Окна Воздушных Замков

— Пойдемте со мной… — прошептал ему на ухо Эдвард и отошел, увлекая за собой.

Он остановился у небольшой двери в конце коридора и, открыв ее, предложил Луитеру войти первым.

Длинная лестница вела куда-то в подвал; а там еще одна дверь и небольшой зал за ней. И, как только Луитер переступил порог, зажегся неяркий свет. Он оглянулся и встретился взглядом с Эдвардом, который закрыл за своей спиной дверь.

— Что вы… — подавшись чуть назад, патер удивленно посмотрел на него.

— Скажите, вам нравится искусство? Что вы считаете самым прекрасным? — подступая ближе на шаг, Эдвард скрестил на груди руки.

— Что? Вы же сказали, что хотите…

— Всему свое время. Просто ответьте на вопрос.

— Д-да… мне нравится музыка, — не понимая, к чему эти вопросы, Луитер все так же отступал назад.

— Какая именно?

— Классическая…

— Какие инструменты?

— Флейта… и скрипка…

— Понятно. А вам нравятся венецианские карнавалы?

— Не знаю…

— В таком случае… — Эдвард обошел его и, подойдя к массивным портьерам, раздвинул их, открывая некое подобие сцены и двух людей, стоявших на ней. Они были одеты в роскошные платья, украшенные перьями и вышивкой, а лица скрывали расписные маски. — Я хочу показать вам это.

Двое театрально поклонились, придерживая маски кончиками пальцев в белых перчатках. Один из них, одетый в мужской костюм с шикарным плащом чернильного цвета, присел на колено перед дамой в помпезном платье.

Щелчок тонких пальцев — и двое покорно исполнили немой приказ. Дама отвернулась, прикрывая глаза рукой; кавалер печально опустил голову.

Щелчок — и оба синхронно обернулись, глядя на Луитера. Он вздрогнул и, подавшись назад, натолкнулся спиной на Эдварда, хотя даже и не заметил, как тот отошел от этой странной пары.

— Посмотрите… прекрасно, не правда ли? Прекрасные платья и хрупкие маски, — Эдвард провел ладонями по плечам Луитера, замечая, как он напрягся, слыша тихие слова возле уха. — Всего лишь ткань и фарфор, но они способны скрыть все, что тот или иной человек не хочет показывать. Под одеждой скрываются не только тело, но и чувства… она ограждает. По ней можно судить, но ею же можно и обманывать. Бродяга, надевший мантию и корону — станет королем… а король, надев лохмотья — будет никем. Маска скроет любое лицо, закрыв его своим поддельным ликом. Единственное, что маска не может скрыть — это глаза. Но ведь и они умеют лгать. Все носят маски, но это глупость. Они ничего не могут скрыть, за исключением человеческого облика, придав ему образ куклы. А куклами так легко управлять… — Эдвард плавно обхватил его руки за запястья и приподнял, раскрывая ладони, проводя по ним пальцем, поднося их к груди.

Луитер слышал каждое слово и чувствовал каждое прикосновение, но противиться не мог.

— У кукол, безусловно, есть свои эмоции и чувства, но они ведь куклы… они делают то, что прикажет хозяин. Они будут верны ему, пока он их не бросит. Они будут верить, пока не узнают, что нет ничего, — Эдвард довольно улыбнулся, отпуская руки Луитера.

Двое медленно танцевали, иногда ошибаясь в движениях, угловато поводя руками.

Шаг назад, неосторожное движение, и с одного из них спала маска, открывая тусклому свету гниющую плоть человеческого лица: отвратительные пятна, глубокие загнившие раны и мутные глаза.

— Они тоже лишь куклы… но они так много хотели сказать тебе, — произнес Эдвард на выдохе, проводя рукой по волосам Луитера. — Выслушай их, — добавил он, толкая в спину, заставляя пасть возле тех, кого назвал куклами.

Дама, подобрав пышный подол, присела возле Луитера, но он попытался оттолкнуть ее, случайно задев рукой маску. И маска спала, открывая еще более омерзительное лицо, проеденное червями и улитками, иссохшее и заплесневелое.

— Отпустите меня! — Луитер пытался встать, но нечто удерживало его, крепко схватив за ноги. Оно смотрело мутными глазами, иногда разжимая руки и царапая. Белые перчатки окрашивались в цвет тлена, скользя по ткани. Брючины быстро разрывались в клочья, все больше и больше открывая светлую кожу, которую пытались ранить гниющие создания.

— Ты хочешь сбежать от них? Но ведь ты всегда хотел увидеться с ними. В каждой своей молитве ты вспоминал о них, а они уповали на волю божью, гния в могилах, — Эдвард подошел ближе. — Это твои родители, они так много хотели сказать тебе, но слишком долго ждали и теперь не могут… они прогнили насквозь.

«Куклы» судорожно хватались за Луитера, разрывая на нем одежду, неосознанно царапая и раня, удерживая за руки и ноги, пресекая сопротивление. А он смотрел на них широко раскрытыми глазами, полными ужаса и удивления. Чем сильнее он сопротивлялся, тем сильнее его держали, и он знал, что кричать и просить о спасении бесполезно. Но даже если бы и хотел позвать на помощь, то не смог бы произнести ни слова.