Сон в паутине

— Расскажи мне.

Она уже просила его об этом, и не раз. Катя все понимала, но Костя так ничего ей и не сказал. Как можно рассказать ей это? Костя сам не понимал, что видит во сне, почти каждый раз, когда он засыпал. Его изматывали скорее не сами дурные видения, а их непоследовательность. Он не знал, было бы ему проще, если бы он видел кошмары каждую ночь, каждый раз, когда ложился бы спать. Но сны, мало того, что были пугающе реальными и странными — все они были странными, но эти не лезли ни в какие ворота — они мучили своей неожиданностью и непредсказуемостью. Костя не знал, что и когда он увидит следующей ночью, его единственной мечтой за последние дни стало лишь желание уснуть и спать мертвым сном.

Да, она уже просила его рассказать о дурных снах. Теперь в ее голосе было нечто вроде мягкого требования.

«Ты так боишься за меня?»

— Слушай… я сам ни хрена понять не могу…

— Сейчас не надо ничего понимать. Просто расскажи.

Костя, не открывая глаз, нахмурился, пожевав губами:

— Саня…

Катя молчала. Подумав, что она не поймет, о ком идет речь, Костя сказал:

— Саша, мой брат. Помнишь, я рассказывал о нем?

Рассказывал… Катя никогда не видела его брата, даже по фотографиям. За время их знакомства, еще до того, как их отношения переросли в нечто серьезное, он обмолвился о своем брате лишь пару раз. Эти слова, которые он говорил о Саше, были из серии «У меня есть младший брат, его зовут Саня», и «он странный, у него куча увлечений, но он мне не мешает и я ему тоже». Катя не была дурой, она умела делать выводы из подобных рассуждений и слов, которые говорят словно бы нехотя, не желая развивать тему.

Они молчали и не шевелились. Костя вдруг понял, что больше не хочет ни шевелиться, ни говорить что-либо еще. Ему просто нравилось стоять так, ощущать тепло близкого человека, дуновение ветерка и приятные, едва ощутимые прикосновения последних солнечных лучей в этом году.

— Тебе снится твой младший брат?

— Ага.

«Наверное, сейчас она думает о том, что это дурная примета, видеть во сне мертвых».

Костя открыл глаза и поднял голову, взглянув на Катю. Она внимательно смотрела на него, чуть прищурив глаза.

— Хочешь, залезем в компьютере в сонник и посмотрим, что это предвещает?

— Я не верю во всю эту чушь.

— Ты хочешь получить объяснение?

— Да, но не такое.

— Ну хорошо. Что ты видишь еще?

Взгляд Кости помрачнел и стал тусклым, уголки его губ опустились:

— Коконы.

— Коконы?

— Ну да. Знаешь, как у гусениц.

— Брр.

— Медицинские бинты. А еще улитки. Огромные улитки. И что-то… — Костя нахмурился.

— Что?

— Что-то вроде насекомых. Бабочек, или пауков с крыльями, только… Короче, они тоже громадные.

— И еще Саша?

— Да, еще он.

— Ужас, — пробормотала она, и Костя не смог разобрать, слышит ли он в ее словах сарказм или же это настоящее беспокойство. Он бы и сам отнесся к подобному с легким недоверием, не столь серьезно, если бы эта проблема одолевала не его, а кого-то другого.

Да, ужас. Тот самый — тихий, невидимый всему остальному миру. И это было куда страшнее. Костя думал, что ему было бы куда легче, если бы хоть кто-то мог бы разделить все то, что ему пришлось вытерпеть и увидеть в своих собственных снах за последнее время.

— Фигня… — пробормотал Костя.