К Закату от Русколани — Дети Русколани

Свою готовность к героической гибели хотели было засвидетельствовать и прочие присутствовавшие, но скиф Аптархий остановил их, подняв руку.

— Старики рассказывали, что во время походов далеко на Полдень им приходилось сражаться с народами, чей строй так же трудно пробить лобовой атакой, как и строй ариев. Тогда вожди скифов ложным бегством успокоили сердца врагов, а когда те выступили, чтобы преследовать их, стремительно вернулись и атаковали, не дав врагу построиться. Так скифы победили превосходящего противника.

— Ты поведал мудрую историю, конунг! — отозвалась Морра Линдхольм — Но застигнуть Хейда в расплох невозможно. Если даже его воины-люди отвлеклись или заснули, то вампиры всегда начеку!

— Значит, нужно как-то усыпить внимание и вампиров, и самого Хейда! — сказал, нервно поправляя меховую накидку, Аптархий — Мы же собрались тут не решать, как нам половчее погибнуть, а как нам победить!

Володар обернулся, и его глаза встретили цепкий, внимательный взгляд Богумила. Волхв хранил молчание, но в голове царя ариев сами собой возникли некогда сказанные слова: «Царь не должен быть добр. Царь не должен быть зол. Он должен следовать Правде.»

Царь вновь обернулся к совету:

— Я знаю, что сдесь собрались честные и благородные люди. Поэтому я предам словам свои мысли. Пусть Хейда атакует небольшой отряд, отвлекая его внимание. Пусть враги начнут бой, построившись для боя с этим отрядом! В это время мы должны скрытно приблизиться к его лагерю — и напасть с нескольких сторон, чтобы ударить в слабые места Хейдовского построения, в тылы, по крыльям. И… Боги нам в помощь! По-другому мы все равно не победим Хейда.

— Но тот, первый, отряд… Он же обречен на гибель! — сказал Эйтаарс.

Володар невесело вздохнул:

— Война — это всегда кровь, и всегда смерть. Я знаю, кто не побоится верной гибели. Вратибой, тот, который одолел быка — с ним пребывает милость самого Перуна. Он выполнит приказ. Иначе Арьяварте конец…

Возразить решился один из старых бояр:

— Замысел-то… Уж больно ненадежный. А ну как узнает Хейд проклятый про нашу хитрость?

— А болтать не будем — так и не узнает! — откликнулся кто-то по соседству. Но говоривший не сдавался:

— Ну пусть. А гоже ли от праотцовских заветов отходить в искусстве воинском? Гоже ли по лесам бегать, а не всей мощью в чистом поле на врага ударять? Распылим силы вотще — Хейд верх-то и одержит!

Володар качнул головой:

— Пришло новое время. Время многочисленных армий и долгих войн. Скорость, внезапность — это ключи победы. Засады, стремительные переходы… Я знаю, в это трудно поверить — но нам стоит благодарить Перуна за то, что ариям первым выпала честь вступить в это новое время. Быть может — как победителям…

… А в пламени очага царю на миг померещились те картины сражений, которые он видел в Кольце Огня, когда призывал Громовержца…

Все было сказано и предопределено. Там, за стенами Зала Царей, за надежными стенами кремля, в чистом поле уже раскинулся великий военный лагерь, там пели песни, жгли костры, точили оружие, любили женщин… Володар раз за разом мерял шагами зал — и ему казалось, что многие столетия минули с тех пор, как здесь последний раз побывал неуверенный в себе, одинокий юноша, странным промыслом Богов названный царем.

Что с тобою, Володар? Лучше или хуже ты стал? Людские жизни для тебя — песок, текущий сквозь пальцы, прах под копытами твоего скакуна… Тебе поют славу бояны — по заслугам ли? Кто лучше тебя может ответить на эти вопросы? А ведь ты не можешь ответить.

На твоей совести, на твоих руках — кровь соплеменников, кровь брата, кровь любимой… Тот, кто говорит, что убийство на войне — не убийство, ничего не знает о войне. И ты давишь в себе эти мысли, эту слабость, чтобы хоть внешне уподобиться тому герою без страха и упрека, каким рисует тебя молва. Ты надел маску, чтобы стать сильнее, потому что когда ты был искренним — ты был слаб. Но разве Сила — не в Правде?

Великая Держава, созданная твоими предками… Боги, почему быть Вождем — так трудно?! На тебя надеется твой народ, в тебя верят все люди, порабощенные твоим врагом — а на кого надеяться тебе? И корона Царей оборачивается свинцовой тяжестью и ртутным ядом… Ты слишком одинок. Ты один — лицом к лицу со всем, что ты так ненавидишь.

А тот разговор с Моррой Линдхольм…

— Должно быть, ты понимаешь, конунг ариев, что между нами еще не все сказано? — без лишних предисловий начала гроссдроттнинг, когда они вновь остались наедине.

Володар только покачал головой. Его с недавних пор очень раздражало, когда говорили загадками. Морра почувствовала это и продолжила:

— От нас зависит судьба Закатных Земель.

— Ты говоришь это, когда полчища Хейда приближаются к Русколани?

— Да, говорю. Потому что если нас ожидает гибель, мы ничего не изменим.