».
Костя не пошевелился и не открыл глаза, когда через звучание музыки расслышал приглушенный звук мотора автомобиля. Он был полностью охвачен тем, что слышит, и ощущениями робких прикосновений падающих с неба капель и легкого холода, коим сегодня было пропитано все: от свежего сентябрьского воздуха до деревянных планок скамьи, на которых он сидел.
Только когда он услышал шаги, Костя очнулся от подкатывающей дремы и поднял голову, глядя, как мимо него прошли мужчина с зонтом и маленький мальчик. Мужчина держал за руку своего сына, и Костя подавил в себе глупую ухмылку, едва не вылезшую на его лицо при виде их одинаковых, вычурных строгих костюмов. Из-под набухшего от дождевой воды капюшона, по краю которого вниз сбегали крупные капли, он проследил за ними взглядом, пока они не скрылись из виду за надгробиями. После этого Костя выключил плеер и поднялся со своего места. Никто не запрещал ему слушать музыку здесь, но почему-то идти дальше с наушниками в ушах ему показалось чем-то кощунственным.
Погода испортилась сразу же после обеда, как будто специально выждав тот момент, когда Костя отправится на свой странный променад и уйдет достаточно далеко от дома, чтобы дать ему основательно вымокнуть. Возможно, в любой другой раз он бы повернул назад, без особых сожалений, но только не сегодня. Костя не чувствовал ничего странного, но почему-то именно сегодня он ощущал нечто необычное в атмосфере города, нечто, что заставило его шагать дальше, преимущественно глядя только себе под ноги даже тогда, когда асфальт под ногами уже начинал медленно темнеть от бесшумно срывающихся капель дождя.
Костя спрятал озябшие руки в карманы, с нехорошим предчувствием в душе, что прогулка выйдет ему боком. Заболеть в такую погоду проще простого, и он только сейчас начинал задумываться, зачем он сегодня вообще куда-то отправился. Костя озирался по сторонам, сонно щурясь на серый свет и цепляясь взглядом за редкие фигуры людей, пришедших в выходной день на могилы родных и близких, на надгробия между которыми тянулись ухоженные прямые дорожки, деревья, растущие на территории старого кладбища.
Без каких-либо колебаний или раздумий он повернул в сторону могилы брата. Озираясь по сторонам, Костя медленно побрел по дорожке, и его мысли текли тем же неторопливым манером.
Сашу похоронили недалеко от входа. Костя, остановившийся перед низкой оградой, смотрел на серую плиту и незатейливый памятник, пытаясь понять, что он ощущает, глядя на все это.
«Что я здесь делаю?»
Он и отец были здесь несколько дней назад. Он пробыли на могиле Саши около часа, ни о чем не говоря. Отец красил ограду в черный цвет, лишь молча покачав головой, когда Костя вызвался помочь ему. Пока он работал, Костя сидел на скамье, глядя на светло-серую плиту, под которой лежал его брат. Он ненавидел это место. Мысль о том, что Саша теперь покоится на глубине двух метров, в тесном темном ящике, не давала ему покоя.
Костя уже проходил все это. Десять лет назад, когда умерла мама. Смерть Саши разбудила старый ужас, который Костя пережил тогда.
Прошло уже четыре года, как Саша умер. Болезнь срезала его меньше, чем за месяц, и то, что брату Кости было всего лишь девятнадцать, пугало еще больше. Как и несколько дней назад, Костя, глядя на могилу брата, пытался почувствовать это ушедшее время. Как и тогда, это оказалось неудачной попыткой. Пустой провал, заполненный идущими друг за другом событиями, и в тоже самое время — пустотой. Четыре года были приличным сроком, и Косте казалось, будто этого отрезка времени словно бы и не существовало, как и нет сейчас самого Саши. Есть только плоская серая плита и прямоугольный камень с небольшой фотографией в овальной рамке в центре. Это было и будет всегда, это прошлое, настоящее и будущее.
По идеально ровной плите медленно ползли три улитки. Они были большими, наверное, с ладонь, и Костя подумал, что раньше никогда не видел таких здоровых. Улитки, выставив в стороны длинные рожки, медленно передвигались, и он вздрогнул, наткнувшись взглядом на светлый лоскут материи на потемневшей от дождя плите. Глядя на него и пытаясь понять, что это, Костя испытал легкий укол потаенной тревоги.
Тем не менее, Костя только сейчас почувствовал это отвращение. Более того — теперь он думал, что всегда ощущал эту скрытую неприязнь. Ему всегда казалось, могила брата должна была вызывать знакомое чувство глубокого, успокаивающего самообмана, ощущение смирения, что все в порядке, смерть — это неизбежно.
Могила Саши всегда была чистой, место вокруг нее было лишено травы даже летом.
Страница
1 из 57
1 из 57
