Граф Рейхард

Слепец, у которого были сильные руки — остенвальдского бочара, как недавно показалось Цвиглеру, — навалился на неё и сдавил на её полной шее свои заскорузлые мозолистые пальцы. Изо рта несчастной вывалился язык, лицо посинело, из горла исторгся предсмертный хрип…

На шум из окна выглянул Ганс, но ничего не разглядел в тёмной шевелящейся груде тел. Калеки затянули молитвы, запричитали, закашляли.

— Тише вы, здесь не паперть, — крикнул он. — Дам я вам хлеба, только не шумите.

Он заглянул в сени, потом в хлев. Не найдя нигде супруги, взял ломоть вчерашнего хлеба и вышел из избы. К его удивлению, слепцы были уже на крыльце. При его появлении они замерли, навострив слух. Их лица, освещённые синеватым светом месяца, казались застывшими и неживыми, как у покойников. Перепуганный Ганс метнулся назад, но захлопнуть дверь не успел: ближайший слепец сунул в проём палку. И, как ни напрягал силы крестьянин, слепцы оказались сильнее. Дверь распахнулась рывком, швырнув Ганса на пол.

У Кмоха уже не оставалось сомнений в злодейских умыслах незваных гостей. Он схватил железный ухват и кинулся на слепца, вошедшего первым.

Слепец остановился, прислушиваясь. Чёрной тенью застыла в дверном проёме его сутулая фигура. Ганс со всего размаху обрушил ухват на лысую голову, та с треском раскололась и слепец начал медленно заваливаться. Падал он, однако, как-то странно, боком, в ту сторону, где стоял Ганс…

Дальше случилось то, отчего волосы на голове крестьянина поднялись дыбом. Руки безголового мертвеца потянулись к ногам Ганса и схватили их. Вне себя от ужаса, Ганс принялся бить по ним ухватом. Наконец он высвободился и заметался по избе.

В дом один за другим входили слепцы.

— Эй, Зиберт, отзовись! — глухими голосами говорили они. — Где хозяин? Зиберт, что молчишь?

Безголовый Зиберт не мог произнести ни слова, но его тело продолжало шевелиться и даже как будто пыталось встать на четвереньки…

Кто-то из слепцов наткнулся на него палкой и наклонился к нему.

— Зиберт! — Он ощупал его. — Зиберт, это ты?… Э, да тебе снесли голову… Братцы, у Зиберта головы нет!

Ганс подбежал к окну, собираясь выскочить в него, но его шаги тотчас услышали слепцы. С прытью, которую трудно было ожидать от этих увечных, они метнулись за ним. Ганс чудом увернулся от чьей-то протянутой руки.

В углу на лавке как ни в чём не бывало сопел спящий Герштеккер. Обнаружив его, слепцы разразились радостными криками.

— Тут мужик, — заговорили они, жадно ощупывая его грудь и живот. — Похоже, не старый… Да чего там — молодой!… Кожа гладкая и живот не выпячивает… Повезёт тому, кому достанется такой живот!…

Писарь проснулся и, увидев слепцов, завопил от ужаса. Его тут же снова опрокинули на лавку. Откуда-то появилась верёвка, которой его начали связывать.

Писарь отвлёк на себя внимание большинства слепцов и за Гансом продолжали охотиться только двое.

— Тише! Тише! — кричали они своим товарищам. — Мы не слышим из-за вас хозяина!

И всё же слух у этих существ оказался поистине дьявольским. Любое шевеление Ганса выдавало его с головой, и они тут же устремлялись к нему, словно были зрячими. Через минуту Ганс убедился, что спастись от них невозможно. Выход из избы был перекрыт, к тому же они размахивали палками так, что раза два или три чувствительно задели беглеца.

— Вот он, здесь! — гнусавили они щербатыми ртами.

В последней надежде Ганс бросился к лестнице на чердак. Палка слепца просвистела у самого его уха, но Ганс добрался до лестницы и проворно полез наверх.

Когда он перебирался с верхней ступеньки в душную черноту чердака, преследователь был у него уже за спиной и протягивал к нему свои скрюченные подагрой пальцы. Кмох ткнул ногой ему в голову, и тот, хрипло ругаясь, заскользил вниз по лестнице, увлекая за собой взбиравшегося следом товарища. Затем Ганс принялся колотить ногами и кулаками по лестнице. Подгнившее дерево трещало, лестница раскачивалась и наконец обрушилась, подняв целый столб пыли. Вместе с лестницей полетел на пол взбиравшийся по ней слепец.

Какое-то время в пыльных клубах раздавались ругань и кряхтение, а когда пыль осела, Ганс снова увидел слепцов. Они расхаживали по избе и ощупывали всё, что им попадалось. Время от времени их незрячие лица обращались к отверстию в потолке.

— Он там, — звучали их глухие голоса. — На чердак улизнул… Может, ещё есть лестница? Ищите… Надо поймать его до первых петухов…

Слепец с лицом Хебера пробасил:

— Того ещё успеем, а пока этим займёмся, — и он показал на связанного писаря.

Ганс боялся пошевелиться, зная, что малейший шорох стразу привлечёт к нему внимание страшных существ. А в том, что это не люди, а выходцы из преисподней, он уже не сомневался: слепец, которого он только что лишил головы, поднялся с пола, нетвёрдой поступью подошёл к скамье у стены и сел.