Двуспальный гроб

Кровь, которая бьётся в ней, — это избавление от мучительных судорог, это прилив сил, энергия, жизнь… Сердце её гулко стучало, в глазах туманилось, пальцы непроизвольно скрючивались и едва не касались затылка Ивилинского…

А тот, ничего не замечая, продолжал шепелявить:

— Скорей бы ваш призыв ушёл на дембель. Хотя зубов у меня уже не будет, нет… Плакали зубки… А Лобзов мне по ночам снится. Всё время одно и то же, даже говорить тошно: как будто он снимает с себя штаны и достаёт свой вонючий хрен… Теперь уж до самой смерти буду помнить…

Он стал подниматься по лестнице. На верхней ступеньке он вскрикнул от неожиданности — это Амалия ударила его сзади по ногам. Ивилинский кубарем покатился вниз. Он ещё катился, когда она бросилась на него. Перед глазами придавленного к ступеням новобранца возникло бледное с горящими глазами лицо Мелентьева. Оно было искажено какой-то звериной яростью.

— Вадим, ты что?… — в ужасе воскликнул Ивилинский, но пальцы Амалии уже начали сдавливать ему горло.

Мелентьев был крупнее, сильнее Ивилинского, и Амалия, пользуясь этим, всей тяжестью своего нового тела налегла на него, зубами впилась ему в аорту. Ивилинский несколько раз слабо трепыхнулся и затих. Из раны заструилась кровь. Амалия ловила её ртом, подставляла язык, жадно заглатывала липкую влагу…

Вскоре её губы намертво присосались к шее солдата. Она почти лежала на нём, рукой массируя ему грудь. Сердце солдатика должно ещё немного поработать, покачать по жилам живительный напиток, донести его до раны на шее…

Сердце всё-таки остановилось, но и после этого губы вампирши не оторвались от раны.

Амалия подняла голову, когда лицо Ивилинского стало похоже на белую восковую маску. Переводя дыхание, она вытерла рукой измазанный рот. Только сейчас заметила, что испачкала кровью свою рубашку. На серо-зелёном сукне отчётливо багровели пятна. Чёрт побери, эта оплошность может ей дорого обойтись…

Возле трупа натекла красная лужица. Взгляд Амалии остановился на ней, и она не смогла побороть искушение. Ещё минут пять она вылизывала окровавленный пол.

Потом она обыскала убитого. Ничего колющего или режущего в карманах не оказалось. Пришлось подобрать какой-то кирпичный обломок и им располосовать бездыханное тело. Амалия пальцами раздирала надрезы и слизывала кровь с мяса, мышц, сухожилий.

Она бы ещё долго кромсала и обсасывала мертвеца, наслаждаясь одним только вкусом крови, если б не мысль о солдатах. Надо торопиться, пока они спят!

Она поднялась, оглядела себя. Одёрнула рубаху. Подобрала с пола запылённую пилотку Ивилинского и нахлобучила себе на голову — звёздочкой вперёд.

Амалия нервничала, чувствуя неуверенность, неопытность свою в этом незнакомом мире. Вновь ей почудился лай собак, крики, шум приближающихся людей… Вздор, наваждение! Усилием воли она стряхнула с себя кошмар. Сердце её гулко билось, по лицу текли капли пота. Ей предстояла борьба за жизнь. Борьба жестокая, безжалостная. Но она должна выдержать! Должна!

Тревожно озираясь, вампирша отволокла тело Ивилинского к стене и спрятала за кучей щебня. Ещё раз прислушалась.

В галерее было тихо.

Глава третья,

в которой Амалия пьёт кровь вёдрами и отдыхает, сидя на животе рядового Стёшина

Подходя к угловой комнате, Амалия услышала чей-то голос. Она остановилась в замешательстве. Неужели люди проснулись? Это значило, что ей ничего другого не остаётся, как бежать из замка. Бежать, не теряя драгоценного времени, покуда солдаты не хватились своего исчезнувшего товарища…

Амалия сделала ещё несколько неуверенных шагов вперёд. Дверь, откуда доносился голос, была приоткрыта. Амалия заглянула в неё.

В узкой комнатушке, смежной с той, где спали солдаты, сидел на ящике голый по пояс Стёшин. Он уже успел нагреть на электроплитке таз с водой и теперь, напевая себе под нос, занимался утренним туалетом: смотрелся в зеркальце и старательно соскребал щетину с намыленной щеки.

Закончив бритьё, он отложил бритву, ополоснулся тёплой водой, накинул себе на лицо вафельное полотенце. И в ту же минуту его рот вместе с полотенцем сдавила сильная рука. По голой шее ударило лезвие опасной бритвы, которой он только что брился. Стёшин сдавленно хрипнул. Полотенце окрасилось кровью. Обмякшее тело солдата конвульсивно дёрнулось и сползло на пол, а ещё через полминуты оно окончательно затихло в объятиях навалившейся на него вампирши.

Амалия дотянулась до таза, вылила мыльную воду на пол и подставила таз под шею убитого. Уложив труп так, чтобы кровь из раны стекала в таз, она, сжимая окровавленную бритву, заглянула в комнату.

Бледный рассвет сочился сюда сквозь треснутые стёкла, выхватывая из сумрака спящих людей, какие-то ящики, доски, вёдра с краской, стремянку, стол с пустой бутылкой, стаканами, догоревшими огарками и разбросанными картами.