Добавить в моё избранное
197 мин, 17 сек 3354
Клякса под ним прыснула в разные стороны по полу вагона, издавая оглушительно-громкий треск. По телу Саши вновь прошла такая судорога, что Косте почудилось, будто бы он услышал какой-то хруст. Голова Саши дернулась так, как если бы у него была сломана шея; его негромкий стон стремительно перерос какое-то мычание, и тут же — в крик, который вмиг превратился в вопль. Звук его голоса привел Костю в себя. Последнее, что увидел Костя перед тем, как броситься бежать — это глаза его брата. Саша больше не смотрел на него, а только прямо перед собой. Его взгляд обрел смысл: в нем застыл ужас и боль, и оглушительный вопль, который слышал только лишь Костя, был полон страха, который нельзя было выразить иначе. Резкое шипение закрывающихся дверей подействовало, словно команда, и Костя отчаянно шагнул вперед, едва успев покинуть вагон за пару секунд до того, как створки сомкнулись, подобно губам чудовища, упустившего свою добычу. На ватных, негнущихся ногах он припустил в сторону лестницы, а ему вслед несся бессмысленный, и поэтому такой пугающий крик Саши.
Костя стремительно понесся к выходу, задыхаясь от страха. Саша — мертвый, закопанный четыре года назад на кладбище Саша — и этот ужас, который овладел им, по-хозяйски запустивший свои корни в разум Кости, лишил его возможности и желания делать хоть что-то, кроме как бежать. Темная пелена легла на его глаза; он не понимал, что он увидел, да и не хотел понимать. Страх поглотил все чувства и мысли, вместе со способностью трезво мыслить, не оставив кроме себя ничего другого. Единственное, что Костя мог пока сделать — это спасаться, выбираться из-под земли, бежать без оглядки домой. Чувствуя на себе взгляды прохожих, полные безразличия и в лучшем случае мрачного любопытства, чувствуя как он задыхается от страха и жара, охватившего его тело, как бешено колотится сердце, Костя понимал, что он вырвался. Однако останавливаться было рано. Ужас и паника дадут ему сил, чтобы с ним не повторилось то, что случилось с Сашей.
Костя не знал, что он видел, и что произошло с Сашей. Да и как могло произойти? В его уме сейчас в такт его частым шагам билась лишь одна мысль: его брат мертв, мертв как камень. Сейчас Костя был уверен в том, что избежит этой же участи. Во что бы то ни стало.
Проснувшись после обеда, он открыл все окна, очарованный теплым солнечным светом и спокойным ветерком. Так и не застелив постель и не приготовив себе ничего чтобы перекусить до ужина, Костя вяло передвигался по квартире, не зная, чем ему занять себя до того, как с работы вернется Катя. И даже когда она вернется, он не имел представления, что будет дальше. Посетив ванную, он умылся и посмотрел на свое отражение: ему казалось, будто на него смотрит он сам, только постаревший лет на пять. Эти синяки под заплывшими глазами, мутный взгляд и нездоровый цвет кожи напоминали Косте об обитателях сумасшедшего дома, хотя вид у него был как у просто приболевшего человека… по крайней мере, после посещения ванной комнаты и вида собственного отражения он утешал себя именно такой мыслью. Он чувствовал себя неуютно, находясь в одиночестве, даже в такой хороший солнечный денек, усталым, физически и морально разбитым, и это не было остаточным явлением, как после всякой ночной смены.
Можно было что-нибудь почитать, но он сомневался, что будет способен вникнуть в прочитанное в сонном состоянии. Можно было скоротать время за компьютером, посмотрев фильм или просто бесцельно пощелкав по любимым сайтам — он знал, как быстро в таком случае пролетит время — но, видно, не судьба. Его хватило лишь на то, чтобы включить компьютер, как тут же отбросить всякие мысли на этот счет. Костя понял, что голова будет болеть лишь еще сильнее.
Нет, к черту компьютеры и книги. Пусть его мысли смешаны, чувства притуплены, пусть он смертельно устал и хочет лишь спокойно спать, без всяких снов — он будет бороться со всем этим без этих глупостей. Он дождется Катю здесь, у окна, за пределами которого ярко сияет солнце.
Костя со вздохом облокотился на высокий подоконник, осторожно поставив чашку с крепко заваренным кофе на блюдце. За полтора часа, прошедших со времени, как он проснулся, он пил уже пятую чашку. Косте хотелось как можно скорее прийти в норму после дрянного отдыха. Сколько он спал? Это было сложно назвать даже дремой. Он помнил, как явившись домой в десятом часу, Костя посмотрел на приготовленную ему Катей кровать, ощущая лишь тоскливый ужас безысходности пополам со смертельной усталостью. Ему нужно было отдохнуть после ночной смены, хотя бы чуть-чуть, но мысль об отдыхе в качестве сна за последние две недели вызывала у него лишь отторжение.
Костя больше не хотел об этом думать и что-либо вспоминать. У него и так болела голова, глаза по-прежнему слипались, и чувствовал он себя отвратительно. Нет, будет лучше не думать ни о чем, пока он ждет возвращения Кати. Навалившись на подоконник, Костя смотрел в широко открытое окно, подставляя лицо солнечным лучам и ветерку.
Костя стремительно понесся к выходу, задыхаясь от страха. Саша — мертвый, закопанный четыре года назад на кладбище Саша — и этот ужас, который овладел им, по-хозяйски запустивший свои корни в разум Кости, лишил его возможности и желания делать хоть что-то, кроме как бежать. Темная пелена легла на его глаза; он не понимал, что он увидел, да и не хотел понимать. Страх поглотил все чувства и мысли, вместе со способностью трезво мыслить, не оставив кроме себя ничего другого. Единственное, что Костя мог пока сделать — это спасаться, выбираться из-под земли, бежать без оглядки домой. Чувствуя на себе взгляды прохожих, полные безразличия и в лучшем случае мрачного любопытства, чувствуя как он задыхается от страха и жара, охватившего его тело, как бешено колотится сердце, Костя понимал, что он вырвался. Однако останавливаться было рано. Ужас и паника дадут ему сил, чтобы с ним не повторилось то, что случилось с Сашей.
Костя не знал, что он видел, и что произошло с Сашей. Да и как могло произойти? В его уме сейчас в такт его частым шагам билась лишь одна мысль: его брат мертв, мертв как камень. Сейчас Костя был уверен в том, что избежит этой же участи. Во что бы то ни стало.
Проснувшись после обеда, он открыл все окна, очарованный теплым солнечным светом и спокойным ветерком. Так и не застелив постель и не приготовив себе ничего чтобы перекусить до ужина, Костя вяло передвигался по квартире, не зная, чем ему занять себя до того, как с работы вернется Катя. И даже когда она вернется, он не имел представления, что будет дальше. Посетив ванную, он умылся и посмотрел на свое отражение: ему казалось, будто на него смотрит он сам, только постаревший лет на пять. Эти синяки под заплывшими глазами, мутный взгляд и нездоровый цвет кожи напоминали Косте об обитателях сумасшедшего дома, хотя вид у него был как у просто приболевшего человека… по крайней мере, после посещения ванной комнаты и вида собственного отражения он утешал себя именно такой мыслью. Он чувствовал себя неуютно, находясь в одиночестве, даже в такой хороший солнечный денек, усталым, физически и морально разбитым, и это не было остаточным явлением, как после всякой ночной смены.
Можно было что-нибудь почитать, но он сомневался, что будет способен вникнуть в прочитанное в сонном состоянии. Можно было скоротать время за компьютером, посмотрев фильм или просто бесцельно пощелкав по любимым сайтам — он знал, как быстро в таком случае пролетит время — но, видно, не судьба. Его хватило лишь на то, чтобы включить компьютер, как тут же отбросить всякие мысли на этот счет. Костя понял, что голова будет болеть лишь еще сильнее.
Нет, к черту компьютеры и книги. Пусть его мысли смешаны, чувства притуплены, пусть он смертельно устал и хочет лишь спокойно спать, без всяких снов — он будет бороться со всем этим без этих глупостей. Он дождется Катю здесь, у окна, за пределами которого ярко сияет солнце.
Костя со вздохом облокотился на высокий подоконник, осторожно поставив чашку с крепко заваренным кофе на блюдце. За полтора часа, прошедших со времени, как он проснулся, он пил уже пятую чашку. Косте хотелось как можно скорее прийти в норму после дрянного отдыха. Сколько он спал? Это было сложно назвать даже дремой. Он помнил, как явившись домой в десятом часу, Костя посмотрел на приготовленную ему Катей кровать, ощущая лишь тоскливый ужас безысходности пополам со смертельной усталостью. Ему нужно было отдохнуть после ночной смены, хотя бы чуть-чуть, но мысль об отдыхе в качестве сна за последние две недели вызывала у него лишь отторжение.
Костя больше не хотел об этом думать и что-либо вспоминать. У него и так болела голова, глаза по-прежнему слипались, и чувствовал он себя отвратительно. Нет, будет лучше не думать ни о чем, пока он ждет возвращения Кати. Навалившись на подоконник, Костя смотрел в широко открытое окно, подставляя лицо солнечным лучам и ветерку.
Страница
6 из 57
6 из 57
