Добавить в моё избранное
147 мин, 30 сек 19576
— отрешенно спросила девочка.
— Земля тряслась! А потом пала тьма! Это начало!
— Это было землетрясение. Дьявол и Бог тут не при чем.
— Ты не знаешь, о чем говоришь, — таинственно прошептала Тома, — это знак, что нам пора готовиться к суду. Встань рядом со мной, и мы будем просить простить нас.
— Мам, успокойся! Это не конец света.
Тома на миг застыла, вглядываясь в лицо дочери, а потом сказала:
— Конечно, как я не поняла. Он в тебе. Дьявол уже овладел тобой и послал сбить меня с верного пути, чтобы я отреклась от Господа нашего. Я знала, что так будет. Ты его дочь. Дочь Дьявола!
Тома повернулась к распятию, висевшему на стене, и вдруг в ужасе отшатнулась:
— Его глаза!
Олеся испуганно отошла назад:
— Мам, что ты?
— Его глаза горят!
— С его глазами все в порядке. Там ничего нет.
— Дьявол! Дьявол!
Олеся махнула рукой и выбежала на улицу, подальше от этого безумия.
Тома стояла перед распятием и смотрела на холодное лицо Иисуса. Его глаза светились ровным красным светом. Через пару минут он начал гаснуть, пока совсем не потух. Он исчез, ярко вспыхнув, и тогда Тома перешла грань…
Олеся глубоко вдохнула прохладный воздух. У мамы случались такие вспышки, но настолько обезумевшей она еще никогда не выглядела. Девочка осмотрела улицу. Странно. Обычно тут проходило оживленное движение — все, кто хотел попасть из парка на центральную площадь проезжали именно здесь. Тем более на часах одиннадцать утра, но все казалось слишком пустынным.
Олеся пошла вдоль улицы в сторону кафе, встретив по пути лишь семь человек. Она открыла дверь и вошла, вздрогнув, когда раздалось звяканье колокольчика. Девочка часто сюда заглядывала. Во-первых, кафе находилось недалеко от дома, а во-вторых, официанткой здесь работала ее подруга, поэтому днем она приходила поболтать. У нее было достаточно времени, потому что она находилась на домашнем обучении. Войдя, Олеся остановилась. В зале было пусто, ни единого человека. Она пошла между столиками, к барной стойке, и остановилась возле одного из них. На столе стояла чайная чашка, на ней оставался свежий отпечаток губной помады, рядом, на блюдце, лежал надкусанный кусок яблочного пирога. На соседнем столе Олеся увидела тарелку с омлетом и наполовину пустой стакан сока. А рядом лежал кошелек.
Олеся нервно сглотнула, и тут заметила на одном из столиков раскрытый ноутбук — его экран еще горел. Перед ним стояли две кофейные чашки, словно кто-то сидел здесь только что, но, по необъяснимой причине просто исчез.
— Что такое?— вслух сказала Олеся и испугалась собственного голоса. Он прозвучал слишком громко, и девочка могла поклясться, что услышала эхо.
Раздался хлопок, и экран забытого ноутбука погас. Олеся вскрикнула. На двери звякнул колокольчик, и она обернулась. В кафе вошел Никита. За стеклянной дверью осталась стоять Ольга Леонидовна. Никита мельком осмотрел зал, а потом перевел взгляд на Олесю:
— Мы идем в Дом культуры. Ты идешь?
Олеся подняла брови:
— Зачем? Где все? Что это значит?
— Это мы и хотим узнать, — серьезно ответил мальчик, и Олеся поняла, что произошло что-то ужасное.
Они вышли из кафе, и пошли по дороге.
На столике у окна экран ноутбука загорелся ярким красным светом…
Когда Катя вышла замуж, ей было двадцать, через год она забеременела, а еще через несколько месяцев появилась Алиса.
Все начиналось отлично. Виктор любил ее, дарил подарки, потом была свадьба. Кате казалось, что она нашла свой идеал, и она была на седьмом небе от счастья. Радость затуманила ее сознание, и она ничего вокруг не замечала. Но ее сестра Марина видела, что жених пошел куда-то с подружкой невесты. Так банально — она застукала их в подсобке. Девица сразу сбежала, а изменнику отделаться не удалось.
— Ну, так кто скажет?— спросила Марина, с иронией глядя, как Виктор застегивает брюки.
— Да ладно тебе, — с улыбкой простофили ответил он, — это мимолетный секс. Я прощался с холостяцкой жизнью. Это ничего не значит.
— Ну да. Ничего.
— Слушай, я серьезно, — улыбка сошла с его лица, — ты хочешь испортить лучший день в жизни твоей сестры? Она будет ненавидеть не меня, а тебя. Потому что ты рассказала. Неужели ты настолько плохо ее знаешь?
Марину охватило сомнение:
— Может быть. Но позволить ей доверять ублюдку, который трахается на собственной свадьбе! Это не по мне.
— Я же сказал. Это ничего не значит. Я люблю Катю.
— Хорошо, — наконец согласилась Марина, — но послушай меня. Если это повторится, или если ты причинишь ей хоть малейшую боль, я придушу тебя собственными руками. Я ей и отец, и мать, и не дам ее в обиду.
— Да ладно-ладно, что ты засуетилась, — глупо улыбнулся Виктор, — расслабься.
— Земля тряслась! А потом пала тьма! Это начало!
— Это было землетрясение. Дьявол и Бог тут не при чем.
— Ты не знаешь, о чем говоришь, — таинственно прошептала Тома, — это знак, что нам пора готовиться к суду. Встань рядом со мной, и мы будем просить простить нас.
— Мам, успокойся! Это не конец света.
Тома на миг застыла, вглядываясь в лицо дочери, а потом сказала:
— Конечно, как я не поняла. Он в тебе. Дьявол уже овладел тобой и послал сбить меня с верного пути, чтобы я отреклась от Господа нашего. Я знала, что так будет. Ты его дочь. Дочь Дьявола!
Тома повернулась к распятию, висевшему на стене, и вдруг в ужасе отшатнулась:
— Его глаза!
Олеся испуганно отошла назад:
— Мам, что ты?
— Его глаза горят!
— С его глазами все в порядке. Там ничего нет.
— Дьявол! Дьявол!
Олеся махнула рукой и выбежала на улицу, подальше от этого безумия.
Тома стояла перед распятием и смотрела на холодное лицо Иисуса. Его глаза светились ровным красным светом. Через пару минут он начал гаснуть, пока совсем не потух. Он исчез, ярко вспыхнув, и тогда Тома перешла грань…
Олеся глубоко вдохнула прохладный воздух. У мамы случались такие вспышки, но настолько обезумевшей она еще никогда не выглядела. Девочка осмотрела улицу. Странно. Обычно тут проходило оживленное движение — все, кто хотел попасть из парка на центральную площадь проезжали именно здесь. Тем более на часах одиннадцать утра, но все казалось слишком пустынным.
Олеся пошла вдоль улицы в сторону кафе, встретив по пути лишь семь человек. Она открыла дверь и вошла, вздрогнув, когда раздалось звяканье колокольчика. Девочка часто сюда заглядывала. Во-первых, кафе находилось недалеко от дома, а во-вторых, официанткой здесь работала ее подруга, поэтому днем она приходила поболтать. У нее было достаточно времени, потому что она находилась на домашнем обучении. Войдя, Олеся остановилась. В зале было пусто, ни единого человека. Она пошла между столиками, к барной стойке, и остановилась возле одного из них. На столе стояла чайная чашка, на ней оставался свежий отпечаток губной помады, рядом, на блюдце, лежал надкусанный кусок яблочного пирога. На соседнем столе Олеся увидела тарелку с омлетом и наполовину пустой стакан сока. А рядом лежал кошелек.
Олеся нервно сглотнула, и тут заметила на одном из столиков раскрытый ноутбук — его экран еще горел. Перед ним стояли две кофейные чашки, словно кто-то сидел здесь только что, но, по необъяснимой причине просто исчез.
— Что такое?— вслух сказала Олеся и испугалась собственного голоса. Он прозвучал слишком громко, и девочка могла поклясться, что услышала эхо.
Раздался хлопок, и экран забытого ноутбука погас. Олеся вскрикнула. На двери звякнул колокольчик, и она обернулась. В кафе вошел Никита. За стеклянной дверью осталась стоять Ольга Леонидовна. Никита мельком осмотрел зал, а потом перевел взгляд на Олесю:
— Мы идем в Дом культуры. Ты идешь?
Олеся подняла брови:
— Зачем? Где все? Что это значит?
— Это мы и хотим узнать, — серьезно ответил мальчик, и Олеся поняла, что произошло что-то ужасное.
Они вышли из кафе, и пошли по дороге.
На столике у окна экран ноутбука загорелся ярким красным светом…
Когда Катя вышла замуж, ей было двадцать, через год она забеременела, а еще через несколько месяцев появилась Алиса.
Все начиналось отлично. Виктор любил ее, дарил подарки, потом была свадьба. Кате казалось, что она нашла свой идеал, и она была на седьмом небе от счастья. Радость затуманила ее сознание, и она ничего вокруг не замечала. Но ее сестра Марина видела, что жених пошел куда-то с подружкой невесты. Так банально — она застукала их в подсобке. Девица сразу сбежала, а изменнику отделаться не удалось.
— Ну, так кто скажет?— спросила Марина, с иронией глядя, как Виктор застегивает брюки.
— Да ладно тебе, — с улыбкой простофили ответил он, — это мимолетный секс. Я прощался с холостяцкой жизнью. Это ничего не значит.
— Ну да. Ничего.
— Слушай, я серьезно, — улыбка сошла с его лица, — ты хочешь испортить лучший день в жизни твоей сестры? Она будет ненавидеть не меня, а тебя. Потому что ты рассказала. Неужели ты настолько плохо ее знаешь?
Марину охватило сомнение:
— Может быть. Но позволить ей доверять ублюдку, который трахается на собственной свадьбе! Это не по мне.
— Я же сказал. Это ничего не значит. Я люблю Катю.
— Хорошо, — наконец согласилась Марина, — но послушай меня. Если это повторится, или если ты причинишь ей хоть малейшую боль, я придушу тебя собственными руками. Я ей и отец, и мать, и не дам ее в обиду.
— Да ладно-ладно, что ты засуетилась, — глупо улыбнулся Виктор, — расслабься.
Страница
15 из 45
15 из 45
