Черная меса гномов

Глава 1

Не помогло. На новом месте спится плохо.

Маркус мерно дышал рядом. Носом — вдох-выдох, пауза. Потом снова. Сессиль вспомнила про неразобранные коробки в гостиной. Картиночки, безделушки, книги и журналы. Книг много. Они нужны Маркусу. Маркус пишет книгу…

В сон упала, как в яму и тут же снова проснулась от падения.

Да, Маркус пишет книгу. Для этого они и уехали из шумного Лос-Анджелеса в придорожный городишко Лонг Виллидж. Чтоб никто не мешал из коллег и пациентов, и можно было растянуть аванс издательства хотя бы на полгода. Сняли этот старый рассыхающийся дом с запущенным садом. Весь день распаковывали вещи. Коробки с книгами остались в гостиной. Легли спать. Кровать в спальне на втором этаже Сессиль застилала уже из последних сил. Упала, тут же уснула. Проснулась от непонятной тревоги.

Теперь вот лежит и боится открыть глаза. Откроешь, увидишь сквозь жалюзи, что светает, и точно не заснешь. И завтра не будет сил разобрать коробки в гостиной.

Сессиль повернулась, ткнулась лицом в теплую спину Маркуса. Глаза приоткрылись. Как бы сами собой. Она тут же крепко зажмурила их, но поздно. Потому что успела разглядеть бледный свет в щелях жалюзи, трюмо с зеркалом из старой меблировки и перед ним что-то темное, странное.

Рассветная белизна за окном тут же стерлась, а вот это темное перед зеркалом не уходило. Что это? Кресло с брошенной на него одеждой? Ну да, конечно. Спать, спать… Стоп, а свет откуда?

Сессиль широко раскрыла глаза, повернулась: трюмо, зеркало… перед ним кресло с ворохом одежды. Из-под одежды дрожащий свет, как будто кто зажег и поставил там свечку. Кто зажег, зачем?!

Она села на кровати, опустила ноги на холодный пол и окончательно проснулась. Оглянулась на Маркуса. Потом снова на зеркало. Прищурилась, вглядываясь.

Нет, это не кресло. Да это же… Господи, откуда?

Света прибавилось. Совершенно ясно и отчетливо видно — перед трюмо стоит детская коляска. Верх у нее поднят, свет исходит изнутри, оттуда, где должен лежать младенец.

Сессиль дернулась было будить Маркуса, но… остановила себя. Коляска пугала и притягивала — подойти на цыпочках, заглянуть внутрь. Как завороженная, встала и, не оглядываясь на мужа, медленно стала приближаться, уже не спрашивая себя, как в их спальне могла оказаться детская коляска, которой в этом доме, она точно знала, не было.

Подошла, встала сбоку. Увидела в зеркале свое отражение: бледное лицо, коротко стриженные волосы, майка болтается на острых ключицах. Темные огромные глаза широко раскрыты.

Медленно склонилась над коляской, заглянула внутрь…

То, что она увидела, вначале удивило ее и только потом испугало.

Кто-то насыпал в коляску песка. Утрамбовал его детскими ладошками. Выложил поверх холмика осколки зеркала. Воткнул и зажег свечку. Свет, подрагивая, отражался в зеркальных осколках, резко и выпукло освещал торчащую из песчаной подушки оторванную голову куклы. Стеклянные нестерпимо синие и яркие глаза распахнуты. Пластиковые ресницы загнуты. Синие волосы торчали пучками из дырочек. Резиновые пухлые губы плотно сжаты.

Какое то время они вглядывались друг в друга — Сессиль и голова куклы. Вдруг кукольные ресницы дрогнули. Сессиль сдавленно вскрикнула и закрыла рот ладонью. В наступившей тишине отчетливо был слышен скрипучий противный, понарошечный, смех. Не раскрывая губ, старушечьим смехом смеялась кукольная голова.

Сессиль вдруг увидела себя в зеркале и закричала.

Из зеркала на нее смотрело чужое и страшное лицо. Тонкий рот растянулся по-лягушачьи. Вместо носа что-то гладкое с двумя дырочками. Синие волосы свисали, как пакля. Ужаснее всего были глаза — огромные, круглые и черные, без ресниц и век. Лицо смотрело на нее из зеркала и смеялось скрипучим смехом, не разжимая тонких губ. Сессиль, не в силах оторваться от этого своего отражения, кричала, пока проснувшийся Маркус не схватил ее с силой за плечи и, повернув к себе, не встряхнул так, что зубы стукнули друг о друга.

От этой встряски Сессиль мгновенно проснулась. Она лежала в постели. Маркус, склонившись над ней, тряс ее за плечи. Она обняла его. Он прижал ее к груди. Гладил по спине, успокаивая. Она выглянула из-за его плеча.

Никакого трюмо с зеркалом и жутким ее отражением в комнате не было. Коляску с оторванной кукольной головой никто им в спальню не вкатывал. У стены стояло рабочее кресло Маркуса. На нем — их брошенная с вечера одежда. Сквозь щели жалюзи бледно отсвечивал рассвет. Кошмара в комнате больше не было. Он жил только в ней самой и никуда не уходил.

— Что с тобой? — спросил Маркус.

— Уф-ф, — выдохнула Сессиль, закрыла глаза и вновь увидела себя с растянутым ртом и синими волосами.

— Приснилось? Что?

— Так, ерунда, — оправдалась Сессиль. — Сейчас пройдет.

— Воды принести?

Сессиль упала на постель.