Убить вампира

Тут пришла очередь удивляться её подруге.

— Да что ты такое говоришь, Леночка. Лайма же умерла два месяца назад.

Старушка заерзала в кресле, потянулась к Михайлову за поддержкой, но Елена Юрьевна была непоколебима. Она прищурилась, будто обдумывая сказанное, и подтвердила:

— Вот и я была поражена. — Она выпрямилась и уставилась мимо Михайлова куда-то в стену. — Я даже остолбенела, когда увидела её. Ну, думаю, призраки в доме появились. — Елена Юрьевна перевела взгляд на Михайлова. — Она и прошла в квартиру, ни разу не обернувшись, как лунатик какой-то. Я наверху стою, спускаться боюсь, думаю, неужто покойники мерещиться стали? Ущипнула себя, когда она в квартиру вошла, — нет, живая я. Может, думаю, её ущипнуть надо было?

Михайлов не знал, что и сказать. Старушка вроде на выжившую из ума не похожа, но слова её вполне можно принять за бред душевнобольного. Без малейшего сомнения она утверждает, что видела покойницу.

— Елена Юрьевна, а вы не ошиблись часом?— спросил Михайлов. — Не с этой ли женщиной вы тогда столкнулись?— протянул Михайлов фотографию Ракитиной.

Старушка аккуратно взяла из его рук снимок, удалила его на расстояние вытянутой руки и, прищурившись, с минуту рассматривала. Потом вернула Михайлову.

— Да нет, нет, что вы, не эта. Та и полнее была, и лицом потемнее.

— Но может, разглядеть её как следует вам не позволяло освещение?— спросил Михайлов.

— Да куда там не позволяло, — обиделась старушка. — Это я, наоборот, в тени стояла, а она на свету.

Михайлов все же опять протянул ей фотографию.

— Посмотрите еще раз, пожалуйста, Елена Юрьевна, еще раз, — попросил он.

Старушка снова взглянула на фото, выпятила узкие губы. На лбу её собрались складки.

— Нет, не эта, точно.

— А как же быть с тем фактом, что Лайма умерла больше месяца назад?— повторяя слова Алены Дмитриевны, сказал Михайлов.

— Я и сама удивлялась и никому до сих пор об этом не рассказывала: еще за дурочку примут. Ну а вы как-никак милиция, наверное, должны знать, иначе как вам расследовать?

— Вы правы, — сказал, поднимаясь, Михайлов.

— Вы что-то еще хотели узнать?— спросила Алена Дмитриевна.

— Да. Как жили супруги Кравченко? Вы не замечали между ними каких-нибудь ссор или распрей?

Алена Дмитриевна немного подумала.

— Нет, нет. Знаете, чтобы так, как другие — с криками, с грохотом — такого никогда не было. Да и жили-то они у нас всего несколько месяцев — что там увидишь? Ну, встретишь иногда на лестнице, поздороваешься. Нет, нормально жили. Как все. Еще что-то?

Видно было, что она всей душой хотела помочь Михайлову.

— Да нет, кажется, больше ничего, — направился к дверям Михайлов. — Я, пожалуй, пойду.

Алена Дмитриевна закрыла за ним дверь и вернулась назад.

— Странная эта милиция, — сказала Елена Юрьевна. — Им правду говоришь, а они не верят.

— Да как же поверишь в то, что ты покойницу встретила?

— А что мне покойница! Я ведь рассказываю то, что видела, — возмущенно ответила Елена Юрьевна, — а не выдумываю!

Михайлов еще с минуту постоял на лестничной площадке.

Старуха, видно, совсем тронулась. Смерть Лаймы Кравченко официально зафиксирована. Её похоронили. Цветы на могиле давно, наверное, проросли. Но и просто так, ради красного словца, вряд ли старуха болтала бы. Выходит, она все-таки кого-то видела? Кого? Переодетую Ракитину? Но Лайма и Ракитина даже отдаленно не похожи ни ростом, ни комплекцией. Тогда кто приходил в квартиру Кравченко накануне убийства?

Михайлов вошел в квартиру потерпевшего и набрал по телефону дежурную часть.

— Это майор Михайлов. Горюнов еще не вернулся?

— Нет, товарищ майор. Тут одна женщина пришла, говорит, что она мать того, убитого, что без головы.

— Кравченко?

— Наверное.

— А Семенов у себя?

— Сейчас узнаю.

Через минуту в трубке снова раздался голос дежурного:

— У себя, товарищ майор.

— Тогда скажи ему, пусть свозит мать Кравченко на опознание и обратно с ней в горотдел. Я к тому времени подъеду.

— Передам, товарищ майор. Если объявится Горюнов, что ему сообщить?

— Пусть тоже срочно едет к себе, нам надо встретиться.

Михайлов положил трубку. Кажется, лед тронулся. Он еще раз посмотрел на фотографию Лаймы на стене. Все-таки что-то знакомое проступало в четких чертах её лица. Глаза у Лаймы почти, как у Ракитиной. И если подбородок Ракитиной приделать вместо подбородка Лаймы, они, кажется, буду неразличимы. Неужели они в жизни были похожи?

«Черт его знает», — чертыхнулся Михайлов и, выйдя из квартиры Кравченко, закрыл на замок дверь.

Всю дорогу Бряка был не в себе. Он сидел на заднем сиденье, и его то и дело пробирала дрожь.