Добавить в моё избранное
183 мин, 18 сек 3690
Если смог застрелить без колебаний и особых терзаний безобидного милого песика, то человека, вставшего у меня на пути, уберу и подавно. Была бы осознанная необходимость. И оружие.
Со временем чувство пустоты и непоправимой ошибки ушло куда-то вглубь. Но даже спустя месяцы я так и не смог посмотреть Найде в глаза. И никогда уже не смогу.
Разгорелся огонь на левой половине груди. Каждый вдох отзывался острой болью. Именно она привела меня в чувство. Я начал дышать. Я смог жить дальше.
Левая рука отказала — не хотела гнуться, только пальцы мелко дрожали. Пришлось положить пистолет на бордюр возле себя. Протер ладонью лицо — оно оказалось забрызгано кровью, да и из носа текло не слабо. Вытер ладонь об штаны и полез разбираться с попаданием. Блядь, да меня же убить могли! Насмерть!
Вы будете смеяться, но подыхающая у моих ног сволочь знала, куда стрелять! В самое чувствительное для менеджера место. Да нет же, не в задницу! Меня застрелили прямо в кошелек! Нормальный лопатничек — фирменный, все еще шикарно пахнущий натуральной кожей и типографией Гознака. Пуля пробила плащ, карман, три стенки кошелька, приличный слой бумажных купюр, пачку пластиковых карт и увязла в кармане с монетами. Два дня закупок переполнили отделение под мелочь железяками разного достоинства. Деньги меня чуть не погубили, но они же меня и спасли. Удар немного смягчила рубаха и футболка. Ну и слой подкожных запасов. Может быть и ребро не сломано даже. Синяк позудит-позудит и будем жить дальше. Крови-то не было! А нос мне и раньше разбивали. Похожу недельку с эффектом Доплера — бабы больше любить станут, а мужики уважать… Сейчас, когда набираю эти строки на клавиатуре ноутбука, с улыбкой вспоминаю, как в кабинете физики школьные затейники мастерски пририсовали портрету Кристиана Доплера, чьим именем названо важное че-то там про свет и волны, два абсолютно симметричных фингала. Все драчуны школы, получившие результативный удар в нос гордо именовали свое боевое украшение «эффектом Доплера».
— Ты как? Виктор, отвечай!
— Не убивайте, не надо, не убивайте!
— Витя, что с тобой? Ты меня слышишь?
— Не убивайте, а? Ну, пожалуйста-а…
Че они так разорались, эти странные люди? Стоят так далеко, а шуму от них… Да еще эта идиотская песенка на заднем фоне — бу-бу-бу прокуренным голосом под гитару, че-то про лагеря и про невиноватых пацанов. Я поднялся, выдохнул, осмотрелся. Засунул распотрошенный «бронебумажник» назад. Убрал в карман куртки снова оказавшийся в руке ПММ. Подмел требуху обратно в сумку. Подобрал кастрированный по самое не могу дробовик, и засунул его подмышку. Одной рукой справляться все же оказалось неудобно. Следом подобрал револьвер, похлопал им умирающего бандита по плечу с голливудской банальщиной вроде: Далеко не уходи, чувак.
Так, понятно, пока я играл в уличных стрелков, точнее пока еще только огребал по сусалам, Ваня зашел со спины и в короткой беспощадной схватке взял в плен двух членов стихийной молодежной ОПГ. А зачем? Нам пленные не нужны. У нас лагерей нету, зато по уши невиноватые пацаны, увы, есть.
— Ваня со мной все О`кей. Правда, смертельно ранен кошелек, но это мелочи, все бабло в сумке.
— Рожу вытри! Че с этими делать будем, а?
— Да щас рожу вытру и завалю обоих. — Глухо и злобно проворчал я.
— Как это завалю? Я те завалю! — с неподражаемой искренностью возмутился Иван.
Итить твою мать! Еще бы Женевскую конвенцию вспомнил! Хотя прав он. Я и так сегодня настрелял на высшую меру. Хрен докажешь, что «они первые начали». Зато мы их первые кончили. Надо бы резче сваливать. Все-таки Проспект Мира — центральная улочка, щас проедет какой-нибудь патруль и по законам военного времени к стенке поставит. И фамилию мою редкую и красноречивую ни разу не спросит.
— Ну, хочешь, тебе дам пальнуть? — абсолютно серьезно предложил ему закрепить соучастие — Только в голову надо, чтобы не вставали и не кусались.
Если вы думаете, что Мальчиши-плохиши не протестовали, то зря. Они вновь расшумелись, перебивали Ваню и меня, поэтому пришлось достать пистолет и вежливо попросить всех купно замять языки в жопу, иначе они узнают, насколько вредно для здоровья перечить психу с пестиком.
На автомате за тряпкой для протирки рожи я полез в багажник вроде как чужой «четверки». Там обнаружилась какая-то малолетка, связанная по рукам и ногам и жалобно лупающая на мою окровавленную рожу своими голубенькими глазками. Скотчем рот заклеили даже. Ну, все как у взрослых мафиози из телеящика.
— Ваня, глянь сюда. Не-е, надо валить подонков. И не отговаривай. Люди с таким музыкальным вкусом не должны жить.
Означенные подонки вновь разгалделись и расплакались. Сквозь крокодиловы сопли постулировалась мысль, что захватить девицу решили ныне покойные подельники Прохор и Лось. А они, обычные пацанчики Кулер и Жук — просто согласились покататься по району, когда главные разбойники уже прихватили девку и вовсю веселились.
Со временем чувство пустоты и непоправимой ошибки ушло куда-то вглубь. Но даже спустя месяцы я так и не смог посмотреть Найде в глаза. И никогда уже не смогу.
Разгорелся огонь на левой половине груди. Каждый вдох отзывался острой болью. Именно она привела меня в чувство. Я начал дышать. Я смог жить дальше.
Левая рука отказала — не хотела гнуться, только пальцы мелко дрожали. Пришлось положить пистолет на бордюр возле себя. Протер ладонью лицо — оно оказалось забрызгано кровью, да и из носа текло не слабо. Вытер ладонь об штаны и полез разбираться с попаданием. Блядь, да меня же убить могли! Насмерть!
Вы будете смеяться, но подыхающая у моих ног сволочь знала, куда стрелять! В самое чувствительное для менеджера место. Да нет же, не в задницу! Меня застрелили прямо в кошелек! Нормальный лопатничек — фирменный, все еще шикарно пахнущий натуральной кожей и типографией Гознака. Пуля пробила плащ, карман, три стенки кошелька, приличный слой бумажных купюр, пачку пластиковых карт и увязла в кармане с монетами. Два дня закупок переполнили отделение под мелочь железяками разного достоинства. Деньги меня чуть не погубили, но они же меня и спасли. Удар немного смягчила рубаха и футболка. Ну и слой подкожных запасов. Может быть и ребро не сломано даже. Синяк позудит-позудит и будем жить дальше. Крови-то не было! А нос мне и раньше разбивали. Похожу недельку с эффектом Доплера — бабы больше любить станут, а мужики уважать… Сейчас, когда набираю эти строки на клавиатуре ноутбука, с улыбкой вспоминаю, как в кабинете физики школьные затейники мастерски пририсовали портрету Кристиана Доплера, чьим именем названо важное че-то там про свет и волны, два абсолютно симметричных фингала. Все драчуны школы, получившие результативный удар в нос гордо именовали свое боевое украшение «эффектом Доплера».
— Ты как? Виктор, отвечай!
— Не убивайте, не надо, не убивайте!
— Витя, что с тобой? Ты меня слышишь?
— Не убивайте, а? Ну, пожалуйста-а…
Че они так разорались, эти странные люди? Стоят так далеко, а шуму от них… Да еще эта идиотская песенка на заднем фоне — бу-бу-бу прокуренным голосом под гитару, че-то про лагеря и про невиноватых пацанов. Я поднялся, выдохнул, осмотрелся. Засунул распотрошенный «бронебумажник» назад. Убрал в карман куртки снова оказавшийся в руке ПММ. Подмел требуху обратно в сумку. Подобрал кастрированный по самое не могу дробовик, и засунул его подмышку. Одной рукой справляться все же оказалось неудобно. Следом подобрал револьвер, похлопал им умирающего бандита по плечу с голливудской банальщиной вроде: Далеко не уходи, чувак.
Так, понятно, пока я играл в уличных стрелков, точнее пока еще только огребал по сусалам, Ваня зашел со спины и в короткой беспощадной схватке взял в плен двух членов стихийной молодежной ОПГ. А зачем? Нам пленные не нужны. У нас лагерей нету, зато по уши невиноватые пацаны, увы, есть.
— Ваня со мной все О`кей. Правда, смертельно ранен кошелек, но это мелочи, все бабло в сумке.
— Рожу вытри! Че с этими делать будем, а?
— Да щас рожу вытру и завалю обоих. — Глухо и злобно проворчал я.
— Как это завалю? Я те завалю! — с неподражаемой искренностью возмутился Иван.
Итить твою мать! Еще бы Женевскую конвенцию вспомнил! Хотя прав он. Я и так сегодня настрелял на высшую меру. Хрен докажешь, что «они первые начали». Зато мы их первые кончили. Надо бы резче сваливать. Все-таки Проспект Мира — центральная улочка, щас проедет какой-нибудь патруль и по законам военного времени к стенке поставит. И фамилию мою редкую и красноречивую ни разу не спросит.
— Ну, хочешь, тебе дам пальнуть? — абсолютно серьезно предложил ему закрепить соучастие — Только в голову надо, чтобы не вставали и не кусались.
Если вы думаете, что Мальчиши-плохиши не протестовали, то зря. Они вновь расшумелись, перебивали Ваню и меня, поэтому пришлось достать пистолет и вежливо попросить всех купно замять языки в жопу, иначе они узнают, насколько вредно для здоровья перечить психу с пестиком.
На автомате за тряпкой для протирки рожи я полез в багажник вроде как чужой «четверки». Там обнаружилась какая-то малолетка, связанная по рукам и ногам и жалобно лупающая на мою окровавленную рожу своими голубенькими глазками. Скотчем рот заклеили даже. Ну, все как у взрослых мафиози из телеящика.
— Ваня, глянь сюда. Не-е, надо валить подонков. И не отговаривай. Люди с таким музыкальным вкусом не должны жить.
Означенные подонки вновь разгалделись и расплакались. Сквозь крокодиловы сопли постулировалась мысль, что захватить девицу решили ныне покойные подельники Прохор и Лось. А они, обычные пацанчики Кулер и Жук — просто согласились покататься по району, когда главные разбойники уже прихватили девку и вовсю веселились.
Страница
37 из 51
37 из 51
