Лес

Есть у меня знакомый, зовут его Степаном, вырос в деревне, и в детстве бегал с деревянным пестиком за сверстниками. Тогда родители отправляли детей в лес — чтоб без дела не сидели, а собирали в лесу ягоды, грибы. Какая никакая помощь в хозяйстве! И вот он рассказал, что находили они немецкие каски — они часто попадались — лежали прямо на земле. Местные привыкли к ним, и не обращали никакого внимания на это лесной «мусор». Но его заинтересовало это дело, и с собой в лес он брал батькину сапёрную лопатку. Царскую; — добавил малозначимый факт Мороз. — Копал там, где попадались траншеи, копал в местах скопления воронок и в блиндажах. Копал до кровавых мозолей, и дома получал от отца крепкого солдатского ремня, за то, что приходил из леса с пустым лукошком. Но из этого положения находчивый мальчик быстро нашёл выход: он выменивал у своих товарищей грибы и ягоды, расплачиваясь с ними патронами. Он находил разные интересные, для пацана, вещи: патроны, гильзы, пули, иногда — медали, и с каждым разом он уходил всё глубже в лес. В самой чаще он увидел место, где земля была выворочена, деревья валялись грудами, кореньями вверх. И в этом месте попадалось очень много трофеев — медали, монеты, губная гармошка, штык ножи, пистолет «Вальтер» в кобуре, почти не тронутый ржёй. Степан был рад, и прокопался на том месте до вечера. Он копал, не замечая того, что вечереет. Лопата, пробив пласт земли, ткнулась во что-то мягкое, неприятным запахом пахнуло из земли. Степан обнаружил останки убитого немца — полусгнивший его труп. И тогда он осознал, откуда все эти медальки и пистолетики. Он бросился бежать, оставив все свои находки на том самом месте, но стемнело, и Степан не смог найти дорогу домой. Нашли его через два дня. У него на голове появилась седая прядь волос. Он с неделю ни с кем не разговаривал, пока его, малыша, не привезли в какую-то забытую властью церквушку. Выйдя из неё, мальчик снова обрёл дар речи. Позже, когда он вырос из пацана в здорового мужика, он рассказал, что видел тогда мертвых фрицев, которые гнались за ним. Он не вдавался в подробности, но занимаясь копом, он сохранил глубокую веру Бога, с тех самых пор.

— Интересно было бы с ним пообщаться! — сказал Алексей, представляя себе образ этого человека.

— Можно устроить, при желании; — сказал Мороз. — Он ещё рассказывал много интересных вещей. Например, что в соседней деревне был случай, сразу после окончания войны: За рекой — метрах в ста от самой деревни, в месте, где проходила тропа, лежал убитый русский солдат. Все знали об этом. Он лежал в кустах, прямо у дороги, и уже начинал смердеть. К нему ходил солдат, житель деревни, вернувшийся с фронта мужик, годов сорока, по имени Фёдор. Он каждый день напивался самогоном «в дупель», и местные жители слышали, как по вечерам он вопит из-за реки:

«Рожнов, вставай, пойдём, брат, победа! Мы победили, Рожнов, вставай!» — Один Фёдор звал его по фамилии, но была ли это действительно фамилия «Ивана» — никто не знал; — пояснил Мороз.

«Иваном» солдата назвали местные жители, поскольку по этой тропе ходили все, и стар и млад — мёртвого солдата своими глазами видел каждый житель этой деревни, некоторые видели его каждый день. Один снял с солдата сапоги, другой стянул гимнастёрку, и солдат лежал в нательном белье, пропитанном коричневой, застывшей кровью.

— И что, никто даже землёй не присыпал? — удивился Алексей.

— Присыпал. Тот фронтовик, Фёдор, который ходил пьяный к покойнику. Вначале приволок какую-то ветошь, и накрыл ею тело сложившего голову бойца, затем, когда от того стал исходить дух, он слегка прикопал его, но лишь слегка. Мы с этим моим знакомым ездили к «Ивану», вся эта поездка была спором — я вначале не поверил бывалому поисковику! Прикинь, прошло столько лет, а тот «Иван» до сих пор лежал на том самом месте, под небольшим слоем земли. Мы собрались уже, было, его выкапывать, как пришли местные. Мужиков пять с ружьями, бабья — целая толпа! Если бы Степан — мой товарищ, не был местным, лежать бы нам рядом с «Иваном». Короче, Степан смог им объяснить, что сам местный, что останки мы повезём в музей боевой славы. Деревня, кстати, вполне себе живая — население человек пятьдесят — по современным меркам это очень много! Мы выкопали его: упаковали кости в мешок, документы — которые могли быть при нём забрал «доброжелатель», вместе с гимнастёркой — ещё в послевоенное время. Кости отвезли в местный музей, где у нас отказались их принять, без документов. Мы поехали в областной центр, там тоже поначалу отказывались, пока мы не распили три бутылки водки, купленной за наш счёт, с главой того музея. Только тогда нам сделали великую милость — приняли упакованные в целлофан кости погибшего за Родину и Народ бойца! Наш народ жесток, особенно к своим. Прикинь, все каждый день ходят мимо холмика с погибшим бойцом — там даже какие-то завядшие ромашки лежали. И ни одному из них не пришла мысль, захоронить по-человечески нашего Русского Бойца — деревенское кладбище находится метрах в ста от того места!