151 мин, 55 сек 18848
Тем более, некоторые цепи напрягались — тянулись к нему, но всё же они были железными, твёрдыми и не могли вытягиваться больше своей длины.
Юноша, держа в одной руке пакет с конфетами, а в другой — голову, пополз вперёд. Направление он выбрал случайно, по первому порыву сердце. И надеялся, что сердце его не обманывало…
Он ворчал:
— Здесь хотя бы ты что-то мне подсказываешь, а Елена — она ведь запросто может попасть в какую-нибудь ловушку. О-ох, как же я за неё волнуюсь…
— Наверняка попадёт, — злорадствовала голова. — И никакая котяра ей не поможет…
— Прекрати! — возмутился Альфред. — А то брошу тебя вверх. То-то цепи поживятся.
— Ага. Давай, бросай! — ухмыльнулась голова. — Бросай твоего верного проводника, единственного друга…
Альфред, продолжая ползти вперёд, бормотал ругательства, ну а голова злорадствовала:
— Так, так, вижу общение со мной, идёт тебе на пользу.
— Что ты мелешь? Какая ещё польза?
— Ну как же. Ты ведь проникаешься моим духом — становишься всё более раздражительным, язвительным. Всё грозишься, ругаешься. Думаю, из тебя выйдет хороший обитатель ада. Здесь, знаешь ли, негативные эмоции очень поощряется. Здесь вообще на негативе построено…
— Негатив, негатив, — бормотал Альфред, все силы направляя на то, чтобы как можно быстрее ползти вперёд. — Ты о себе много то не воображай. Это вовсе не твоя, если так можно выразиться «заслуга», что я таким становлюсь. Здесь всё действительно пропитано этими дурными чувствами… Вот они и давят… И почему мой создатель искал свою Цель именно здесь, в Аду. Почему не на небесах?… Почему людей так в ад так тянет… Вот ты читал «Божественную комедию» Данте.
— Конечно, — отозвалась голова.
— Ну и какая часть, по твоему, самой интересной и вдохновлённой получилась?
— Конечно, первая «Ад», — ответила голова.
— А Гоголя читал?
— Классика русской литературы? Читал. «Мёртвые души» что ли?
— Ну да. Гоголь только первый написал, который посвящён аду в нашей земной жизни, в душах людей. Написано с большим вдохновением. А вот вторую часть «Частилище», он уже не смог дописать. Рукопись сжёг. За третью же часть «Рай» даже и не брался. Выходит даже им, великим, легче в себе и в окружающих было ад найти, и описать его…
— Верно говоришь, — хмыкнула голова. — А что о рае то говорить? Как его опишешь? Там и не был никто. Может, его и вовсе нет.
— Нет есть! — упрямо и зло воскликнул Альфред.
— С чего же ты это взял? Иль сам там побывать успел? Слушай, а ты не падший ангел случайно? Может, крылья свои в аду позабыл?
— Смейся-смейся. А я точно знаю, что есть рай. Я его не видел, но вот Елена…
— Что, Елена?! — проскрежетала голова.
— Да ничего…
Альфреду не хотелось пересказывать голове тот прекрасный сон, который Елена видела здесь, в аду. Юноша думал, что голова всё равно только посмеётся над тем, что он собирался рассказать.
Впереди клубился дым, в разрывах которого видно было огненное море; местами спокойное, местами бурное. Над валами из кипящей, булькающей киселеобразной магмы вздымались многометровые огненные языки, кое-где с чавкающим звуком раскрывались пенящаяся воронки — огневороты.
И Альфред спросил:
— Что, неужели уже к выходу в другой участок ада пришли?
— Да. Это ты, живой, с такой скоростью передвигаешься. А мне бы, даже будь у меня ноги и руки, может целая неделя или даже год понадобился, чтобы под этими цепями сюда доползти.
Альфреду совсем не хотелось узнавать правила жизни обитателей ада — почему те или иные участки задерживали их так надолго. Поэтому он не стал расспрашивать о скорости их передвижения, а только спросил:
— И что же — никаких шипов при этом переходе не будет?
— Нет. Не будет, — ответила голова.
— Уф, ну хорошо, а то мне уже поднадоело страдать.
— Но, конечно, без временного разрушения своего тела ты в другой участок ада не пройдёшь. Кстати, давай мне конфету.
Альфред машинально кинул в глотку конфету вместе с фантиком, и спросил:
— Это почему же я разрушусь?
— А ты внимательнее посмотри.
Альфред посмотрел и увидел, что перед клубящимся дымом провисает ещё какая-то сероватая плёнка, по поверхности которой проплывали сероватые волны.
— Что это такое? — спросил он.
— А ты вот палец поднеси, и узнаешь, — посоветовала голова.
Альфред, также машинально, как конфетку кинул, и палец поднёс. На плёнке поднялась очередная волна и просто срезала кончик пальца. Сначала этот кончик превратился в бесформенную кипящую массу, а потом — собрался в прежнюю форму и вывалился с противоположной стороны.
И, конечно, Альфред чувствовал боль. Он согнулся, застонал.
— А-а! Что ты мне посоветовал?!
Юноша, держа в одной руке пакет с конфетами, а в другой — голову, пополз вперёд. Направление он выбрал случайно, по первому порыву сердце. И надеялся, что сердце его не обманывало…
Он ворчал:
— Здесь хотя бы ты что-то мне подсказываешь, а Елена — она ведь запросто может попасть в какую-нибудь ловушку. О-ох, как же я за неё волнуюсь…
— Наверняка попадёт, — злорадствовала голова. — И никакая котяра ей не поможет…
— Прекрати! — возмутился Альфред. — А то брошу тебя вверх. То-то цепи поживятся.
— Ага. Давай, бросай! — ухмыльнулась голова. — Бросай твоего верного проводника, единственного друга…
Альфред, продолжая ползти вперёд, бормотал ругательства, ну а голова злорадствовала:
— Так, так, вижу общение со мной, идёт тебе на пользу.
— Что ты мелешь? Какая ещё польза?
— Ну как же. Ты ведь проникаешься моим духом — становишься всё более раздражительным, язвительным. Всё грозишься, ругаешься. Думаю, из тебя выйдет хороший обитатель ада. Здесь, знаешь ли, негативные эмоции очень поощряется. Здесь вообще на негативе построено…
— Негатив, негатив, — бормотал Альфред, все силы направляя на то, чтобы как можно быстрее ползти вперёд. — Ты о себе много то не воображай. Это вовсе не твоя, если так можно выразиться «заслуга», что я таким становлюсь. Здесь всё действительно пропитано этими дурными чувствами… Вот они и давят… И почему мой создатель искал свою Цель именно здесь, в Аду. Почему не на небесах?… Почему людей так в ад так тянет… Вот ты читал «Божественную комедию» Данте.
— Конечно, — отозвалась голова.
— Ну и какая часть, по твоему, самой интересной и вдохновлённой получилась?
— Конечно, первая «Ад», — ответила голова.
— А Гоголя читал?
— Классика русской литературы? Читал. «Мёртвые души» что ли?
— Ну да. Гоголь только первый написал, который посвящён аду в нашей земной жизни, в душах людей. Написано с большим вдохновением. А вот вторую часть «Частилище», он уже не смог дописать. Рукопись сжёг. За третью же часть «Рай» даже и не брался. Выходит даже им, великим, легче в себе и в окружающих было ад найти, и описать его…
— Верно говоришь, — хмыкнула голова. — А что о рае то говорить? Как его опишешь? Там и не был никто. Может, его и вовсе нет.
— Нет есть! — упрямо и зло воскликнул Альфред.
— С чего же ты это взял? Иль сам там побывать успел? Слушай, а ты не падший ангел случайно? Может, крылья свои в аду позабыл?
— Смейся-смейся. А я точно знаю, что есть рай. Я его не видел, но вот Елена…
— Что, Елена?! — проскрежетала голова.
— Да ничего…
Альфреду не хотелось пересказывать голове тот прекрасный сон, который Елена видела здесь, в аду. Юноша думал, что голова всё равно только посмеётся над тем, что он собирался рассказать.
Впереди клубился дым, в разрывах которого видно было огненное море; местами спокойное, местами бурное. Над валами из кипящей, булькающей киселеобразной магмы вздымались многометровые огненные языки, кое-где с чавкающим звуком раскрывались пенящаяся воронки — огневороты.
И Альфред спросил:
— Что, неужели уже к выходу в другой участок ада пришли?
— Да. Это ты, живой, с такой скоростью передвигаешься. А мне бы, даже будь у меня ноги и руки, может целая неделя или даже год понадобился, чтобы под этими цепями сюда доползти.
Альфреду совсем не хотелось узнавать правила жизни обитателей ада — почему те или иные участки задерживали их так надолго. Поэтому он не стал расспрашивать о скорости их передвижения, а только спросил:
— И что же — никаких шипов при этом переходе не будет?
— Нет. Не будет, — ответила голова.
— Уф, ну хорошо, а то мне уже поднадоело страдать.
— Но, конечно, без временного разрушения своего тела ты в другой участок ада не пройдёшь. Кстати, давай мне конфету.
Альфред машинально кинул в глотку конфету вместе с фантиком, и спросил:
— Это почему же я разрушусь?
— А ты внимательнее посмотри.
Альфред посмотрел и увидел, что перед клубящимся дымом провисает ещё какая-то сероватая плёнка, по поверхности которой проплывали сероватые волны.
— Что это такое? — спросил он.
— А ты вот палец поднеси, и узнаешь, — посоветовала голова.
Альфред, также машинально, как конфетку кинул, и палец поднёс. На плёнке поднялась очередная волна и просто срезала кончик пальца. Сначала этот кончик превратился в бесформенную кипящую массу, а потом — собрался в прежнюю форму и вывалился с противоположной стороны.
И, конечно, Альфред чувствовал боль. Он согнулся, застонал.
— А-а! Что ты мне посоветовал?!
Страница
42 из 52
42 из 52