Единорог

Он не думает, он чувствует мир, он действует в мире, но он не думает, нет. Он как кошка. Никогда я не любила кошек, им нельзя верить. Не знаю, не знаю. Не знаю. Это мучительная загадка, разгадки у которой просто нет. Он очень странный, и его странность слишком заметна, и это делает его беззащитным. Он очень странный. Я не позавидовала бы его врагам, а у него есть враги, я уверена. Он из тех, у кого бывают враги.

Ведь я не влюблена, нет. Но в нем есть то, что мне недоступно, чего во мне нет и не будет, чего нет в моем мире, не было в моих родителях. Мне кажется даже, что этого мне никогда не понять, не постичь. В нем есть — тайна. Мне кажется, так мой отец полюбил маму — за то, что в ней скрыта была тайна.

Часа через два я позвонила Саше. Не представляясь, спросила сразу:

— Валера ушел?

— Да, — сказал Саша. Он не удивился.

— Можно мне зайти? Мне нужно с тобой поговорить.

— Я сам поднимусь, — сказал он коротко и положил трубку.

Через пять минут он был у меня в квартире. Он действительно не удивился. Попросил чаю, сказал:

— Башка гудит.

Мы пошли на кухню. Я заварила чай, налила, сама уселась на подоконник.

— Ну, и о чем ты хотела поговорить? О Валерке?

— Рассказывай, — сказала я.

— Что?

— Все, — сказала я, — Ну, что ты молчишь?

— А что мне сказать? — отозвался он вяло, — Валерка, он… Мы познакомились уже там, он сержантом был. Он меня научил всему.

— Убивать, то ли?

— Дура ты, Лера.

— Ну, может, и дура, — согласилась я покорно.

— Он мне мозги вставил куда надо, ясно? А потом, уже здесь, он меня нашел и помог мне. На ноги встать. А то я тогда совсем крышей поехал.

— А криминал?

— Криминал… Прицепилась же ты к слову, Лерка. Если человек зарабатывает, как может, это, потвоему, криминал?

— Смотря как он зарабатывает.

— Как может.

— Ну, и что там было? Что вы делали?

— Ничего. Разбирались просто со всякими.

— Я не понимаю.

— Ну, чего ты не понимаешь? — сказал он раздраженно, — На стрелки ездили. Думаешь, тогда много было ребят, которые разбираются… ну, в боевых действиях разбираются, и морду могут набить кому хочешь, и не боятся под пули лезть?

— А потом? — сказала я.

— Потом я от этого дела както отошел. Выбился в частные предприниматели мелкого пошиба. Валеркато все рвался наверх. С ним еще несколько ребят, из наших. Он и мне мозги вправлял, да только я…

— На этот раз не вправил?

— Лер, ты не поймешь.

— А ты объясни.

— Валерка был… ну, смыслом моей жизни. Очень долго. Я в Афгане выжил только изза того, что он был рядом. Мне стыдно, что ли, было. Я же знаю, он каждый миг меня оценивал. Он со всеми так. Оценивает каждый поступок. И если человек в чемто сплоховал, Валерка просто ставит на нем крест. Я же знал, что если я дам слабину, я для Валерки просто перестану существовать. Стану пустым местом. Я ведь знаю, что он прав. Он редкий человек, Лерка, таких больше нет.

— А что случилось? Поссорились вы, что ли?

— Он… в общем, он едва не погиб. Машину, в которой он ехал с ребятами, обстреляли. Шома и Витек погибли, а Валерка выжил чудом. Я его вытаскивал из той машины, ясно? — в его голосе снова послышались агрессивные нотки, — Это же не описать, что со мной тогда было. В этом, наверное, все и дело. А потом Валерка сел.

— В каком смысле?

— В прямом, — сказал Саша. И посмотрел на меня — так грустно и спокойно.

Не знаю, что я почувствовала, когда он это сказал. Реальность надвигалась на меня весь сегодняшний день, и вот она придвинулась так близко, что нависла у меня над головой, и ее черная тень закрыла мой простой и понятный мир. Я просто почувствовала, что сейчас, сию минуту реальность упадет мне на голову.

— И долго он сидел? — спросила я.

— Четыре года. Вышел по амнистии. Ты не спрашиваешь, за что.

— Я примерно представляю.

— В общем, он сел. И в то время я както отошел. От дел. Ушел в сторону. Когда Валерку выпустили, он пытался меня воспитывать, но я решил, что хватит.

— Почему?

— Лер, ты только не подумай, у него нормальный бизнес сейчас, ничего такого.

— Угу, — сказала я.

— Понимаешь, я… В то время я так опирался на Валерку, что, случись с ним что, я бы просто сдох вместе с ним. Я не знал бы, как жить, ясно?

— И ты решил больше не пускать его в свою жизнь?

— Именно.

— Саш…

— Что?

— Он же был у тебя на дне рождения.

— А ты поверишь, что я его до этого пять лет не видел? Мы перезванивались иногда, а встречаться не встречались.

— Почему он не женат?

Саша поерзал на стуле.

— Что, женат?

— Нет, что ты!