Добавить в моё избранное
151 мин, 55 сек 18798
Она как раз сняла свою широкополую шляпу, положила её на лавочку и одаривала его приветливым сиянием своих чудесных глаз.
Чувствуя смущение, Альфред пробормотал:
— Этот Вильгельм, он ведёт себя так, будто очень хорошо нас знает. Это действительно так?…
Альфред запнулся, понимая, что не следовало бы вести разговор в таком ключе, но Елена ответила без удивления:
— Ну да. Ведь Вильгельм мой дядюшка…
Альфред, обрадованный тем, что всё так легко прошло, выпалил:
— А-а, ну я бы так не сказал. Вы совсем не похожи.
Елена вздохнула, и произнесла:
— Прошу тебя, перестань говорить глупости. А лучше расскажи, где ты был. Я ведь чувствую, что в твоей жизни за эти дни произошло что-то очень необычное и важное. И мне кажется, что я имею право знать.
— А ну да…, — кивнул Альфред, и уставился на вошедшего с большим подносом Вильгельма как на спасителя.
Ведь, он своим появлением, хотя бы ненадолго отсрочивал объяснение. А что и как объяснять Альфред не знал. Он был слишком рассеян, чтобы придумать хоть сколько-то правдоподобную историю. Говорить же правду он не хотел, так как боялся, что Елена, несмотря на свою лояльность, не поверит ему.
Вильгельм поставил поднос на стол, снял крышку. Там оказалось жаркое из поросёнка, чем-то приправленное, и исходящее очень приятным ароматом. Ещё — блюда из овощей. И два кувшинчика — с соком, и с вином. Имелись там и две тарелки, и столовые приборы к ним.
— Разложить вам? — услужливо предложил Вильгельм.
— Нет, нет, мы сами, дядюшка, — ответила Елена.
И Вильгельм, задёрнув за собой штору расшитую сценкой из рыцарской жизни, удалился в большую залу.
Елена налила немного вина себе и Альфреду, затем, глядя на пламя свечи, замолчала. Альфред чувствовал, что она ждёт его рассказа, и он, нервно вертя бокал в своих руках, забормотал:
— Ну, в общем, это… ты, скорее всего, не поверишь… но я уже и не совсем Альфред, а только его двойник… А настоящий Альфред он в аду погиб… У него там цель была… А меня он изготовил с помощью маски…
Елена перевела взгляд со свечи на Альфреда, и проговорила с тревогой:
— Ты меня пугаешь. Правда… Скажи честно, ты не принимал наркотики?
— Нет. Не принимал. Я знал, что ты не поверишь. Но…
— Ладно, я не могу настаивать. Можешь не рассказывать, если не хочешь. Ведь мы же не муж и жена. Просто друзья, очень близкие друзья. Мне казалось, что мы так понимаем друг друга, что у нас не может быть секретов…
В голосе Елены звучала такая обида, что, казалось, вот-вот она заплачет. И Альфред молвил:
— Вот видишь. Я знал, что ты мне не поверишь. Но ведь я не обманываю…
Елена ничего не отвечала, смотрела своими печальными, красивыми глазами в пламя свечи и едва сдерживала слёзы. Альфред совсем растерялся, произнёс неуверенно:
— Ну, хочешь, я доказательство записку тебе покажу.
— Какую ещё записку?
— Ну записку, которую я… то есть мой создатель написал, прежде чем отправиться в ад и погибнуть там…
Елена ничего не ответила, но по её виду было понятно, что Альфреду она не верит, и очень обижена.
Расстроился и Альфред. Он очень боялся, что вот сейчас Елена поднимется, скажет, что-нибудь наподобие: «Нам не о чем больше говорить», и уйдёт. Тогда он останется один. А одиночество в этом, почти незнакомом мире ужасало.
Напряжённо думая, как бы улучшить положение, Альфред налил из графина полный бокал, сделал глоток и поперхнулся. Он никогда прежде не пил кровь (разве что пару раз в детстве слизывал её себе с порезанного пальца), и всё же теперь сразу понял, что в бокале у него не вино, а кровь.
Он поперхнулся, и резко поставил бокал на стол, и часть густой жидкости выплеснулась, и медленно начала растекаться.
— Елена, — негромко позвал он.
Елена не двигалась, также не двигалось и пламя свечей и факелов. Горячие языки застыли, испуская ровный, жаркий свет. Зато задвигался жареный поросёнок. Он ткнулся пятачком в растекающуюся кровавую лужу, хрюкнул, и вытаращил на Альфреда угольно-чёрные глазёнки.
Задвигались также и каменные демоны, которые держали факелы. Зрелище ужасало своей правдоподобностью. А когда челюсти демонов разомкнулись, и из их глубин раздался похожий на раскат далёкого грома тяжкий стон-гул, то и Альфред застонал. Он чувствовал, как по его лбу катятся капли пота, но он и не пытался их смахнуть, а думал: «Кажется, я схожу с ума. Если эти видения, не прекратятся, то мне лучше подальше держаться от людей, потому что я могу быть опасным»…
Но когда сзади, словно удар плети, хлынул порыв вьюжно-зимнего, леденящего воздуха, то он вскрикнул, и вскочил, обернувшись.
Чувствуя смущение, Альфред пробормотал:
— Этот Вильгельм, он ведёт себя так, будто очень хорошо нас знает. Это действительно так?…
Альфред запнулся, понимая, что не следовало бы вести разговор в таком ключе, но Елена ответила без удивления:
— Ну да. Ведь Вильгельм мой дядюшка…
Альфред, обрадованный тем, что всё так легко прошло, выпалил:
— А-а, ну я бы так не сказал. Вы совсем не похожи.
Елена вздохнула, и произнесла:
— Прошу тебя, перестань говорить глупости. А лучше расскажи, где ты был. Я ведь чувствую, что в твоей жизни за эти дни произошло что-то очень необычное и важное. И мне кажется, что я имею право знать.
— А ну да…, — кивнул Альфред, и уставился на вошедшего с большим подносом Вильгельма как на спасителя.
Ведь, он своим появлением, хотя бы ненадолго отсрочивал объяснение. А что и как объяснять Альфред не знал. Он был слишком рассеян, чтобы придумать хоть сколько-то правдоподобную историю. Говорить же правду он не хотел, так как боялся, что Елена, несмотря на свою лояльность, не поверит ему.
Вильгельм поставил поднос на стол, снял крышку. Там оказалось жаркое из поросёнка, чем-то приправленное, и исходящее очень приятным ароматом. Ещё — блюда из овощей. И два кувшинчика — с соком, и с вином. Имелись там и две тарелки, и столовые приборы к ним.
— Разложить вам? — услужливо предложил Вильгельм.
— Нет, нет, мы сами, дядюшка, — ответила Елена.
И Вильгельм, задёрнув за собой штору расшитую сценкой из рыцарской жизни, удалился в большую залу.
Елена налила немного вина себе и Альфреду, затем, глядя на пламя свечи, замолчала. Альфред чувствовал, что она ждёт его рассказа, и он, нервно вертя бокал в своих руках, забормотал:
— Ну, в общем, это… ты, скорее всего, не поверишь… но я уже и не совсем Альфред, а только его двойник… А настоящий Альфред он в аду погиб… У него там цель была… А меня он изготовил с помощью маски…
Елена перевела взгляд со свечи на Альфреда, и проговорила с тревогой:
— Ты меня пугаешь. Правда… Скажи честно, ты не принимал наркотики?
— Нет. Не принимал. Я знал, что ты не поверишь. Но…
— Ладно, я не могу настаивать. Можешь не рассказывать, если не хочешь. Ведь мы же не муж и жена. Просто друзья, очень близкие друзья. Мне казалось, что мы так понимаем друг друга, что у нас не может быть секретов…
В голосе Елены звучала такая обида, что, казалось, вот-вот она заплачет. И Альфред молвил:
— Вот видишь. Я знал, что ты мне не поверишь. Но ведь я не обманываю…
Елена ничего не отвечала, смотрела своими печальными, красивыми глазами в пламя свечи и едва сдерживала слёзы. Альфред совсем растерялся, произнёс неуверенно:
— Ну, хочешь, я доказательство записку тебе покажу.
— Какую ещё записку?
— Ну записку, которую я… то есть мой создатель написал, прежде чем отправиться в ад и погибнуть там…
Елена ничего не ответила, но по её виду было понятно, что Альфреду она не верит, и очень обижена.
Расстроился и Альфред. Он очень боялся, что вот сейчас Елена поднимется, скажет, что-нибудь наподобие: «Нам не о чем больше говорить», и уйдёт. Тогда он останется один. А одиночество в этом, почти незнакомом мире ужасало.
Напряжённо думая, как бы улучшить положение, Альфред налил из графина полный бокал, сделал глоток и поперхнулся. Он никогда прежде не пил кровь (разве что пару раз в детстве слизывал её себе с порезанного пальца), и всё же теперь сразу понял, что в бокале у него не вино, а кровь.
Он поперхнулся, и резко поставил бокал на стол, и часть густой жидкости выплеснулась, и медленно начала растекаться.
— Елена, — негромко позвал он.
Елена не двигалась, также не двигалось и пламя свечей и факелов. Горячие языки застыли, испуская ровный, жаркий свет. Зато задвигался жареный поросёнок. Он ткнулся пятачком в растекающуюся кровавую лужу, хрюкнул, и вытаращил на Альфреда угольно-чёрные глазёнки.
Задвигались также и каменные демоны, которые держали факелы. Зрелище ужасало своей правдоподобностью. А когда челюсти демонов разомкнулись, и из их глубин раздался похожий на раскат далёкого грома тяжкий стон-гул, то и Альфред застонал. Он чувствовал, как по его лбу катятся капли пота, но он и не пытался их смахнуть, а думал: «Кажется, я схожу с ума. Если эти видения, не прекратятся, то мне лучше подальше держаться от людей, потому что я могу быть опасным»…
Но когда сзади, словно удар плети, хлынул порыв вьюжно-зимнего, леденящего воздуха, то он вскрикнул, и вскочил, обернувшись.
Страница
4 из 52
4 из 52
