Путешествие в Ад

Тем более, некоторые цепи напрягались — тянулись к нему, но всё же они были железными, твёрдыми и не могли вытягиваться больше своей длины.

Юноша, держа в одной руке пакет с конфетами, а в другой — голову, пополз вперёд. Направление он выбрал случайно, по первому порыву сердце. И надеялся, что сердце его не обманывало…

Он ворчал:

— Здесь хотя бы ты что-то мне подсказываешь, а Елена — она ведь запросто может попасть в какую-нибудь ловушку. О-ох, как же я за неё волнуюсь…

— Наверняка попадёт, — злорадствовала голова. — И никакая котяра ей не поможет…

— Прекрати! — возмутился Альфред. — А то брошу тебя вверх. То-то цепи поживятся.

— Ага. Давай, бросай! — ухмыльнулась голова. — Бросай твоего верного проводника, единственного друга…

Альфред, продолжая ползти вперёд, бормотал ругательства, ну а голова злорадствовала:

— Так, так, вижу общение со мной, идёт тебе на пользу.

— Что ты мелешь? Какая ещё польза?

— Ну как же. Ты ведь проникаешься моим духом — становишься всё более раздражительным, язвительным. Всё грозишься, ругаешься. Думаю, из тебя выйдет хороший обитатель ада. Здесь, знаешь ли, негативные эмоции очень поощряется. Здесь вообще на негативе построено…

— Негатив, негатив, — бормотал Альфред, все силы направляя на то, чтобы как можно быстрее ползти вперёд. — Ты о себе много то не воображай. Это вовсе не твоя, если так можно выразиться «заслуга», что я таким становлюсь. Здесь всё действительно пропитано этими дурными чувствами… Вот они и давят… И почему мой создатель искал свою Цель именно здесь, в Аду. Почему не на небесах?… Почему людей так в ад так тянет… Вот ты читал «Божественную комедию» Данте.

— Конечно, — отозвалась голова.

— Ну и какая часть, по твоему, самой интересной и вдохновлённой получилась?

— Конечно, первая «Ад», — ответила голова.

— А Гоголя читал?

— Классика русской литературы? Читал. «Мёртвые души» что ли?

— Ну да. Гоголь только первый написал, который посвящён аду в нашей земной жизни, в душах людей. Написано с большим вдохновением. А вот вторую часть «Частилище», он уже не смог дописать. Рукопись сжёг. За третью же часть «Рай» даже и не брался. Выходит даже им, великим, легче в себе и в окружающих было ад найти, и описать его…

— Верно говоришь, — хмыкнула голова. — А что о рае то говорить? Как его опишешь? Там и не был никто. Может, его и вовсе нет.

— Нет есть! — упрямо и зло воскликнул Альфред.

— С чего же ты это взял? Иль сам там побывать успел? Слушай, а ты не падший ангел случайно? Может, крылья свои в аду позабыл?

— Смейся-смейся. А я точно знаю, что есть рай. Я его не видел, но вот Елена…

— Что, Елена?! — проскрежетала голова.

— Да ничего…

Альфреду не хотелось пересказывать голове тот прекрасный сон, который Елена видела здесь, в аду. Юноша думал, что голова всё равно только посмеётся над тем, что он собирался рассказать.

Впереди клубился дым, в разрывах которого видно было огненное море; местами спокойное, местами бурное. Над валами из кипящей, булькающей киселеобразной магмы вздымались многометровые огненные языки, кое-где с чавкающим звуком раскрывались пенящаяся воронки — огневороты.

И Альфред спросил:

— Что, неужели уже к выходу в другой участок ада пришли?

— Да. Это ты, живой, с такой скоростью передвигаешься. А мне бы, даже будь у меня ноги и руки, может целая неделя или даже год понадобился, чтобы под этими цепями сюда доползти.

Альфреду совсем не хотелось узнавать правила жизни обитателей ада — почему те или иные участки задерживали их так надолго. Поэтому он не стал расспрашивать о скорости их передвижения, а только спросил:

— И что же — никаких шипов при этом переходе не будет?

— Нет. Не будет, — ответила голова.

— Уф, ну хорошо, а то мне уже поднадоело страдать.

— Но, конечно, без временного разрушения своего тела ты в другой участок ада не пройдёшь. Кстати, давай мне конфету.

Альфред машинально кинул в глотку конфету вместе с фантиком, и спросил:

— Это почему же я разрушусь?

— А ты внимательнее посмотри.

Альфред посмотрел и увидел, что перед клубящимся дымом провисает ещё какая-то сероватая плёнка, по поверхности которой проплывали сероватые волны.

— Что это такое? — спросил он.

— А ты вот палец поднеси, и узнаешь, — посоветовала голова.

Альфред, также машинально, как конфетку кинул, и палец поднёс. На плёнке поднялась очередная волна и просто срезала кончик пальца. Сначала этот кончик превратился в бесформенную кипящую массу, а потом — собрался в прежнюю форму и вывалился с противоположной стороны.

И, конечно, Альфред чувствовал боль. Он согнулся, застонал.

— А-а! Что ты мне посоветовал?!