Убить вампира

— Разве вы не знали?

— Её отец сказал, что она умерла от воспаления легких. Молодой человек тоже не упоминал о причине её смерти. Впрочем, я тогда и не допытывался. — Священник на минуту задумался. — Выходит, она была самоубийцей?

— Простите её, батюшка, она же не со зла. Это я во всем виновата. Из-за меня Лайма на это пошла.

Вдруг Ольга заметила, что батюшка её совсем не слушает, а думает о чем-то своем. Она спросила его:

— Вы меня слышите?

— Мне говорил старый настоятель этого храма, — неожиданно, будто и не пропадал, начал говорить священник, — что есть что-то нехорошее в этих местах и рано или поздно оно проявится. Он ждал этого всю жизнь, но так и не дождался. Когда мне это рассказывал, я отказывался верить, считая всё выдумкой его старческого угасающего сознания, но теперь я понимаю: он предупреждал меня, как будто знал наверняка!

Ольга не могла взять в толк, о чем он говорит, и что-то страшное пронзило её. Она испуганно стала вглядываться в лицо человека, который нес неизвестно что.

— Так вы говорите, он сильно любил её?

— Да, — ответила ему Ольга.

— Как сильно?

— Очень, очень сильно, я бы сказала даже, безумно, — проговорила, хотя сама в такую любовь совсем не верила: не те времена, думала, для безумных страстей.

— И он пришел, чтобы сказать, что не может без неё жить, умолял её простить его и вернуться. Вернуться!

Священник не смог усидеть на месте, резко поднялся и заходил вокруг стола с купелью.

— Теперь я всё понимаю: он её вызвал!

— Откуда вызвал?— ничего не понимала Ольга.

Священник снова опустился возле неё на стул.

— Вы говорили, что она покончила с собой.

— Да. Повесилась.

— А он потом три дня ходил к нам в церковь и ставил за её упокой свечки. Поставит — и к ней на могилу. Вернется и снова уходит. Понимаете?

Ольга отрицательно покачала головой.

— Он хотел вернуть её!

— Но разве это возможно?

— Для этого мира ничего невозможного нет. Он не позволил её душе уйти на тот свет, раскаялся и попросил вернуться. И значит, она еще не мертва!

Ольга посмотрела на настоятеля как на сумасшедшего. Ей стало не по себе. Она поднялась, чтобы уйти, но священник удержал её.

— Постойте, постойте, вы неправильно меня поняли. Я вам кажусь, наверное, безумцем. Я сам себе порой кажусь ненормальным. Но вот вы пришли, сказали мне о них, и я сразу понял. Сядьте, пожалуйста, выслушайте меня до конца. Понимаете, в последнее время в округе стали происходить странные вещи. Говорю это не понаслышке. По крайней мере, два человека точно умерло при удивительных обстоятельствах. Я отпевал их. У обоих на шее ранки. Как будто укусы зверя. Я хоть и священник, но по части земной все же рационалист, и сам попытался для себя определить причину этих смертей и не смог. Потом в Пырьевке произошел падеж скота. Это они сообщили, что падеж. На самом деле раз в неделю корова оказывалась мертва, причем в её теле не оставалось ни капли крови!

— Ну и что?

— Теперь, когда вы рассказали мне всё, я понял, чьих рук это дело.

— И чьих же?— Ольга уже стала жалеть, что пришла сюда. Этот странный священник стал пугать её.

— Я думаю, что это… В общем, это Лайма их всех лишила жизни!

— Лайма?!— не могла поверить Ольга.

— Да. Она стала вампиром!

Это не укладывалось в голове. Ольга почувствовала, как у неё слабеют ноги.

— Я вам все объясню. Постарайтесь только понять меня. Пожалуйста.

Ольга посмотрела в глаза священнику. В них была мольба.

— Нет, — вновь вскочила со своего места Ольга. — Вы хотите убедить меня в том, что Лайма — мертвая Лайма! — каким-то чудом ожила и начала убивать людей и животных?

— Да, — ответил священник.

— И я должна верить этим россказням?

— Понимаете, существует поверье, что вампирами чаще всего становятся самоубийцы. Но с Лаймой этого, может быть, и не произошло бы, если бы в естественный ход вещей не вмешался её муж. В своем огромном раскаянии он не позволил душе Лаймы отойти на тот свет. Он умолял её вернуться к жизни, сам не понимая, к чему это может привести. Если бы он этого не хотел так сильно…

— Но это же какая-то нелепица!— не удержалась, чтобы не воскликнуть Ольга.

— Почему нелепица? Разве вам не приходилось поднимать находящегося при смерти человека своей огромной любовью? А те, кто находился в состоянии клинической смерти, разве не рассказывают они о том, что прежде чем забрать их в мир иной, у них всегда спрашивали, не ждет ли их кто-нибудь на этом свете? И разве вам не известно, что жизнь человека кончается только тогда, когда его ничто больше здесь не держит!— воскликнул настоятель.

— Во всё это трудно поверить.

— А вы поверьте.