Лес

— Нужно, чтобы мужчина жил с одной женщиной, но мог при желании встречаться с другими — это природа и ничего больше. Он так и так будет ходить на сторону, так пусть уж он делает это открыто! — заявил Алексей, ожидая жёсткую критику в свой адрес.

Какой нормальной девушке понравится такой подход к вещам? Но Анжела, вопреки ожиданию, согласилась с ним, приведя в пример какую-то страну, в которой такие «левые» похождения супругов на сторону не считаются изменой, при условии, что супруги предупредили о своём намерении друг друга. В той стране пары редко этим пользуются, некоторые — не пользуются совсем, так и живут вместе; но когда ты знаешь, что у тебя есть такая возможность, и потом тебе не придётся врать, оправдываться, придумывать истории и втягивать знакомых в своё враньё — ты чувствуешь себя свободным, не угнетённым, человеком. А это дорогого стоит. На этом и основывались их отношения, поначалу, но дальше появились новые, сильные чувства, словно цемент скрепившие их в единое целое.

Он вышел из квартиры, закрыв за собою дверь. Убрав звенящие железом ключи в карман, он надавил на металлическую кнопку лифта, красная лампочка на которой тут же загорелась. Где-то в невидимых недрах дома глухо щёлкнул привод электродвигателя, который привёл в движение уснувший на верхних этажах короб лифта. Двери его открылись, впуская припозднившегося путника в своё освещённое ртутными лампами пространство. Он вошел, короб слегка просел от его не особо большого веса. По привычке бросив быстрый взгляд на свой отражение в зеркале, нажав клавишу с цифрой «1», он подождал, пока закроются двери, и лифт тронется, но тут же спохватившись, будто что-то забыв, он нажал на клавишу «8»: этаж, мимо которого проезжал лифт. Короб остановился, двери лифта открылись, этот привычный механический звук показался Алексею каким-то новым, будто бы сам механизм, управляемый платами и микросхемами, удивился необычному поступку Алексея: «Зачем он это сделал? Зачем остановил лифт, не доехав до первого этажа? Что он забыл на этом, точно таком же, как и его девятый, этаже?»

Алексей устал от однообразия своей жизни, он сам чувствовал себя внутри таким же, как этот лифт — роботом или механизмом. Даже при разговоре с Анжелой он случайно употребил сравнения своей работы — с машиной, людей — с деталями, винтиками этой машины. Каждый день в его жизни происходило одно и то же, за исключением несущественных мелочей, от которых вокруг ничего не меняется. В одно время встаёт, чистит зубы, бреется, умывается, садится в этот проклятый лифт, спускается на первый этаж, прогревает автомобиль и едет на работу. Он живёт с хронометрической последовательностью действий, все его дела выполняются им механически, неосмысленно, а как бы продуманно — но вскользь, поверхностно. Нет, он не поедет до первого этажа на лифте — иначе всё будет так, как всегда: предсказуемо, прогнозируемо, очевидно, и совсем не интересно. Он сделал шаг вперёд, переступив порог лифта. Спустившись на первый этаж пешком, он открыл входную железную дверь подъезда нажатием на маленькую металлическую кнопочку. Его окружила вечерняя прохлада, свежий ветер донёс ароматный запах свежевыпеченного хлеба — недалеко от его дома находится пекарня. На скамейке около подъезда никого не было. Он слышал, как хлопнула за его спиной дверь, притянутая доводчиком и закрывшаяся электрическим магнитом замка. Он шёл не спеша, по тёмным улицам своего города, который был совсем не похож на тот город, к которому он привык днём. Словно окружавшие его декорации, вдруг изменились, и что-то новое, не открытое ещё для себя, было где-то тут, где-то рядом. Именно за этим он и вышел в столь поздний час на улицу, в поисках этого «нечто».

Он шёл уже час, шёл по тротуару, освещённому жёлтым светом уличных фонарей. На его пути не встретился не один прохожий, казалось, что город вымер, и лишь один он привидением бродит по улицам пустого города. Но иллюзию одиночества разрушали изредка проезжавшие мимо него машины, в основном такси. Некоторые, видя припозднившегося прохожего, притормаживали напротив него, и некоторое время ехали с его скоростью, как бы намекая: «ну что же ты, решайся, вот он я, свободный, отвезу хоть на край света!»

Но Алексей словно бы не замечал эти машины, и очередной водитель, не выдерживая, резко давил на педаль газа, со скрежетом резины трущейся об асфальт; машина, словно выпущенный из пушки снаряд уносилась в ночь. В голове Алексея складывались рифмы — он увлекался написанием стихов. Он вспоминал стихи Есенина, про себя перечитывал собственные произведения, как бы сравнивая своё творчество с творчеством признанного поэта.

Не ругайтесь. Такое дело!

Не торговец я на слова.

Запрокинулась и отяжелела

Золотая моя голова.

Нет любви ни к деревне, ни к городу,

Как же смог я её донести?

Брошу всё. Отпущу себе бороду

И бродягой пойду по Руси.