Добавить в моё избранное
151 мин, 55 сек 18799
Глаза Альфреда были выпучены, он ожидал увидеть монстра из преисподней, но вместо того, под одним из дёргающихся истуканов увидел на стене ослепительные буквы: «Очень прошу тебя».
Камень, на котором пылали эти буквы, дёргался так, будто кто-то пытался расшатать его, выйти из сокрытого в стене тайного прохода.
Затем воздух задрожал, и Альфред разглядел свой собственный, искажённый адской мукой, обожженный, но и пропитанный льдом лик. Губы ужасного призрака шевелились, и едва слышный шёпот доходил до ушей Альфреда: «Очень прошу тебя… очень»…
— Нет! — Альфред попытался отойти, и тут понял, что не может пошевелиться, а превращается в каменную статую.
Призрак потянулся к нему, и уже перед самим своём лицом увидел Альфред его изуродованные конечности. Леденящий и обжигающий шёпот звучал в голове, грохотал, ревел — «Очень… очень прошу тебя!».
— Альфред, Альфред, да что же с тобой. Очнись! — испуганный, заботливый голос Елены, её прикосновение к плечу заставили Альфреда очнуться.
Он вскинул голову от стола, на котором до этого, лишившись чувств, лежал. Уставился на поросёнка, на разлитое по столу вино, на каменных демонов. Вино было вином, а не кровью; поросёнок и статуи, как положено, не двигались, зато привычно помигивал и потрескивал пламень в свечах и факелах.
— Я так за тебя волнуюсь, — говорила Елена, уже без следа недавней обиды.
Она поглаживала кончиками своих пальцев его запястье, и Альфред чувствовал, как от этих прикосновений приходит столь желанное спокойствие.
— Что было? — спросил он.
— Ты налил себе вина, отхлебнул. Потом какими-то дикими, невидящими глазами уставился на меня, вскрикнул и, разлив вино, упал головой на стол. Надо ли говорить, как я переживала. Не знаю, почему не позвала на помощь сразу, но я уже собиралась кричать, — рассказала Елена.
— Хорошо, что не позвала, — заверил её Альфред. — Чем меньше людей будут знать об этом, тем лучше.
— Но что же… — тут по щеке Елены покатилась одинокая, но искренняя слеза. — Ведь раньше с тобой никогда такого не было…
— Ты думаешь, что я схожу с ума.
Альфред поднялся из-за стола, сжал её ладони, а про себя подумал: «Вот и я тоже так думаю. Но всё же очень хотел бы доказать, что я в здравом уме».
Он повернулся к стене, и указал на тот массивный камень, на котором незадолго до этого видел огненные буквы «Очень прошу тебя».
— Вот за этим камнем должно быть что-то скрыто. Возможно, тайный ход…
— Альфред, я очень тебя прошу: может, пойдём отсюда.
— Нет, нет. Сейчас я докажу тебе…
И он стремительно подошёл к стене, наклонившись, надавил на этот камень. Ничего не произошло.
— Что ты делаешь? — спросила Елена. — Какие тут могут тайные ходы? Что тебе привиделось?
На это Альфред ничего не ответил, но продолжил по всякому, то сильнее, то слабее надавливать на этот камень, нащупывал самые незначительные выемки на нём. Отступить, значило признать своё поражение, своё безумие.
Елена дёргала его за плечо, и говорила:
— Пойдём, я отведу тебя домой. И, если бы я знала, что ты в таком состоянии, то не стала бы тебя вытаскивать. Но ты никогда-никогда таким не был!…
— Подожди, — проговорил Альфред.
Он уже ощупал весь этот камень, и теперь, приподнявшись, уставился на каменного демона, который выступал из тверди над его головой.
— Елена, а тебе не кажется, что его челюсти прежде были сжаты поплотнее, чем теперь. Во всяком случае, клыков не было видно.
— Альфред, что ты такое говоришь? Лучше пойдём…
— Нет, нет, Елена, ты внимательно посмотри. Ведь правда прежде клыков не было видно.
И Елена, всё внимание которой до этого было обращено на Альфреда, всё же посмотрела на этого демона. Сначала была настроена ответить, что изваяние такое же, как и всегда, но тут и сама заметила, что челюсть этого демона действительно приоткрыта больше, чем прежде, и она увидела его острые клыки, которые никогда прежде не видела, хотя, как ей самой казалось, наизусть изучила обстановку этого помещения.
— Странно, — молвила она, опасливо поглядывая на эти клыки.
— Ага! Значит, не я один это вижу! — обрадовано воскликнул Альфред, и, вытянувшись, начал надавливать на клыки.
— Что ты делаешь? Оставь! — воскликнула Елена, и даже попыталась оттащить его назад, но — тщетно.
— Я догадался: надо надавить на один из этих клыков и стена откроется.
— А, может, эта челюсть опять захлопнется и прикусит тебе руку. Будет серьёзная травма.
— Нет… Ай!
Тут Альфред вскрикнул, и отдёрнул руку, на его указательном пальце темнела, набухая, капля крови.
— Говорила же тебе! — воскликнула, выхватив из кармана платочек, и вытирая кровь, Елена.
— Один из клыков как бы дёрнулся навстречу моему пальцу, уколол его.
Камень, на котором пылали эти буквы, дёргался так, будто кто-то пытался расшатать его, выйти из сокрытого в стене тайного прохода.
Затем воздух задрожал, и Альфред разглядел свой собственный, искажённый адской мукой, обожженный, но и пропитанный льдом лик. Губы ужасного призрака шевелились, и едва слышный шёпот доходил до ушей Альфреда: «Очень прошу тебя… очень»…
— Нет! — Альфред попытался отойти, и тут понял, что не может пошевелиться, а превращается в каменную статую.
Призрак потянулся к нему, и уже перед самим своём лицом увидел Альфред его изуродованные конечности. Леденящий и обжигающий шёпот звучал в голове, грохотал, ревел — «Очень… очень прошу тебя!».
— Альфред, Альфред, да что же с тобой. Очнись! — испуганный, заботливый голос Елены, её прикосновение к плечу заставили Альфреда очнуться.
Он вскинул голову от стола, на котором до этого, лишившись чувств, лежал. Уставился на поросёнка, на разлитое по столу вино, на каменных демонов. Вино было вином, а не кровью; поросёнок и статуи, как положено, не двигались, зато привычно помигивал и потрескивал пламень в свечах и факелах.
— Я так за тебя волнуюсь, — говорила Елена, уже без следа недавней обиды.
Она поглаживала кончиками своих пальцев его запястье, и Альфред чувствовал, как от этих прикосновений приходит столь желанное спокойствие.
— Что было? — спросил он.
— Ты налил себе вина, отхлебнул. Потом какими-то дикими, невидящими глазами уставился на меня, вскрикнул и, разлив вино, упал головой на стол. Надо ли говорить, как я переживала. Не знаю, почему не позвала на помощь сразу, но я уже собиралась кричать, — рассказала Елена.
— Хорошо, что не позвала, — заверил её Альфред. — Чем меньше людей будут знать об этом, тем лучше.
— Но что же… — тут по щеке Елены покатилась одинокая, но искренняя слеза. — Ведь раньше с тобой никогда такого не было…
— Ты думаешь, что я схожу с ума.
Альфред поднялся из-за стола, сжал её ладони, а про себя подумал: «Вот и я тоже так думаю. Но всё же очень хотел бы доказать, что я в здравом уме».
Он повернулся к стене, и указал на тот массивный камень, на котором незадолго до этого видел огненные буквы «Очень прошу тебя».
— Вот за этим камнем должно быть что-то скрыто. Возможно, тайный ход…
— Альфред, я очень тебя прошу: может, пойдём отсюда.
— Нет, нет. Сейчас я докажу тебе…
И он стремительно подошёл к стене, наклонившись, надавил на этот камень. Ничего не произошло.
— Что ты делаешь? — спросила Елена. — Какие тут могут тайные ходы? Что тебе привиделось?
На это Альфред ничего не ответил, но продолжил по всякому, то сильнее, то слабее надавливать на этот камень, нащупывал самые незначительные выемки на нём. Отступить, значило признать своё поражение, своё безумие.
Елена дёргала его за плечо, и говорила:
— Пойдём, я отведу тебя домой. И, если бы я знала, что ты в таком состоянии, то не стала бы тебя вытаскивать. Но ты никогда-никогда таким не был!…
— Подожди, — проговорил Альфред.
Он уже ощупал весь этот камень, и теперь, приподнявшись, уставился на каменного демона, который выступал из тверди над его головой.
— Елена, а тебе не кажется, что его челюсти прежде были сжаты поплотнее, чем теперь. Во всяком случае, клыков не было видно.
— Альфред, что ты такое говоришь? Лучше пойдём…
— Нет, нет, Елена, ты внимательно посмотри. Ведь правда прежде клыков не было видно.
И Елена, всё внимание которой до этого было обращено на Альфреда, всё же посмотрела на этого демона. Сначала была настроена ответить, что изваяние такое же, как и всегда, но тут и сама заметила, что челюсть этого демона действительно приоткрыта больше, чем прежде, и она увидела его острые клыки, которые никогда прежде не видела, хотя, как ей самой казалось, наизусть изучила обстановку этого помещения.
— Странно, — молвила она, опасливо поглядывая на эти клыки.
— Ага! Значит, не я один это вижу! — обрадовано воскликнул Альфред, и, вытянувшись, начал надавливать на клыки.
— Что ты делаешь? Оставь! — воскликнула Елена, и даже попыталась оттащить его назад, но — тщетно.
— Я догадался: надо надавить на один из этих клыков и стена откроется.
— А, может, эта челюсть опять захлопнется и прикусит тебе руку. Будет серьёзная травма.
— Нет… Ай!
Тут Альфред вскрикнул, и отдёрнул руку, на его указательном пальце темнела, набухая, капля крови.
— Говорила же тебе! — воскликнула, выхватив из кармана платочек, и вытирая кровь, Елена.
— Один из клыков как бы дёрнулся навстречу моему пальцу, уколол его.
Страница
5 из 52
5 из 52
