Добавить в моё избранное
151 мин, 55 сек 18849
— кричал он, сотрясая голову, и едва сдерживаясь, чтобы не зашвырнуть её куда-нибудь подальше.
Голова ответила:
— Вообще то ты хотел узнать, что тебя ожидает, вот я тебе и продемонстрировал. Чего ты ждёшь? Видишь — кончик твоего пальца уже лежит на той стороне, дожидается тебя…
Альфред простонал:
— Может, найдётся какой-нибудь переход? Мне даже те шипы больше нравились, чем это разжижение…
Тут он сильно дёрнул раненым пальцем, и лежавший на другой стороне обрубок подпрыгнул, будто бы и теперь являлся его частью.
Голова произнесла:
— Конечно, можно и другие переходы искать, и более и менее болезненные. Только твоя Елена, если с ней ничего не случилось, должна была именно к этому огненному морю выйти.
— Елена?! — выкрикнул Альфред. — Откуда ты знаешь?!
— Так, большинство дорог именно к этому морю ведут. В центре его остров стоит. Но туда вам не надо. Там дорога в нижние, ледяные области ада. Так что поторопись. Можешь ещё и найдёшь Елену на этом побережье.
— Да. Я сейчас, — решительно проговорил Альфред.
Голова шикнула:
— Но ещё выслушай меня! Посоветую, как боль облегчить. При переходе подними мою голову на уровень твоей головы, и даже прижмись к моему затылку. Я послужу тебе своеобразным щитом.
Воспоминания о Елене счастье и нежность в груди Альфреда всколыхнули. Поэтому он доверился чужой голове и, отринув отвращение, прижался к бугристому затылку. И он не шагнул, а прыгнул вперёд.
После того, как он очнулся, и прокашлялся, то понял, что лежит на камнях, а над ним стоит кто-то знакомый.
— Елена…, — простонал он.
— Не угадал! — раздался насмешливый, скрежещущий голос.
И тогда Альфред увидел эту чудовищную голову, которая теперь покоилась на его плечах, к его телу была приделана.
Он попытался подняться, и понял, что не может, потому что лишился своего тела. У него вообще ничего кроме головы не осталась. Но голова продолжала жить, а лёгкое жжение в шее напоминало о месте среза.
Стараясь не поддаваться панике, он молвил:
— Кажется, произошла ошибка. Я готов вернуться назад, и тут же — опять сюда. Только бы голова оказалась на месте.
— Никаких ошибок не было! Всё прошло чётко! — заявил тот, кого звали Адольфом. — Доверчивый глупец! Ведь это всё я подстроил! Видишь, произошло смещение. Теперь я завладел твоим телом, а ты… Конечно, мог бы я тебя, например раздавить, но лучше оставлю здесь. Всё равно у тебя нет таких клыков как у меня, чтобы хвататься ими за камни и передвигаться. И будешь ты тут лежать и гнить. Ну всё, НЕсчастливо оставаться!
И Адольф стал удаляться.
— Стой! Стой! — закричал Альфред. — Ведь у тебя же даже глаз нет!
— А на что мне глаза, если есть нос, и, главное — огромный опыт путешествий по аду. А вот у тебя ни опыта, ни мозгов нет. Обвести тебя — проще нечего!… Только сказал тебе, что здесь твоя Елена, ты и рванулся сюда. Ну вот и лежи теперь, жди её…
И Адольф, хрустя отобранными, слипающимися от жары конфетами, ушёл. Альфред ещё долго кричал — молил, ругался, стонал, и снова ругался, и снова молил.
Потом почувствовал утомление; почувствовал что задыхается. Глаза закрывались, и не было сил противиться сну. Альфред ожидал, что это будет кошмарный сон, и что он уже никогда не сможет из него вырваться.
По берегу ледяного озера вновь бродил Альфред. И вновь чувствовал он цепи незримые, которые не позволяли ему освободиться, и ещё тяжелее, чем в прошлый раз ему было. Ветры выли, страшными стонами отдавались среди безжизненных громад холодных, неприступных скал.
Он чувствовал и второе своё я. Этот второй Альфред как и прежде был вморожен глубоко в лёд, и его не было видно.
— Елена! Елена! — выкрикнул он имя той, которая была ему дороже всего.
И она явилась ему в порывы мертвящего ветра, из кружева снежинок вышла, отвечая голосом холодным, тёмным, безысходным и бессмысленным, как ночь без звёзд, как жизнь без любви:
— Это я.
Альфреду стало больно, что она такая безучастная, такая далёкая, и он стал говорить ей слова о любви, а она просто стояла, слушала его с высокомерной усмешкой и говорила:
— Зачем ты бормочешь этот бред?… Хорошо, ты любишь меня. Положим и я тебя люблю. Ну и что дальше то?
Альфред не знал, что ответить. Ему было больно. Он чувствовал себя страшно одиноким. Вот посмотрел на руки свои, и увидел, что они покрываются ледяной коростой.
Елена говорила:
— Ты неинтересный, скучный. И всё же из жалости, я с тобой. Пожалуй, даже полюбливаю тебя. И ещё раз спрашиваю: дальше то что?
И тогда Альфред понял, что перед ним не Елена, а чудовищный морок, порождённый его сознанием. И он сказал решительно:
— Исчезни.
Голова ответила:
— Вообще то ты хотел узнать, что тебя ожидает, вот я тебе и продемонстрировал. Чего ты ждёшь? Видишь — кончик твоего пальца уже лежит на той стороне, дожидается тебя…
Альфред простонал:
— Может, найдётся какой-нибудь переход? Мне даже те шипы больше нравились, чем это разжижение…
Тут он сильно дёрнул раненым пальцем, и лежавший на другой стороне обрубок подпрыгнул, будто бы и теперь являлся его частью.
Голова произнесла:
— Конечно, можно и другие переходы искать, и более и менее болезненные. Только твоя Елена, если с ней ничего не случилось, должна была именно к этому огненному морю выйти.
— Елена?! — выкрикнул Альфред. — Откуда ты знаешь?!
— Так, большинство дорог именно к этому морю ведут. В центре его остров стоит. Но туда вам не надо. Там дорога в нижние, ледяные области ада. Так что поторопись. Можешь ещё и найдёшь Елену на этом побережье.
— Да. Я сейчас, — решительно проговорил Альфред.
Голова шикнула:
— Но ещё выслушай меня! Посоветую, как боль облегчить. При переходе подними мою голову на уровень твоей головы, и даже прижмись к моему затылку. Я послужу тебе своеобразным щитом.
Воспоминания о Елене счастье и нежность в груди Альфреда всколыхнули. Поэтому он доверился чужой голове и, отринув отвращение, прижался к бугристому затылку. И он не шагнул, а прыгнул вперёд.
После того, как он очнулся, и прокашлялся, то понял, что лежит на камнях, а над ним стоит кто-то знакомый.
— Елена…, — простонал он.
— Не угадал! — раздался насмешливый, скрежещущий голос.
И тогда Альфред увидел эту чудовищную голову, которая теперь покоилась на его плечах, к его телу была приделана.
Он попытался подняться, и понял, что не может, потому что лишился своего тела. У него вообще ничего кроме головы не осталась. Но голова продолжала жить, а лёгкое жжение в шее напоминало о месте среза.
Стараясь не поддаваться панике, он молвил:
— Кажется, произошла ошибка. Я готов вернуться назад, и тут же — опять сюда. Только бы голова оказалась на месте.
— Никаких ошибок не было! Всё прошло чётко! — заявил тот, кого звали Адольфом. — Доверчивый глупец! Ведь это всё я подстроил! Видишь, произошло смещение. Теперь я завладел твоим телом, а ты… Конечно, мог бы я тебя, например раздавить, но лучше оставлю здесь. Всё равно у тебя нет таких клыков как у меня, чтобы хвататься ими за камни и передвигаться. И будешь ты тут лежать и гнить. Ну всё, НЕсчастливо оставаться!
И Адольф стал удаляться.
— Стой! Стой! — закричал Альфред. — Ведь у тебя же даже глаз нет!
— А на что мне глаза, если есть нос, и, главное — огромный опыт путешествий по аду. А вот у тебя ни опыта, ни мозгов нет. Обвести тебя — проще нечего!… Только сказал тебе, что здесь твоя Елена, ты и рванулся сюда. Ну вот и лежи теперь, жди её…
И Адольф, хрустя отобранными, слипающимися от жары конфетами, ушёл. Альфред ещё долго кричал — молил, ругался, стонал, и снова ругался, и снова молил.
Потом почувствовал утомление; почувствовал что задыхается. Глаза закрывались, и не было сил противиться сну. Альфред ожидал, что это будет кошмарный сон, и что он уже никогда не сможет из него вырваться.
По берегу ледяного озера вновь бродил Альфред. И вновь чувствовал он цепи незримые, которые не позволяли ему освободиться, и ещё тяжелее, чем в прошлый раз ему было. Ветры выли, страшными стонами отдавались среди безжизненных громад холодных, неприступных скал.
Он чувствовал и второе своё я. Этот второй Альфред как и прежде был вморожен глубоко в лёд, и его не было видно.
— Елена! Елена! — выкрикнул он имя той, которая была ему дороже всего.
И она явилась ему в порывы мертвящего ветра, из кружева снежинок вышла, отвечая голосом холодным, тёмным, безысходным и бессмысленным, как ночь без звёзд, как жизнь без любви:
— Это я.
Альфреду стало больно, что она такая безучастная, такая далёкая, и он стал говорить ей слова о любви, а она просто стояла, слушала его с высокомерной усмешкой и говорила:
— Зачем ты бормочешь этот бред?… Хорошо, ты любишь меня. Положим и я тебя люблю. Ну и что дальше то?
Альфред не знал, что ответить. Ему было больно. Он чувствовал себя страшно одиноким. Вот посмотрел на руки свои, и увидел, что они покрываются ледяной коростой.
Елена говорила:
— Ты неинтересный, скучный. И всё же из жалости, я с тобой. Пожалуй, даже полюбливаю тебя. И ещё раз спрашиваю: дальше то что?
И тогда Альфред понял, что перед ним не Елена, а чудовищный морок, порождённый его сознанием. И он сказал решительно:
— Исчезни.
Страница
43 из 52
43 из 52
