Добавить в моё избранное
154 мин, 37 сек 1908
— Пусть этот город будет нашим «особым местом».
Она перевела взгляд на озеро за окном:
— И мне кажется, я начинаю понимать почему… Как жаль, что надо уезжать, — девушка поднялась с кресла и посмотрела прямо на Джеймса, глядя, казалось, ему прямиком в глаза, минуя систему линз и сам объектив камеры.
— Пообещай, Джеймс. Пообещай, что когда-нибудь… ты снова возьмёшь меня сюда. Пообещай, даже если это будут просто слова, — сухой кашель не дал ей закончить фразы. Изображение на плёнке скользнуло вниз и потеряло резкость…
Но тут же возникло снова.
Джеймс похолодел…
Мэри лежала на кровати. В их доме! Тихие стоны сменялись приступами хриплого кашля.
Джеймс подошёл к кровати и склонился над теряющим силы телом жены. Её губы приоткрылись, чтобы сказать что-то…
… рука скользнула куда-то под её голову, как будто хотела поправить подушку…
Что-то мутное и размытое. Мэри, сидящая на кресле и со страхом смотрящая ему в глаза…
Резкое движение руки… Подушка на её лице… Кажется, он пытается что-то прокричать…
Собственные руки, изо всех сил прижимающие подушку…
Изображение помутнело и окончательно растворилось в буре электронных помех…
… чтобы в следующий момент вспыхнуть снова…
Его искаженное лицо. Злоба, презрение, ненависть и…
«Торжество!»
Глава четвертая: «Правда»
Шок.
Он закрыл лицо руками.
«Этого просто не может быть… Я. Я… любил её».
Сзади открылась и снова захлопнулась дверь, но Джеймс не отреагировал. Какая теперь разница кто это?
— Значит, ты здесь! Ты нашел письмо? Ты нашел Мэри, Джеймс? Если нет, то пойдем искать!
Мужчина не двигался.
— Все в порядке, Джеймс?
— Мэри умерла….
Крик Лоры вонзился в сознание ржавой иглой осознанной вины:
— Нет, Джеймс! Это ложь, ты — лжец!!!
— Правда…
Ее глаза наполнились слезами:
— Мэри… умерла, потому что болела?
Обманывать уже не имело смысла. А был ли вообще этот смысл? Всё вокруг давно лишено его…
— Я убил ее…
Девочка простояла несколько минут, не говоря ни слова. Внезапно она стала колотить Джеймса по спине, не в силах причинить серьёзную боль. Тот не сопротивлялся.
— Я знала это, знала! Ты никогда о ней не заботился! Я ненавижу тебя, Джеймс!!! Ненавижу!! Ненавижу!! НЕНАВИЖУ!!! Она всегда ждала тебя… Почему!! Почему…
— Мне жаль… Мэри здесь нет. Теперь ты это знаешь.
Лора не произнесла ни слова. Она просто ушла.
— Прости…
***
Из транса его вывел шум приёмника. Шипение слилось с чьим-то милым голосом, и поэтому передача сильно напоминала предсмертный хрип. Джеймс посмотрел на радио ничего не значащим взглядом и вынул его из кармана. Покрутил в руках. После чего со всего размаху швырнул в рябящий телеэкран. Толстое стекло кинескопа разлетелось на тысячу осколков, усыпав ковёр блестящими кристалликами.
Джеймс развернулся и пошёл к выходу. Он уже знал, что встретит вне номера 312. Эта история никогда не закончится.
Этот город хочет забрать всё. Этот город должен выиграть…
Стены коридора были испачканы сажей, с потолка лилась вода, а монотонный шум скрёб по мозгам. Дождь… Когда этот город меняется, начинает идти дождь. Но что такое дождь? Это всего лишь сжатый, спрессованный и уплотнённый болотный туман… Туман с Кровавых болот.
Джеймс спустился вниз, сам не зная, куда идёт. Мозг стал работать как радиоприёмник. Шипение казалось оглушительным… но коридоры были пусты.
Ни души.
Нужно уходить. Нужно выжить… Этот город не может выиграть. Ведь он хочет получить всё…
***
Но выйти так и не удалось. Лестницы замыкались одна в другую, коридоры сливались в один. Каждая дверь вела в соседнюю, а то и вовсе не открывалась.
«Он не хочет меня отпускать»…
А снаружи ворчал дождь, грустно барабаня по пыльным окнам.
Почему он приехал сюда?
Почему искал её? Почему верил, что она жива?
Дверь распахнулась, едва он дотронулся до ручки. Кабинет или библиотека — книжные полки, столы, кучи бумажек… И ещё магнитофон: старый, с огромными катушками и наушниками. Они так и приглашали надеть себя.
Голоса двух мужчин словно выплыли из тумана. Джеймс без удивления отметил, что одним из говорящих был он сам. Но другое дело, что он… так никогда не говорил. Или не помнил, что говорил…
— Но вы не можете — вы же доктор! Вы обязаны лечить людей!
— Молодой человек, я отлично знаю свои обязанности. Мы ничего не можем сделать. Эффективного метода лечения по-прежнему нет…
— Но…
— Извините. Мы ничего не можем для вас сделать.
— Но… сколько ей ещё осталось?
— Нельзя точно утверждать.
Она перевела взгляд на озеро за окном:
— И мне кажется, я начинаю понимать почему… Как жаль, что надо уезжать, — девушка поднялась с кресла и посмотрела прямо на Джеймса, глядя, казалось, ему прямиком в глаза, минуя систему линз и сам объектив камеры.
— Пообещай, Джеймс. Пообещай, что когда-нибудь… ты снова возьмёшь меня сюда. Пообещай, даже если это будут просто слова, — сухой кашель не дал ей закончить фразы. Изображение на плёнке скользнуло вниз и потеряло резкость…
Но тут же возникло снова.
Джеймс похолодел…
Мэри лежала на кровати. В их доме! Тихие стоны сменялись приступами хриплого кашля.
Джеймс подошёл к кровати и склонился над теряющим силы телом жены. Её губы приоткрылись, чтобы сказать что-то…
… рука скользнула куда-то под её голову, как будто хотела поправить подушку…
Что-то мутное и размытое. Мэри, сидящая на кресле и со страхом смотрящая ему в глаза…
Резкое движение руки… Подушка на её лице… Кажется, он пытается что-то прокричать…
Собственные руки, изо всех сил прижимающие подушку…
Изображение помутнело и окончательно растворилось в буре электронных помех…
… чтобы в следующий момент вспыхнуть снова…
Его искаженное лицо. Злоба, презрение, ненависть и…
«Торжество!»
Глава четвертая: «Правда»
Шок.
Он закрыл лицо руками.
«Этого просто не может быть… Я. Я… любил её».
Сзади открылась и снова захлопнулась дверь, но Джеймс не отреагировал. Какая теперь разница кто это?
— Значит, ты здесь! Ты нашел письмо? Ты нашел Мэри, Джеймс? Если нет, то пойдем искать!
Мужчина не двигался.
— Все в порядке, Джеймс?
— Мэри умерла….
Крик Лоры вонзился в сознание ржавой иглой осознанной вины:
— Нет, Джеймс! Это ложь, ты — лжец!!!
— Правда…
Ее глаза наполнились слезами:
— Мэри… умерла, потому что болела?
Обманывать уже не имело смысла. А был ли вообще этот смысл? Всё вокруг давно лишено его…
— Я убил ее…
Девочка простояла несколько минут, не говоря ни слова. Внезапно она стала колотить Джеймса по спине, не в силах причинить серьёзную боль. Тот не сопротивлялся.
— Я знала это, знала! Ты никогда о ней не заботился! Я ненавижу тебя, Джеймс!!! Ненавижу!! Ненавижу!! НЕНАВИЖУ!!! Она всегда ждала тебя… Почему!! Почему…
— Мне жаль… Мэри здесь нет. Теперь ты это знаешь.
Лора не произнесла ни слова. Она просто ушла.
— Прости…
***
Из транса его вывел шум приёмника. Шипение слилось с чьим-то милым голосом, и поэтому передача сильно напоминала предсмертный хрип. Джеймс посмотрел на радио ничего не значащим взглядом и вынул его из кармана. Покрутил в руках. После чего со всего размаху швырнул в рябящий телеэкран. Толстое стекло кинескопа разлетелось на тысячу осколков, усыпав ковёр блестящими кристалликами.
Джеймс развернулся и пошёл к выходу. Он уже знал, что встретит вне номера 312. Эта история никогда не закончится.
Этот город хочет забрать всё. Этот город должен выиграть…
Стены коридора были испачканы сажей, с потолка лилась вода, а монотонный шум скрёб по мозгам. Дождь… Когда этот город меняется, начинает идти дождь. Но что такое дождь? Это всего лишь сжатый, спрессованный и уплотнённый болотный туман… Туман с Кровавых болот.
Джеймс спустился вниз, сам не зная, куда идёт. Мозг стал работать как радиоприёмник. Шипение казалось оглушительным… но коридоры были пусты.
Ни души.
Нужно уходить. Нужно выжить… Этот город не может выиграть. Ведь он хочет получить всё…
***
Но выйти так и не удалось. Лестницы замыкались одна в другую, коридоры сливались в один. Каждая дверь вела в соседнюю, а то и вовсе не открывалась.
«Он не хочет меня отпускать»…
А снаружи ворчал дождь, грустно барабаня по пыльным окнам.
Почему он приехал сюда?
Почему искал её? Почему верил, что она жива?
Дверь распахнулась, едва он дотронулся до ручки. Кабинет или библиотека — книжные полки, столы, кучи бумажек… И ещё магнитофон: старый, с огромными катушками и наушниками. Они так и приглашали надеть себя.
Голоса двух мужчин словно выплыли из тумана. Джеймс без удивления отметил, что одним из говорящих был он сам. Но другое дело, что он… так никогда не говорил. Или не помнил, что говорил…
— Но вы не можете — вы же доктор! Вы обязаны лечить людей!
— Молодой человек, я отлично знаю свои обязанности. Мы ничего не можем сделать. Эффективного метода лечения по-прежнему нет…
— Но…
— Извините. Мы ничего не можем для вас сделать.
— Но… сколько ей ещё осталось?
— Нельзя точно утверждать.
Страница
44 из 48
44 из 48
