Лес

Тот принял бутылку, откупорил пробку и глотнул обжигающую нёбо жидкость. Пищевод зажгло, тело наполнилось приятным теплом, мышцы расслабились.

— Чем тебе наша водка не нравится? — спросил Алексей.

— Нравится, — ответил парень, — Решил взять для пробы, так сказать, чтобы ещё раз убедится — что в мире не придумали ничего лучше нашей водки.

— Так и спится не долго! — заметил Алексей.

— Да брось, бухла в мире не так уж и много!

— Давай, что ли, ещё по маленькой? — предложил Алексей, вошедший во вкус. Мороз без колебаний согласился, и они допили содержимое несчастной бутылки, отправившейся в огонь.

— Так где ты работаешь? — вернулся к забытой теме Алексей.

— Долгая история, — Мороз задумался, — В общем, поисковик я, военный археолог.

— А-а, «чёрный копатель»? — понимающе протянул Алексей.

— Сам ты… — Мороз запнулся. — Чёрный; — добавил он после небольшой заминки. — Копатель — это тот, кто постоянно копает. А основная часть моей работы заключается именно в поиске. Поиск места, где шёл бой, может занять до полугода, в то время, как на сами раскопки уйдет не более недели. Так что правильнее называть меня и моих «коллег» поисковиками или археологами. Без дискриминации по цвету кожи; — с улыбкой добавил он.

Алексей усмехнулся:

— Ну что ж, пусть будет так! Но «чёрными» вас не просто так прозвали?

— Друг, я археолог, а «черными» нас называют те, кому это велено, пусть не напрямую, а косвенно, так сказать… Нас выгодно поливать грязью. Думаешь что проще государству: или признать свою несостоятельность в вопросе по устранению последствий ВОВ, или найти козлов отпущения, в лице небольшой группы лиц, и свалить весь свой «головняк» на неё.

— Наверное, найти «козла»; — предположил Алексей.

— Конечно, это намного проще, чем раскошеливаться на огромную сумму, и проводить грандиозные по масштабу поисковые работы; — сказал Мороз. — Хотя такие работы можно начать ещё тогда, сразу после завершения войны. Возьми, например, современную армию: солдаты срочной службы большую часть времени маяться дурью: красят траву, катают квадрат, и носят круг. Вместо этого, могли бы солдат отправлять на поля, на работы по подъёму погибших бойцов. Это было бы намного полезнее для страны и общества в целом, не говоря уж о пользе для самих солдат. Могли бы создавать специальные подразделения, например, военных егерей, на контрактной основе, которые бы руководили действиями «срочников». Такие подразделения были бы одинаково полезны как в мирное время, так и в военное. Случись война — эти подразделения стали бы незаменимыми для ведения, например, партизанской войны, которая очень эффективна, в условиях нашей лесистой местности. Для поиска сведений о местах боёв, хранящихся тоннами бумаги в архивах, невостребованные — можно было бы привлечь к работе школьников. Дети бы ходили по районам, в которых находятся их школы, и опрашивали бы местное население. Население бы с радостью поделилось с детьми своими воспоминаниями или знаниями. Школьники, запротоколировав опрос, отправляли бы его к «военным егерям», те в свою очередь проверяли бы эти сведения по картам и документам, и выдавали бы школьникам конфеты, за их работу. Но… — Мороз замолчал, скорчив на лице загадочную гримасу, поднял вверх указательный палец. — Даже конфеты стоят денег! А лишних денег у государства нет, как известно. За извлечённое из земли оружие и боеприпасы тоже можно было бы установить вознаграждение — сделать так, чтобы людям было выгодно заниматься раскопками. И тогда половина страны поднялась бы на раскопки, всё можно было бы сделать лет за десять, усилиями военных егерей, «официалов», и поисковиков-нелегалов. Германия заплатила за пленённых ею узников, и платит до сих пор, за многое заплатила, но не за взятые жизни наших бойцов. А то получается, что факт пребывания огромного количества останков бойцов под землёй, гниющих и разлагающихся — это в порядке вещей, вроде как земля им пухом будет. Но не тот вариант! Бойцы должны быть погребены, пусть и через шестьдесят лет, путь и через сто лет. Они должны быть приданы земле, над ними должен стоять крест — так должно быть!

— Да, интересная у тебя работа.

— Не соскучишься! — согласился Мороз. — Пойдём, что ли, ещё одну возьмём? — предложил он.

— Пойдём; — согласился Алексей, который не был особым любителем выпить, но сейчас ему было хорошо, он расслаблено слушал пламенную речь человека, которого действительно тревожила его проблема, не его — а проблема страны, народа.

— Давно этим занимаешься? — спросил Алексей, когда они уже вышли на пустой тротуар, и направились в сторону светящегося города.

— Лет десять.

— Солидно!

— Есть люди, которые занимаются раскопками с самого детства.

— Прикалываешься? — недоверчиво спросил Алексей.

— Я серьёзно!