Добавить в моё избранное
172 мин, 37 сек 4805
Луитер жадно проглатывал теплую приятную на вкус жидкость, и обхватил руками запястье Эдварда, как только он отстранил ее. — Ты давно ничего не ел и не пил… делай маленькие глотки, иначе сделаешь только хуже, — отнимая пиалу, Эдвард поймал пальцем каплю, скатывающуюся по нижней губе Луитера.
Еще недавно холодные губы становились теплыми и мягкими под прикосновениями кончиков пальцев, размазывающих по ним ароматные капли. Луитер касался их языком, слизывая приятный вкус напитка, который не перебивал даже запах резины на тонких пальцах. От них пахло медицинскими перчатками, а от самого Эдварда — горечью медикаментов, но они были слишком бледны и едва ощутимы рядом со вкусом и запахом настоя из трав и ягод.
Луитер крепко сжал губы, осознавая то, что делал, когда вкус напитка растворился и остался лишь запах медикаментов. Боль, адская усталость, головокружение, невыносимое чувство голода и жажды не могли полностью подчинить себе сознание, привыкшее сторониться таких прикосновений, и особенно прикосновений этого человека.
— Маленькими глотками… — повторил Эдвард, вздыхая и вновь поднося пиалу к его губам. Луитер чуть помедлил, бросая на Эдварда недоверчивый взгляд, но, когда вновь ощутил желаемый запах, закрыл глаза и приник к краю пиалы, делая несколько глотков, стараясь их уменьшить. Горечь в горле прошла, а словно веревки, стягивающие и пережимающие все нутро — расслаблялись.
Сделав еще пару небольших глотков, Луитер отпрянул, глубоко вдыхая, ощущая, как легкие наполняются новым воздухом, оседающим теплом во всем теле. Медленно открыв глаза, он увидел лицо Эдварда слишком близко от своего и резко дернулся, прикрывая рот ладонью, ощущая на губах пристальный взгляд. Эдвард наклонялся все ближе и ближе, заставляя Луитера вжаться в спинку кресла.
— Не бойся, — осторожно прикоснувшись к его руке, Эдвард отвел ее от лица. Удерживая за тонкое запястье, он едва ощутимо коснулся губами тыльной стороны ладони, а после плавно прижался к ней щекой. Луитер не пытался отдернуть руку, потому что просто заснул. Теплый напиток дал свой ожидаемый эффект, и тело с каждой минутой все глубже и глубже погружалось в сон.
Этот сон был слишком красочным и реальным, но настолько же и ужасным. Луитер видел прекрасный город, полный счастливых людей, светлые улицы и пышные клумбы, розовые плети на стенах, играющих и бегающих друг за другом детей… но все медленно менялось: небо затягивалось тучами, а город тонул в огне, смех людей был истерическим и нервным; фонтаны наполнялись кровью детей, убивающих друг друга рядом с ним; цветы истлевали и превращались в зеленоватую субстанцию. Луитер хотел помочь, но не мог даже подойти к ним. Он крепко сжимал в руках прутья высоких кованных ворот, которые отказывались открыться. Оглянувшись, позади себя он увидел церковь и, не раздумывая, побежал туда. Резко распахнув двери, он остановился, видя стоящего на коленях мужчину.
В самой середине пустого зала был человек с выразительной ненавистью во взгляде, устремленном на большую икону на стене.
Подбежав к нему и неловко присев рядом, Луитер потянул его за рукав, желая рассказать о хаосе снаружи и попытаться что-то сделать, но в мгновение замер, узнав в этом человеке Эдварда.
Учащенное дыхание и сердце, замершее в ожидании и готовое вырваться в любую секунду, вышли за грани сна и наполнили собой пробуждение. Луитер резко привстал в постели, застланной белым бельем. В бордовой обстановке комнаты оно смотрелось белоснежной розой среди алых лепестков. Множество складок покрывала и одеяла окружали Луитера, буквально утопающего в мягкости перины и подушек. Его светлая кожа на фоне белых простыней, расшитых шелковыми узорами, казалась не такой бледной, а несколько ссадин и синяков грубо портили ее мягкий матовый оттенок. Темные волосы, собранные в свободную косу, скатились по плечу, приятно гладя кожу, но Луитер опасливо посмотрел на них, помня, какими грязными и мокрыми они были вчера… или когда?
Как только Луитер заснул, Эдвард смыл с его тела остатки морской воды, грязи и прикосновений гнилых рук. Он вымыл его волосы и уложил в постель, раскладывая мокрые пряди по полотенцу, покрывавшему подушку. И, когда они высохли, собрал их в косу, едва ощутимо касаясь, не выдавая своего присутствия ничем, кроме дыхания. Даже не задерживаясь взглядом на так и притягивающей внимание коже, Эдвард лишь поправил одеяло и вышел, оставляя наедине со сном.
Луитер старался выровнять дыхание, пытаясь не думать о реалистичности увиденного. Он оттолкнул от себя несколько подушек и одеяло, садясь. Согнув ногу, он осторожно провел кончиками пальцев по повязке, пытаясь уравновесить сон и реальность. Но, как бы того ни хотелось, они были на своих местах, не желая меняться. Сон казался Луитеру гораздо правдоподобнее того, что ему пришлось пережить. Хотя он ярче всего запомнил взгляд человека в церкви, которым оказался Эдвард… тогда он был полон ненависти и чего-то невыразимо острого и холодного, а сейчас же был абсолютно спокоен и в какой-то степени пуст.
Еще недавно холодные губы становились теплыми и мягкими под прикосновениями кончиков пальцев, размазывающих по ним ароматные капли. Луитер касался их языком, слизывая приятный вкус напитка, который не перебивал даже запах резины на тонких пальцах. От них пахло медицинскими перчатками, а от самого Эдварда — горечью медикаментов, но они были слишком бледны и едва ощутимы рядом со вкусом и запахом настоя из трав и ягод.
Луитер крепко сжал губы, осознавая то, что делал, когда вкус напитка растворился и остался лишь запах медикаментов. Боль, адская усталость, головокружение, невыносимое чувство голода и жажды не могли полностью подчинить себе сознание, привыкшее сторониться таких прикосновений, и особенно прикосновений этого человека.
— Маленькими глотками… — повторил Эдвард, вздыхая и вновь поднося пиалу к его губам. Луитер чуть помедлил, бросая на Эдварда недоверчивый взгляд, но, когда вновь ощутил желаемый запах, закрыл глаза и приник к краю пиалы, делая несколько глотков, стараясь их уменьшить. Горечь в горле прошла, а словно веревки, стягивающие и пережимающие все нутро — расслаблялись.
Сделав еще пару небольших глотков, Луитер отпрянул, глубоко вдыхая, ощущая, как легкие наполняются новым воздухом, оседающим теплом во всем теле. Медленно открыв глаза, он увидел лицо Эдварда слишком близко от своего и резко дернулся, прикрывая рот ладонью, ощущая на губах пристальный взгляд. Эдвард наклонялся все ближе и ближе, заставляя Луитера вжаться в спинку кресла.
— Не бойся, — осторожно прикоснувшись к его руке, Эдвард отвел ее от лица. Удерживая за тонкое запястье, он едва ощутимо коснулся губами тыльной стороны ладони, а после плавно прижался к ней щекой. Луитер не пытался отдернуть руку, потому что просто заснул. Теплый напиток дал свой ожидаемый эффект, и тело с каждой минутой все глубже и глубже погружалось в сон.
Этот сон был слишком красочным и реальным, но настолько же и ужасным. Луитер видел прекрасный город, полный счастливых людей, светлые улицы и пышные клумбы, розовые плети на стенах, играющих и бегающих друг за другом детей… но все медленно менялось: небо затягивалось тучами, а город тонул в огне, смех людей был истерическим и нервным; фонтаны наполнялись кровью детей, убивающих друг друга рядом с ним; цветы истлевали и превращались в зеленоватую субстанцию. Луитер хотел помочь, но не мог даже подойти к ним. Он крепко сжимал в руках прутья высоких кованных ворот, которые отказывались открыться. Оглянувшись, позади себя он увидел церковь и, не раздумывая, побежал туда. Резко распахнув двери, он остановился, видя стоящего на коленях мужчину.
В самой середине пустого зала был человек с выразительной ненавистью во взгляде, устремленном на большую икону на стене.
Подбежав к нему и неловко присев рядом, Луитер потянул его за рукав, желая рассказать о хаосе снаружи и попытаться что-то сделать, но в мгновение замер, узнав в этом человеке Эдварда.
Учащенное дыхание и сердце, замершее в ожидании и готовое вырваться в любую секунду, вышли за грани сна и наполнили собой пробуждение. Луитер резко привстал в постели, застланной белым бельем. В бордовой обстановке комнаты оно смотрелось белоснежной розой среди алых лепестков. Множество складок покрывала и одеяла окружали Луитера, буквально утопающего в мягкости перины и подушек. Его светлая кожа на фоне белых простыней, расшитых шелковыми узорами, казалась не такой бледной, а несколько ссадин и синяков грубо портили ее мягкий матовый оттенок. Темные волосы, собранные в свободную косу, скатились по плечу, приятно гладя кожу, но Луитер опасливо посмотрел на них, помня, какими грязными и мокрыми они были вчера… или когда?
Как только Луитер заснул, Эдвард смыл с его тела остатки морской воды, грязи и прикосновений гнилых рук. Он вымыл его волосы и уложил в постель, раскладывая мокрые пряди по полотенцу, покрывавшему подушку. И, когда они высохли, собрал их в косу, едва ощутимо касаясь, не выдавая своего присутствия ничем, кроме дыхания. Даже не задерживаясь взглядом на так и притягивающей внимание коже, Эдвард лишь поправил одеяло и вышел, оставляя наедине со сном.
Луитер старался выровнять дыхание, пытаясь не думать о реалистичности увиденного. Он оттолкнул от себя несколько подушек и одеяло, садясь. Согнув ногу, он осторожно провел кончиками пальцев по повязке, пытаясь уравновесить сон и реальность. Но, как бы того ни хотелось, они были на своих местах, не желая меняться. Сон казался Луитеру гораздо правдоподобнее того, что ему пришлось пережить. Хотя он ярче всего запомнил взгляд человека в церкви, которым оказался Эдвард… тогда он был полон ненависти и чего-то невыразимо острого и холодного, а сейчас же был абсолютно спокоен и в какой-то степени пуст.
Страница
22 из 49
22 из 49
