186 мин, 49 сек 6012
Наталья не понимала, как можно видеть с закрытыми глазами, но она их отчетливо видела, чувствовала каждой клеточкой тела, и от этого было настолько страшно, что рассудок ее начал затуманиваться. На теле красивым узором расцветали кристаллики льда.
Она уже ничего не соображала, лишь слышала странный стук и отдаленный не то крик, не то шепот.
Молнегорск.
Утром, как ни в чем не бывало, мама, весело напевая, приготовила завтрак и, не обращая внимания на мой угрюмый вид и изучающие взгляды, весело чмокнула меня в макушку. Пожелав хорошенько повеселиться, ведь начались каникулы, убежала на работу. А я все не мог забыть ее пустой взгляд, белки закатившихся глаз, неестественно прямую спину. Если то, что происходит со мной, добралось и до мамы, то я обязан это предотвратить. Или я просто сошел с ума, и мне все это кажется.
Даже не умывшись, я уселся за стол и без интереса поковырял завтрак, силой впихивая в себя еду. Прошлая ночь оставила на мне неизгладимое впечатление, но промаявшись до утра, я вдруг понял, что у меня всего два варианта: пустить все на самотек и, скорее всего это закончится плохо, или попытаться разобраться. Хотя со второй частью у меня с самого начала не заладилось, я до сих пор не знал с чего начать.
Внезапная трель домашнего телефона прозвучала в тишине как гром среди ясного неба, заставив меня подскочить на месте и выронить вилку. Как оказалось, испугался я не зря. На том конце я услышал некогда родной, а теперь почти ненавистный и слегка подзабытый голос.
— Привет, сынок.
Почему-то я не удивился его звонку, но все равно был не готов к разговору. Голос у него был спокойный, слегка высокомерный и, как обычно, с нотками превосходства — словно он никуда не уходил, никого не бросал и вообще, никуда не девался. Просто ушел на работу, а теперь решил позвонить и узнать, что у нас сегодня на ужин и не надо ли купить хлеба, — Как мама? Надеюсь, школу без троек закончил?
— Привет?! Как мама? Школа? — я и так был на пределе, а услышав подобные вопросы, вообще взбесился. Мне хватило лишь одной малюсенькой искры, чтобы вспылить. Отец был последним человеком, с которым бы я хотел сейчас говорить. Постоянный стресс сделал меня совершенно несдержанным, — Черт подери, как мило с твоей стороны поинтересоваться! — с каждым произнесенным словом мой голос становился все громче, — Да все прекрасно! Мама работает, зарабатывает в пять раз больше тебя. Или даже в десять. Я — круглый отличник. Как только ты свалил, у нас стало все прекрасно. Что еще хотел узнать?
— Ну чего ты злишься, ты ведь уже не маленький и должен понимать, что взрослые иногда не сходятся характерами и расстаются… — в его голосе отчетливо послышалось раздражение, словно я был в чем-то виноват, не понимал очевидных истин, и мне нужно было их объяснять на пальцах, как несмышленому ребенку.
— Да, расстаются. Бывает. Но не врут десятки лет, глядя в глаза и изображая порядочного супруга. Почти год прошел, а ты лишь сейчас соизволил позвонить?! Ну, уж нет, избавь нас от своего внимания! Ты нам больше не нужен! — мой голос сорвался, и я перешел на истерический крик, — Слышишь, не звони нам больше никогда!
— Александр, быстро прекрати это! Как ты со мной разговариваешь…
— Да пошел ты!
Я не стал ждать, что он мне еще скажет и бросил трубку. Через десяток секунд телефон зазвонил вновь и я со злостью выдернул шнур. Наступившая тишина разозлила меня еще больше и я, схватив ни в чем неповинный телефон, с силой швырнул его о стену. Во все сторону полетели куски пластика. Мне стало немного легче, но злился я больше на себя — столько раз обдумывал этот разговор, что ему скажу и каким тоном, все должно было быть иначе. А в итоге я сорвался как неуравновешенный школьник, сведя на нет все свои слова. Теперь отец решит, что без него у нас все плохо, и я уверен, он будет злорадствовать и с умным видом говорит: «Видите, они без меня никто. Просто недалекая женщина и глупый ребенок».
— Я и есть ребенок. Я не знаю, что мне делать. Мне некому помочь.
Опустившись на корточки около стены я уткнулся лицом в колени и разрыдался, как слабак.
Дальше становилось все хуже. С каждым днем ситуация приобретала все более ужасающий характер. Я боялся сомкнуть ночью глаза, потому что стоило мне уснуть, как я оказывался непонятно где, меня кто-то преследовал, и я шарахался даже от собственной тени. Я привязывал себя к кровати, но по возвращению домой обнаруживал нетронутые ремни, словно я проскользнул сквозь них. Мама вела себя как обычно, за исключением полного игнорирования моего состояния; как только я задавал ей не те вопросы, ее взгляд становился пустым, глаза закатывались и я в безысходности, не в силах это наблюдать, сбегал подальше, а когда возвращался, все было снова нормально. Прямо идеальная семья.
Я не мог понять, почему она так себя ведет, и очень за нее боялся, хотя, пока я не затрагивал запрещенных тем, чувствовала она себя прекрасно, и это радовало.
Она уже ничего не соображала, лишь слышала странный стук и отдаленный не то крик, не то шепот.
Молнегорск.
Утром, как ни в чем не бывало, мама, весело напевая, приготовила завтрак и, не обращая внимания на мой угрюмый вид и изучающие взгляды, весело чмокнула меня в макушку. Пожелав хорошенько повеселиться, ведь начались каникулы, убежала на работу. А я все не мог забыть ее пустой взгляд, белки закатившихся глаз, неестественно прямую спину. Если то, что происходит со мной, добралось и до мамы, то я обязан это предотвратить. Или я просто сошел с ума, и мне все это кажется.
Даже не умывшись, я уселся за стол и без интереса поковырял завтрак, силой впихивая в себя еду. Прошлая ночь оставила на мне неизгладимое впечатление, но промаявшись до утра, я вдруг понял, что у меня всего два варианта: пустить все на самотек и, скорее всего это закончится плохо, или попытаться разобраться. Хотя со второй частью у меня с самого начала не заладилось, я до сих пор не знал с чего начать.
Внезапная трель домашнего телефона прозвучала в тишине как гром среди ясного неба, заставив меня подскочить на месте и выронить вилку. Как оказалось, испугался я не зря. На том конце я услышал некогда родной, а теперь почти ненавистный и слегка подзабытый голос.
— Привет, сынок.
Почему-то я не удивился его звонку, но все равно был не готов к разговору. Голос у него был спокойный, слегка высокомерный и, как обычно, с нотками превосходства — словно он никуда не уходил, никого не бросал и вообще, никуда не девался. Просто ушел на работу, а теперь решил позвонить и узнать, что у нас сегодня на ужин и не надо ли купить хлеба, — Как мама? Надеюсь, школу без троек закончил?
— Привет?! Как мама? Школа? — я и так был на пределе, а услышав подобные вопросы, вообще взбесился. Мне хватило лишь одной малюсенькой искры, чтобы вспылить. Отец был последним человеком, с которым бы я хотел сейчас говорить. Постоянный стресс сделал меня совершенно несдержанным, — Черт подери, как мило с твоей стороны поинтересоваться! — с каждым произнесенным словом мой голос становился все громче, — Да все прекрасно! Мама работает, зарабатывает в пять раз больше тебя. Или даже в десять. Я — круглый отличник. Как только ты свалил, у нас стало все прекрасно. Что еще хотел узнать?
— Ну чего ты злишься, ты ведь уже не маленький и должен понимать, что взрослые иногда не сходятся характерами и расстаются… — в его голосе отчетливо послышалось раздражение, словно я был в чем-то виноват, не понимал очевидных истин, и мне нужно было их объяснять на пальцах, как несмышленому ребенку.
— Да, расстаются. Бывает. Но не врут десятки лет, глядя в глаза и изображая порядочного супруга. Почти год прошел, а ты лишь сейчас соизволил позвонить?! Ну, уж нет, избавь нас от своего внимания! Ты нам больше не нужен! — мой голос сорвался, и я перешел на истерический крик, — Слышишь, не звони нам больше никогда!
— Александр, быстро прекрати это! Как ты со мной разговариваешь…
— Да пошел ты!
Я не стал ждать, что он мне еще скажет и бросил трубку. Через десяток секунд телефон зазвонил вновь и я со злостью выдернул шнур. Наступившая тишина разозлила меня еще больше и я, схватив ни в чем неповинный телефон, с силой швырнул его о стену. Во все сторону полетели куски пластика. Мне стало немного легче, но злился я больше на себя — столько раз обдумывал этот разговор, что ему скажу и каким тоном, все должно было быть иначе. А в итоге я сорвался как неуравновешенный школьник, сведя на нет все свои слова. Теперь отец решит, что без него у нас все плохо, и я уверен, он будет злорадствовать и с умным видом говорит: «Видите, они без меня никто. Просто недалекая женщина и глупый ребенок».
— Я и есть ребенок. Я не знаю, что мне делать. Мне некому помочь.
Опустившись на корточки около стены я уткнулся лицом в колени и разрыдался, как слабак.
Дальше становилось все хуже. С каждым днем ситуация приобретала все более ужасающий характер. Я боялся сомкнуть ночью глаза, потому что стоило мне уснуть, как я оказывался непонятно где, меня кто-то преследовал, и я шарахался даже от собственной тени. Я привязывал себя к кровати, но по возвращению домой обнаруживал нетронутые ремни, словно я проскользнул сквозь них. Мама вела себя как обычно, за исключением полного игнорирования моего состояния; как только я задавал ей не те вопросы, ее взгляд становился пустым, глаза закатывались и я в безысходности, не в силах это наблюдать, сбегал подальше, а когда возвращался, все было снова нормально. Прямо идеальная семья.
Я не мог понять, почему она так себя ведет, и очень за нее боялся, хотя, пока я не затрагивал запрещенных тем, чувствовала она себя прекрасно, и это радовало.
Страница
38 из 52
38 из 52