Добавить в моё избранное
151 мин, 55 сек 18846
— Доходят слуги, что там всё ледяное, твёрдое, неизменное. Но там ещё хуже, чем даже в самых плохих местах этого вот пекла.
— Ну, ладно, бросаемся на шипы, — вздохнул Альфред, и бросился вперёд.
Он ожидал, что будет больно, и действительно — навалилась и разорвала и все чувства захлестнула адская боль.
Альфред медленно полз вперёд, по шипам, приближался к стене, но уже не видел этого. Он хотел кричать, но не мог — один из шипов проходил через его горло…
Ядовито-зелёная дымка нахлынула, заставила кашлять. Альфред, повалился на колени, — кашель душил его. Пережитая боль ещё давала о себе знать — он дрожащими руками щупал своё тело, искал, но не находил дырок от шипов.
Рядом раздался тихий стон.
— Елена, это ты? — простонал Альфред.
— Да. Это я…, — ответила она.
И хотя было очень жарко и душно, Альфред затрясся. Это его измученные мускулы и нервы сотрясались. Раздался голос головы:
— Советую тебе передвинуться вперёд.
— Нет! — раздражённо выкрикнул Альфред. — Наслушался уже твоих советов!…
Но тут, от очередного непроизводного содрогания, его тело откинулось назад и… вновь попало на шипы! Юноша чувствовал, как они входят в его спину, в шею, в голову, крушат кости. Ещё успел увидеть Елену, которая тянула к нему руки, кричала что-то. Потом нахлынула тьма…
В кромешной темноте, трясясь и стеная, очнулся Альфред.
Услышал чавканье, вытянул руку, нащупал растерзанный пакет, и конфеты, который пожирала голова. Юноша быстро схватил пакет, запихал в него оставшиеся конфеты. Возле самого его пальца щёлкнули клыки головы. Но всё же Альфред успел отдёрнуть руку.
— Загрызу тебя! Отдавай конфеты! — потребовала голова.
Альфред поднялся на ноги, кое как завязал то, что осталось от пакета, и проговорил грозно:
— Прекрати немедленно, или оставлю тебя здесь!
— «Оставлю тебя здесь»! — передразнила его голова. — А ты хотя бы знаешь, в какой стороне шиповая дверь?… Нет. Ну вот то-то же. Ну да ладно. Послужу тебе ещё. Давай, неси меня.
— Сначала пообещай, что больше не будешь кусаться, — потребовал Альфред.
— Чего я тебе ещё обещать буду. Неохота… Сюда, кстати, приближаются мои сородичи. Так что, если не хочешь прикосновения их нежных ручонок, скорее действуй.
И хотя Альфред знал, что, если эти существа попытаются разорвать его, то закаменеют, но всё же чувствовать их прикосновений ему вовсе не хотелось. Поэтому он нагнулся, нашёл в темноте голову и поднял её. При этом голова всё же укусила его — не в полную силу, конечно, но всё же заставила юношу вскрикнуть.
— Где шипы то? — спросил он.
— Да прямо впереди. Давай…
И Альфред, стараясь не думать о том, что предстоит ему в ближайшие мгновенья, прыгнул. Боль была такой же чудовищной, как и в первый раз. К этой боли невозможно было привыкнуть…
Альфред открыл глаза, и, прежде всего, увидел, что над его головой висят, с постоянным звоном ударяясь друг о друга, цепей. Цепей было очень-очень много, на видимом участке — тысячи. Некоторые заканчивались крючьями, некоторые — шипами.
А, приподняв голову, юноша увидел чужую одинокую голову, которая, вскарабкалась ему на грудь, и теперь пыталась зубами вытащить пакет с конфетами, который он случайно прижал ладонями к груди.
— А ну-ка прекрати! — приказал юноша.
— Да я просто пошутил…
Голова повернулась к Альфреду, и глядела на него своими чёрными пустыми глазницами. А юноша позвал:
— Елена, ты где?!
— Зря ты её зовёшь, — ответила голова. — Её здесь нет.
— Что значит «её здесь нет»?! — вспылил Альфред. — А где же она тогда.
— А я откуда знаю? — отозвалась голова. — Или уже забыл, о чём я тебе говорил?
— Эти верхние уровни постоянно перемещаются меж собою…, — простонал Альфред.
— Вот именно, — злорадно ответила голова.
Альфред резко сел и сжав чужую голову между ладоней, прохрипел:
— Чему же ты радуешься?!
— А? Что ты говоришь? — проскрипела голова. — Ты же мне уши зажал.
— Я спрашиваю — чему ты радуешься?! — ещё раз крикнул юноша, на этот раз отжав от чужих ушей свои ладони.
— А? Чему?… Ну так кошка была очень неприятная. Я хоть и не видел её, а зато чувствовал, как она агрессивно по отношении ко мне настроена. Хотела меня расцарапать…
— Не ври! Баронесса очень миролюбивая кошка, и всё это время она дремала. Ты радуешься чужому горю! Ты радуешься тому, что я с Еленой расстался… Ты…
— Тише, тише, молодчик, — язвительным тоном проговорила голова. — Ведь я слышу, как цепи над нашими головами звенят. Только и ждут они, когда ты в запальчивости вскочишь, выпрямишься, вот тогда они в тебя и вцепиться, вот тогда и потешаться, медленно разрывая тебя на части.
Альфред почувствовал, что голова говорит правду.
— Ну, ладно, бросаемся на шипы, — вздохнул Альфред, и бросился вперёд.
Он ожидал, что будет больно, и действительно — навалилась и разорвала и все чувства захлестнула адская боль.
Альфред медленно полз вперёд, по шипам, приближался к стене, но уже не видел этого. Он хотел кричать, но не мог — один из шипов проходил через его горло…
Ядовито-зелёная дымка нахлынула, заставила кашлять. Альфред, повалился на колени, — кашель душил его. Пережитая боль ещё давала о себе знать — он дрожащими руками щупал своё тело, искал, но не находил дырок от шипов.
Рядом раздался тихий стон.
— Елена, это ты? — простонал Альфред.
— Да. Это я…, — ответила она.
И хотя было очень жарко и душно, Альфред затрясся. Это его измученные мускулы и нервы сотрясались. Раздался голос головы:
— Советую тебе передвинуться вперёд.
— Нет! — раздражённо выкрикнул Альфред. — Наслушался уже твоих советов!…
Но тут, от очередного непроизводного содрогания, его тело откинулось назад и… вновь попало на шипы! Юноша чувствовал, как они входят в его спину, в шею, в голову, крушат кости. Ещё успел увидеть Елену, которая тянула к нему руки, кричала что-то. Потом нахлынула тьма…
В кромешной темноте, трясясь и стеная, очнулся Альфред.
Услышал чавканье, вытянул руку, нащупал растерзанный пакет, и конфеты, который пожирала голова. Юноша быстро схватил пакет, запихал в него оставшиеся конфеты. Возле самого его пальца щёлкнули клыки головы. Но всё же Альфред успел отдёрнуть руку.
— Загрызу тебя! Отдавай конфеты! — потребовала голова.
Альфред поднялся на ноги, кое как завязал то, что осталось от пакета, и проговорил грозно:
— Прекрати немедленно, или оставлю тебя здесь!
— «Оставлю тебя здесь»! — передразнила его голова. — А ты хотя бы знаешь, в какой стороне шиповая дверь?… Нет. Ну вот то-то же. Ну да ладно. Послужу тебе ещё. Давай, неси меня.
— Сначала пообещай, что больше не будешь кусаться, — потребовал Альфред.
— Чего я тебе ещё обещать буду. Неохота… Сюда, кстати, приближаются мои сородичи. Так что, если не хочешь прикосновения их нежных ручонок, скорее действуй.
И хотя Альфред знал, что, если эти существа попытаются разорвать его, то закаменеют, но всё же чувствовать их прикосновений ему вовсе не хотелось. Поэтому он нагнулся, нашёл в темноте голову и поднял её. При этом голова всё же укусила его — не в полную силу, конечно, но всё же заставила юношу вскрикнуть.
— Где шипы то? — спросил он.
— Да прямо впереди. Давай…
И Альфред, стараясь не думать о том, что предстоит ему в ближайшие мгновенья, прыгнул. Боль была такой же чудовищной, как и в первый раз. К этой боли невозможно было привыкнуть…
Альфред открыл глаза, и, прежде всего, увидел, что над его головой висят, с постоянным звоном ударяясь друг о друга, цепей. Цепей было очень-очень много, на видимом участке — тысячи. Некоторые заканчивались крючьями, некоторые — шипами.
А, приподняв голову, юноша увидел чужую одинокую голову, которая, вскарабкалась ему на грудь, и теперь пыталась зубами вытащить пакет с конфетами, который он случайно прижал ладонями к груди.
— А ну-ка прекрати! — приказал юноша.
— Да я просто пошутил…
Голова повернулась к Альфреду, и глядела на него своими чёрными пустыми глазницами. А юноша позвал:
— Елена, ты где?!
— Зря ты её зовёшь, — ответила голова. — Её здесь нет.
— Что значит «её здесь нет»?! — вспылил Альфред. — А где же она тогда.
— А я откуда знаю? — отозвалась голова. — Или уже забыл, о чём я тебе говорил?
— Эти верхние уровни постоянно перемещаются меж собою…, — простонал Альфред.
— Вот именно, — злорадно ответила голова.
Альфред резко сел и сжав чужую голову между ладоней, прохрипел:
— Чему же ты радуешься?!
— А? Что ты говоришь? — проскрипела голова. — Ты же мне уши зажал.
— Я спрашиваю — чему ты радуешься?! — ещё раз крикнул юноша, на этот раз отжав от чужих ушей свои ладони.
— А? Чему?… Ну так кошка была очень неприятная. Я хоть и не видел её, а зато чувствовал, как она агрессивно по отношении ко мне настроена. Хотела меня расцарапать…
— Не ври! Баронесса очень миролюбивая кошка, и всё это время она дремала. Ты радуешься чужому горю! Ты радуешься тому, что я с Еленой расстался… Ты…
— Тише, тише, молодчик, — язвительным тоном проговорила голова. — Ведь я слышу, как цепи над нашими головами звенят. Только и ждут они, когда ты в запальчивости вскочишь, выпрямишься, вот тогда они в тебя и вцепиться, вот тогда и потешаться, медленно разрывая тебя на части.
Альфред почувствовал, что голова говорит правду.
Страница
41 из 52
41 из 52
