Сын милицейского из библиотеки

То есть, Света не могла понять, что с ней произошло: либо «библиотекарь» тупо стёр ей память и превратил в мальчика, либо… Но Свете больше нравился такой вариант: до того, как она потеряла память, она была сыном Бондаренко, но потом его отец сделал на какое-то время его Светой Пархоменко, и застопорил у него (у сына) в голове эту память. Так что теперь Света вернулась в своё собственное тело (в тело Лёлика), но поскольку у Бондаренко-старшего чёткий принцип (не насиловать мальчиков и, особенно, своего родного сына), то он чего-то ждёт и не возвращает своему сыну его прежнюю память. Поэтому всё, чего хотела Света — это подойти к «своему папе», встать перед ним на колени и начать умолять этого свинью, чтобы он восстановил, вернее, разблокировал её старую (Лёликову) память. И вот, как зверски ей повезло. Ведь, буквально в пяти шагах вдоль по проходу, она видит этого старшего Бондаренко, как тот затащил в свою «полую милицию» очередную жертву (маленького мальчика, которого обзывает Хрюшей — или Степашкой) и глумится над ней. Света зовёт этого библиотечного «полицейского», но тот увлёкся жертвой и Свету совершенно не слышит. Поэтому Света подходит к «своему папе» всё ближе и ближе, вопит всё громче и громче, но Бондаренко — ноль внимания. Наконец Света начинает к нему прикасаться. Вернее, не к самому Бондаренко, а к его спине, но рука странным образом проходит сквозь туловище. Поэтому Света пытается — ещё, ещё и ещё. Может быть, «раз на раз не приходится» и получится прикоснуться к туловищу этого дьявола (истинного дьявола в человечьем обличье) только с надцатой попытки? Но Бондаренко вдруг начинает резко дёргаться, о чём-то орать или кулаками размахивать (кулаки, ясное дело, пролетают сквозь Свету), а его жертва в это время потихоньку ретируется. В общем, единственное, что удалось понять Свете в ходе этой дьявольски сумбурной встречи с собственным отцом, радостные вопли Коленкина о том, что они ПОБЕДИЛИ: им удалось спасти маленького мальчика, так как «Хрюша» пулей выскочил из этой ненормальной квартиры и понёсся, куда глаза глядят.

— Ура-ура! — вопил Коленкин, словно ополоумел. — Я точно почувствовал, что Бондаренко не стёр этому малышу память!

Как он мог почувствовать, если видел пустую квартиру, а не то, что наблюдала Света (полую милицию)? Но ей уже не хотелось ни о чём спрашивать у Коленкина. Настолько чудовищно несправедливой показалась Свете вся эта ситуация. Вернее говоря, то, как она закончилась. Вернее говоря, не «несправедливой», а совершенно непредсказуемым законом подлости.

9

Поскольку Хрюша и Степашка высвободились из лап библиотечного «серого волка», можно было спокойненько выходить из этой аномальной квартирки. Только на сердце у Светы спокойно никак не было. Всё время ей казалось, что вот сейчас её подкараулит какая-нибудь неожиданная «подляна».

Света (носительница мерзкого тела сына Бондаренко) выходила из квартиры первой, Коленкин — за ней следом. Если бы они не переоделись и не наделали этим самым глупостей, то не произошло бы того, что произошло дальше.

Коленкин почувствовал, как чей-то палец потянул его за воротничок, так, как поводок хозяина тянет за ошейник глупую собачонку, которая намылилась выскочить на проезжую часть. Коленкин хотел обернуться, чтобы врезать по зубатнику этому умнику… Он понимал, что это кто-то третий, поскольку «Света» из квартиры уже вышла… Но чей-то локоть обнял его за шею, в бок упёрлось остриё, а в ухо зашипел женский голос. То есть, обернуться у Коленкина не получилось.

— Я же тебя предупреждал по телефону, сучка! По-хорошему предупреждал, чтобы ты отдала мне моё тело.

— Эй, Валерик! — крикнул Коленкин «Свете», поскольку та до сих пор ему не представилась и он не знал, как её зовут. — Бондаренко!

Света в это время спускалась по лестнице, но услышала, как её зовёт Виктор и кинулась назад. То, что она увидела, было её собственным телом, которое держало нож возле бока милицейского костюма Коленкина, а локтём держало его за шею, якобы под угрозой свернуть ему его глупую головёнку. Тело держало, а губы шептали:

— Нет-нет, теперь ты у нас Валерик Бондаренко, а не я! Ведь тебе больше нравится быть мной, чем мне собой?

— Ты перепутал, — пыталась объяснить Света младшему Бондаренке. — Ты не того держишь! Бондаренко — это я!

Тело Светы Пархоменко сначала недоумённо уставилось на второго мальчика, но, узнав его лицо, осклабилось ещё больше.

— Да-да, рассказывай! Вы просто лицами друг с другом поменялись. Когда у тебя есть моё колдовское тело, ты можешь себе позволить очень много вольностей…

— Да ты дурак! — орала Света. — Мы просто переоделись! Мы же не знали, что у тебя квартира аномальная и через неё можно пролезть в призрачную ментуру! Поэтому и переоделись… Ну, думали, что ты испугаешься своего отца, свалишь из квартиры, а твой отец будет торчать дома. Ну и, чтобы его не смущать ментовской униформой, решили переодеться.