Добавить в моё избранное
151 мин, 55 сек 18856
И его тело, подчиняясь не мозгу, а инстинктам скоро начнёт плавание к острову. Сила сидящего та великого Владыки влечёт змея…
Тут действительно змей вздрогнул, да так сильно, что если бы Елена не вцепилась свободной в торчащий из его спины гребень, то свалились бы в лаву.
Альфред крикнул:
— А что ты собираешься делать с моим телом?
И Адольф ответил:
— Сейчас оттащу его к границе с другой областью ада, и при переходе сольюсь с ним.
И Альфред ещё успел увидеть, как голова вцепилась своими острыми клыками в воротник его изодранной рубахи, и резко рванулась, перевернулась, увлекая и всё тело за собою…
Змей, так и не очнувшись, начал своё рефлекторное плавание по огненному морю. Голова его была погружена под бурлящую лаву, иногда и всё его тело накренялось, и тогда огненные волны захлёстывали Елену, то что осталось от Альфреда, безмятежнейшую Баронессу.
И Елене приходилось постоянно счищать налёты затвердевающей лавы и с себя и со своих спутников. Иначе бы они вообще потеряли бы способность двигаться, и превратились бы в бесформенные груды раскалённого вещества.
Берега уже не было видно, а впереди дёргался, взвиваясь могучими вихрями алый, раскалённый дым.
— Когда же этот остров покажется? — спросила, устало вздохнув, Елена.
— И мне тоже не терпится поскорее его увидеть, — признался Альфред.
А Елена произнесла:
— Дело не в том, что это плавание по огненному морю не даёт мне никакой радости, но и в том, что вместе с твердеющей лавой я вынуждена отрывать от нас кусочки защитного панциря. Да и без того, я чувствую — панцирь всё сильнее прогревается, его охладительные возможности слабеют, и если в ближайшее время не покажется, то потом мы пристанем к его берегу уже в виде головешек…
Время тянулось томительно медленно. Хотелось, чтобы поскорее показался остров, а его всё не было и не было.
Вот Альфред спросил:
— Интересно, а сколько времени прошло там, на Земле?
— Наверное, пару суток, может — больше, — вздохнула Елена.
— Всё же, наверное, меньше суток. Мы только один раз спали, и пока что мне больше спать не хочется. Да и есть тоже. Что, впрочем, и понятно — ведь и желудка у меня нет.
Елена сильнее вцепилась в гребень змея и произнесла:
— Ах, про еду ты мне лучшее вообще не говори.
— Да, да. Понимаю, у тебя то желудок остался…
Тут взвыл, несущий вихри из огненных брызг, ветер, и дымка перед ними разорвалась.
И они увидели остров.
На первый взгляд, от одного его края до другого было не больше километра. В отдельных местах у берегов поднимались острые камни, большая часть острова была почти гладкой, с небольшим уклоном в центральную часть.
Там восседал на железном троне некто исполинского роста, на котором можно было видеть и шерсть и птичьи перья и чешую. Из него торчали клешни, щупальца, руки и даже железные, механические хватательные приспособления. Два выпученных глаза совершенно ничего не выражали и зрачки не двигались. Зато двигались отростки.
Эти отростки метались над головами каких-то несчастных, измученных созданий, в которых едва можно было признать людей. Все эти создания метались по острову, сталкивались, кусали и избивали друг друга, но не могли подбежать к берегам — какая-то сила отталкивала их назад. Время от времени тот или иной отросток центральной фигуры хватал одного из обречённых, и нёс пронзительно визжащего человечка к глотке. Затем восседающее на троне чудище, не пережёвывая, глотало жертву. Его желудок дёргался, оттуда вырывались вспышки, а само чудище издавало громоподобные вопли, которые выражали удовольствие. По истечении некоторого времени из отверстия в нижней части трона вываливался шар, внутри которого можно было различить фигурку недавно поглощённого. Причём фигурка была ещё живой — такие несчастные ещё дергались, но — тщетно. Шар улетал в совершенно круглое, чёрное отверстие, которое находилось прямо под троном. Но количество обречённых на такое поглощение и сбрасывание в нижние, ледяные области ада не уменьшалось. Время от времени из бешено клубящихся туч вырывались крылатые демоны, которые несли в своих нещадных, острых когтях очередных провинившихся…
И вот змей врезался в остров. Налетевшая волна подхватила его, протащила ещё несколько метров, пока он не упёрся своим боком в острые камни.
Елена, по-прежнему прижимая к груди голову Альфреда, спрыгнула на берег, отбежала в сторону, не выбегая, впрочем, на то открытое пространство, по которому носились обречённые грешники.
Альфред сказал ей:
— А ну-ка, остановись…
И Елена остановилась, тяжело дыша, и приговаривая:
— Как это страшно. Неужели мне придётся быть поглощённой этим чудищем? Неужели нет иного пути туда, вниз, в ледяной мир?
— Иного пути нет, но тебе не придётся быть поглощённой, ты останешься здесь.
Тут действительно змей вздрогнул, да так сильно, что если бы Елена не вцепилась свободной в торчащий из его спины гребень, то свалились бы в лаву.
Альфред крикнул:
— А что ты собираешься делать с моим телом?
И Адольф ответил:
— Сейчас оттащу его к границе с другой областью ада, и при переходе сольюсь с ним.
И Альфред ещё успел увидеть, как голова вцепилась своими острыми клыками в воротник его изодранной рубахи, и резко рванулась, перевернулась, увлекая и всё тело за собою…
Змей, так и не очнувшись, начал своё рефлекторное плавание по огненному морю. Голова его была погружена под бурлящую лаву, иногда и всё его тело накренялось, и тогда огненные волны захлёстывали Елену, то что осталось от Альфреда, безмятежнейшую Баронессу.
И Елене приходилось постоянно счищать налёты затвердевающей лавы и с себя и со своих спутников. Иначе бы они вообще потеряли бы способность двигаться, и превратились бы в бесформенные груды раскалённого вещества.
Берега уже не было видно, а впереди дёргался, взвиваясь могучими вихрями алый, раскалённый дым.
— Когда же этот остров покажется? — спросила, устало вздохнув, Елена.
— И мне тоже не терпится поскорее его увидеть, — признался Альфред.
А Елена произнесла:
— Дело не в том, что это плавание по огненному морю не даёт мне никакой радости, но и в том, что вместе с твердеющей лавой я вынуждена отрывать от нас кусочки защитного панциря. Да и без того, я чувствую — панцирь всё сильнее прогревается, его охладительные возможности слабеют, и если в ближайшее время не покажется, то потом мы пристанем к его берегу уже в виде головешек…
Время тянулось томительно медленно. Хотелось, чтобы поскорее показался остров, а его всё не было и не было.
Вот Альфред спросил:
— Интересно, а сколько времени прошло там, на Земле?
— Наверное, пару суток, может — больше, — вздохнула Елена.
— Всё же, наверное, меньше суток. Мы только один раз спали, и пока что мне больше спать не хочется. Да и есть тоже. Что, впрочем, и понятно — ведь и желудка у меня нет.
Елена сильнее вцепилась в гребень змея и произнесла:
— Ах, про еду ты мне лучшее вообще не говори.
— Да, да. Понимаю, у тебя то желудок остался…
Тут взвыл, несущий вихри из огненных брызг, ветер, и дымка перед ними разорвалась.
И они увидели остров.
На первый взгляд, от одного его края до другого было не больше километра. В отдельных местах у берегов поднимались острые камни, большая часть острова была почти гладкой, с небольшим уклоном в центральную часть.
Там восседал на железном троне некто исполинского роста, на котором можно было видеть и шерсть и птичьи перья и чешую. Из него торчали клешни, щупальца, руки и даже железные, механические хватательные приспособления. Два выпученных глаза совершенно ничего не выражали и зрачки не двигались. Зато двигались отростки.
Эти отростки метались над головами каких-то несчастных, измученных созданий, в которых едва можно было признать людей. Все эти создания метались по острову, сталкивались, кусали и избивали друг друга, но не могли подбежать к берегам — какая-то сила отталкивала их назад. Время от времени тот или иной отросток центральной фигуры хватал одного из обречённых, и нёс пронзительно визжащего человечка к глотке. Затем восседающее на троне чудище, не пережёвывая, глотало жертву. Его желудок дёргался, оттуда вырывались вспышки, а само чудище издавало громоподобные вопли, которые выражали удовольствие. По истечении некоторого времени из отверстия в нижней части трона вываливался шар, внутри которого можно было различить фигурку недавно поглощённого. Причём фигурка была ещё живой — такие несчастные ещё дергались, но — тщетно. Шар улетал в совершенно круглое, чёрное отверстие, которое находилось прямо под троном. Но количество обречённых на такое поглощение и сбрасывание в нижние, ледяные области ада не уменьшалось. Время от времени из бешено клубящихся туч вырывались крылатые демоны, которые несли в своих нещадных, острых когтях очередных провинившихся…
И вот змей врезался в остров. Налетевшая волна подхватила его, протащила ещё несколько метров, пока он не упёрся своим боком в острые камни.
Елена, по-прежнему прижимая к груди голову Альфреда, спрыгнула на берег, отбежала в сторону, не выбегая, впрочем, на то открытое пространство, по которому носились обречённые грешники.
Альфред сказал ей:
— А ну-ка, остановись…
И Елена остановилась, тяжело дыша, и приговаривая:
— Как это страшно. Неужели мне придётся быть поглощённой этим чудищем? Неужели нет иного пути туда, вниз, в ледяной мир?
— Иного пути нет, но тебе не придётся быть поглощённой, ты останешься здесь.
Страница
50 из 52
50 из 52
