151 мин, 55 сек 18812
В голове её что-то пылало, ей казалось что сливается она с этим мученическим воплем ада, который заполнял всё вокруг. Но всё же внутри её ещё жили мысли: «Я погибаю. Но я не могу бежать. Я не могу оставить Альфреда. Это было бы предательством. Пускай мы погибнем вместе»…
Альфред стоял на маленьком островке, среди океана пылающей магмы. Два огненных потока низвергались откуда-то сверху, из стремительно клубящегося багрового дыма.
Жар был такой, что та одежда, которая оставалась на Альфреде, задымилась, начала тлеть, волосы на голове уже слипались в одну массу. Ему казалось, что и кожа уже горит. Он закричал от нестерпимой боли, но его крик бесследно потонул в том многоголосом стоне, который услышала наверху Елена, и который здесь, в пекле, был гораздо более громким.
Вот лавовый океан вздулся, и из него выглянула голова змея, который весь состоял из раскалённого до бела металла. Из его алмазных глаз сыпались искры. Змей навис над островом, и агонизирующий Альфред понял, что у него уже нет сил, чтобы бежать. Да и некуда было бежать — повсюду была магма.
Змей распахнул глотку, и высунулся из неё длинный, ещё более яркий, чем тело змея язык, обмотался вокруг тела Альфреда. И Альфред тут же вспыхнул факелом, превратился в уголь. Но он не умер. Более того — он сохранил ясность рассудка, и перестал чувствовать боль.
Язык притянул Альфреда вплотную к алмазному глазу, из которого продолжали сыпаться крупные искры, жгучего жара которых уже не чувствовал юноша. Язык слегка завибрировал и Альфред услышал насмешливый, и могучий голос этого обитателя лавы.
— Жаль, что ты ещё не умер по настоящему там, на Земле. Жаль, что я не могу позабавиться с тобой так, как следовало бы…
Альфред чувствовал уже не страх, а раздражение, и попытался оттолкнуть змея. Он выкрикнул:
— Ну а раз ты не имеешь надо мной власти, так и поди прочь, огненный червяк!
Змей не разозлился, а только позабавился над этим маленьким приступом гнева — эти его чувства отчётливо доходили до Альфреда, и только больше его бесили.
Змей же продолжал:
— Собственно, у меня есть для тебя небольшое послание. От твоего двойника. А-а, вижу как ты заволновался. Значит, дорог тебе твой двойничок, да? Но и он мне дорого заплатил за то, чтобы я выполнил его просьбу. Посмотри-ка повнимательнее в мой глаз…
Альфред посмотрел, и теперь увидел, что там, внутри раскалённого алмаза лежит живое, пульсирующее человеческое сердце. Оно то вспыхивало, превращаясь в пепел, то вновь возрождалось.
И змей подтвердил догадку Альфреда:
— Да, да — это сердце твоего создателя — Альфреда. Видишь, оно то изгорает, то возрождается вновь. И он, дерзновенный, чувствует всю приличествующую такому жару боль. Наглец, он посмел вторгнуться в наши владения, но всё же здесь и погиб, и никогда уже не вырвется… Впрочем, речь не о том. Видишь, я говорю с тобой негромко, чтобы нас не услышали. Ведь иные служители этого места вряд ли одобрят этот проступок, и, узнай о нём — разжаловали бы меня, и самого заставили страдать. И я бы с удовольствием обманул бы Альфреда, ведь, как ты прекрасно знаешь — обман здесь в почёте. Я бы взял его сердце и не сказал бы тебе ни слова. Но, к моему сожалению, тогда бы наша сделка сама собой была бы расторгнута, и я бы не почувствовал той блаженной живой прохлады, той страсти, которая бьётся и трепещет в этом сердце, вновь и вновь изжигаемом и возрождающемся, словно…
Альфред прокашлялся (от чего из его горла вылетели куски пепла и угля), и проговорил весьма громко:
— Ты мне зубы тут не заговаривай, а лучше передавай то, что Альфред велел…
— Альфред мне ничего не велел! Это я оказал ему величайшую милость! — зашипел змей, и искры из его глаз посыпались настоящими огненными каскадами.
Впрочем, тут же он заговорил тише, опасливо озираясь по сторонам:
— Прежде чем сообщать тебе послание Альфреда, я должен узнать, какая у него цель была в аду?
— А он вам не сказал?
— Нет. Ни смотря на все наши ухищрения.
— Ну так знай же, что я об этой цели не знаю, а если бы даже и знал, то тебе бы не сказал. Я ещё не погиб, и ты не имеешь надо мной власти. Говори скорее, что тебе велено.
Каскады сыплющих из глаз искр ещё уплотнились. Змей разгневался, бил по лаве хвостом, отчего по огненному океану пошли высокие волны, и захлестнули островок — ненадёжное недавнее прибежище Альфреда. Искры даже отрывали от почерневшего тела Альфреда угольные части, но юноша по прежнему не чувствовал боли. А чувствовал он даже некоторую наглость, что этот страшный и могучий обитатель преисподней вынужден выполнить его требование:
— Давай, давай рассказывай, не тяни, а то твои сородичи сюда сплывутся или слетятся, и тогда тебе не поздоровиться. А мне что? Я ещё живой — у них нет надо мной власти.
И Альфред усмехнулся своими чёрными губами.
Альфред стоял на маленьком островке, среди океана пылающей магмы. Два огненных потока низвергались откуда-то сверху, из стремительно клубящегося багрового дыма.
Жар был такой, что та одежда, которая оставалась на Альфреде, задымилась, начала тлеть, волосы на голове уже слипались в одну массу. Ему казалось, что и кожа уже горит. Он закричал от нестерпимой боли, но его крик бесследно потонул в том многоголосом стоне, который услышала наверху Елена, и который здесь, в пекле, был гораздо более громким.
Вот лавовый океан вздулся, и из него выглянула голова змея, который весь состоял из раскалённого до бела металла. Из его алмазных глаз сыпались искры. Змей навис над островом, и агонизирующий Альфред понял, что у него уже нет сил, чтобы бежать. Да и некуда было бежать — повсюду была магма.
Змей распахнул глотку, и высунулся из неё длинный, ещё более яркий, чем тело змея язык, обмотался вокруг тела Альфреда. И Альфред тут же вспыхнул факелом, превратился в уголь. Но он не умер. Более того — он сохранил ясность рассудка, и перестал чувствовать боль.
Язык притянул Альфреда вплотную к алмазному глазу, из которого продолжали сыпаться крупные искры, жгучего жара которых уже не чувствовал юноша. Язык слегка завибрировал и Альфред услышал насмешливый, и могучий голос этого обитателя лавы.
— Жаль, что ты ещё не умер по настоящему там, на Земле. Жаль, что я не могу позабавиться с тобой так, как следовало бы…
Альфред чувствовал уже не страх, а раздражение, и попытался оттолкнуть змея. Он выкрикнул:
— Ну а раз ты не имеешь надо мной власти, так и поди прочь, огненный червяк!
Змей не разозлился, а только позабавился над этим маленьким приступом гнева — эти его чувства отчётливо доходили до Альфреда, и только больше его бесили.
Змей же продолжал:
— Собственно, у меня есть для тебя небольшое послание. От твоего двойника. А-а, вижу как ты заволновался. Значит, дорог тебе твой двойничок, да? Но и он мне дорого заплатил за то, чтобы я выполнил его просьбу. Посмотри-ка повнимательнее в мой глаз…
Альфред посмотрел, и теперь увидел, что там, внутри раскалённого алмаза лежит живое, пульсирующее человеческое сердце. Оно то вспыхивало, превращаясь в пепел, то вновь возрождалось.
И змей подтвердил догадку Альфреда:
— Да, да — это сердце твоего создателя — Альфреда. Видишь, оно то изгорает, то возрождается вновь. И он, дерзновенный, чувствует всю приличествующую такому жару боль. Наглец, он посмел вторгнуться в наши владения, но всё же здесь и погиб, и никогда уже не вырвется… Впрочем, речь не о том. Видишь, я говорю с тобой негромко, чтобы нас не услышали. Ведь иные служители этого места вряд ли одобрят этот проступок, и, узнай о нём — разжаловали бы меня, и самого заставили страдать. И я бы с удовольствием обманул бы Альфреда, ведь, как ты прекрасно знаешь — обман здесь в почёте. Я бы взял его сердце и не сказал бы тебе ни слова. Но, к моему сожалению, тогда бы наша сделка сама собой была бы расторгнута, и я бы не почувствовал той блаженной живой прохлады, той страсти, которая бьётся и трепещет в этом сердце, вновь и вновь изжигаемом и возрождающемся, словно…
Альфред прокашлялся (от чего из его горла вылетели куски пепла и угля), и проговорил весьма громко:
— Ты мне зубы тут не заговаривай, а лучше передавай то, что Альфред велел…
— Альфред мне ничего не велел! Это я оказал ему величайшую милость! — зашипел змей, и искры из его глаз посыпались настоящими огненными каскадами.
Впрочем, тут же он заговорил тише, опасливо озираясь по сторонам:
— Прежде чем сообщать тебе послание Альфреда, я должен узнать, какая у него цель была в аду?
— А он вам не сказал?
— Нет. Ни смотря на все наши ухищрения.
— Ну так знай же, что я об этой цели не знаю, а если бы даже и знал, то тебе бы не сказал. Я ещё не погиб, и ты не имеешь надо мной власти. Говори скорее, что тебе велено.
Каскады сыплющих из глаз искр ещё уплотнились. Змей разгневался, бил по лаве хвостом, отчего по огненному океану пошли высокие волны, и захлестнули островок — ненадёжное недавнее прибежище Альфреда. Искры даже отрывали от почерневшего тела Альфреда угольные части, но юноша по прежнему не чувствовал боли. А чувствовал он даже некоторую наглость, что этот страшный и могучий обитатель преисподней вынужден выполнить его требование:
— Давай, давай рассказывай, не тяни, а то твои сородичи сюда сплывутся или слетятся, и тогда тебе не поздоровиться. А мне что? Я ещё живой — у них нет надо мной власти.
И Альфред усмехнулся своими чёрными губами.
Страница
12 из 52
12 из 52