CreepyPasta

Единорог


— Он интересный человек, — сказал Асмодей и вдруг прибавил с улыбкой, — Так ведь вы считаете, Валерия?

— И что же?

— Он посредственность, — отвечал Асмодей, — У него нет ни сердца, ни ума, ни воображения. Нет ничего из тех качеств, что заставляют вертеться нашу планету.

— Вы так думаете, — сказала я, упирая на слове «вы».

— Большего всего меня это поражает — то, что вы, Валерия, считаете его неординарным человеком. Ведь таких, как он, миллионы и миллионы, они заполонили землю. Имя им — легион, увы! Тем хуже для всех остальных. Хотите, я расскажу вам, что это за человек? Он примитивен. Он родился обывателем. Он даже не ощущает себя как личность. Не ощущает себя отдельно от остальных людей. Он мог бы, наверное, сойти с ума, но ему никогда бы не пришло в голову, что окружающий его мир иллюзорен. Нет, такой основы у его сумасшествия не могло бы быть.

— Может, хватит?

Но Асмодей не обратил на меня никакого внимания.

— Он родился обывателем. Он не смог бы решиться на извращение, к примеру. Он знает только то, что «должно». Просто он формировался в необычных условиях, в обстановке этой странной, противоестественной войны, и оттого его «должно» отличается от «должно» большинства обывателей. Его основная черта — это жестокость, тупая жесткость, прежде всего к самому себе. Он не способен даже себя пожалеть, чего уж говорить о других. Он себе не спускает, не спускает и другим. Вы считаете себя слабой, и это, может быть, так и есть. А знаете, Валерия, почему он, с его отношениемто к людям, не отвернулся от вас, когда понял, что вы за человек? Он просто считает, что женщина может быть сколь угодно слабой и никчемной. Женщина не обязана отвечать за свои поступки, потому что рядом с ней всегда должен быть мужчина, который и будет руководить ее жизнью.

— Многие мужчины так думают.

— И вас это устраивает? Ведь нет. Вы считаете, что так думают только те мужчины, которые не могут иначе чувствовать себя полноценными, у которых нет ни мозгов, ни способностей, и единственное, что им остается, возвышаться за счет своей половой принадлежности, теша себя пустым предрассудком.

— При чем здесь Валера?

— Он именно такой мужчина.

— Может быть, но меня это не волнует.

— О, вот как? Не думаю, что вы говорите правду, Валерия. Ведь мужской шовинизм всегда казался вам смешным и пошлым. Вы презираете таких мужчин.

— Я себя презираю, не Валеру. А вы про него много не знаете.

— Я знаю — ВСЕ, — сказал Асмодей, — И я знаю, за что его уважают подобные ему. За то, что он спрашивает прежде всего с себя, за то, что он жесток прежде всего к себе. На него можно положиться беспредельно. Его за это уважат. Но за что вы любите его, Валерия?

— Любят не за чтото.

— Разве?

— Любят не за чтото, — повторила я упрямо.

— Он старше вас на двадцать лет.

— На девятнадцать. И что же?

Асмодей отошел к окну, оперся на подоконник и продолжал, стоя ко мне спиной.

— Я пытаюсь представить себе, — сказал он, — как произошла ваша первая встреча. Вы взглянули на него и подумали — что? Что он похож на тигра, заплутавшего в чаще леса? Хотя, в сущности, он похож больше на серого дворового кота — то же отчаяние, та же хищная повадка, но более невзрачный вид. Я пытаюсь представить тот миг, когда его взгляд впервые упал на вас… Вам никогда не приходило в голову, что его глаза — это глаза животного? — прибавил Асмодей вдруг, — С такой же неосознанной тоской смотрит собака, смотрит иногда и тигр…

— Мы долго будем на эту тему говорить?

— Разве вам не интересно, Валерия?

— Нет.

— А я думаю, что вам интересно. Ведь вы не понимаете его. Совсем не понимаете. И ваш сосед снизу, Александр, он тоже никогда не понимал своего друга, потомуто их пути и разошлись. Я думаю, Александр устал — не понимать. Знаете, — продолжал задумываться Асмодей, — из вашего Валеры вышел бы отличный солдат, но не здесь, а гденибудь в Англии. Как жаль, что он родился не там. Он усмирял бы ирландских террористов, брал бы иранское посольство в Лондоне, охотился бы за СКАДами во время войны в заливе…

Я сидела, положив голову на скрещенные руки. Асмодей обернулся, подошел и встал надо мной.

— И всетаки вы любите. Любите, Валерия?

— Да, — обронила я.

— Любить настолько, что позволите ему умереть за вас?

— Что?

— Он умрет за вас.

Я посмотрела на Асмодея. Слова его прозвучали жестко: словно сказанное уже стало фактом.

— Он умрет за вас, Валерия.

— Неет.

— Так будет.

Я испуганно качала головой. Я действительно испугалась. Ведь меня действительно хотят убить, а если Валерка окажется рядом, если он, не дай Бог, полезет меня защищать… Он, конечно, крутой, но убить могут ведь любого, уровень крутизны от смерти не спасает.
Страница
35 из 49
Меню Добавить

Тысячи страшных историй на реальных событиях

Продолжить