Добавить в моё избранное
145 мин, 59 сек 5777
— спросила Катерина, все еще сжимая в руках меч.
— Довольно грустное явление, — ответил Василид, — магиня, которую оседлала лярва… Ну, лярва — это такое существо, которое живет за счет низменных человеческих эмоций и чувств, — пояснил он, отвечая на немой вопрос. — Точнее, она жрет энергию тех, кто ей это позволяет, ну и всякую падаль заодно… Свою лярву тяжело увидеть, а еще труднее самому себе признаться в реальности ее существования, и тем прекратить ее власть. Грустно же еще и то, что та женщина, похоже, достаточно сильная магиня, раз сумела, не ведая протащить их всех в Город. Как видишь, счастье не всегда в неведении… Ладушки, давай, прячь свой грозный меч и пошли — нас уже ждут.
Катерина и Василид повернули направо, прошли еще несколько очень милых тихих улочек прекрасного Города, встречая разных удивительных его жителей, и оказались на Центральной площади. Посредине высился Древний Храм. Его стены уходили вверх на потрясающую высоту, и шпиль терялся в сияющих облаках. Вся его поверхность была украшена светившимися знаками и разноязычными письменами, в большинстве своем не понятными для Катерины. Хотя были и написанные на старославянском, тоже не совсем понятном для нее, но все же одну надпись она смогла разобрать:
«Сюда ты придешь, и тут же служитель ворота откроет, и пустит сюда -в прекрасный сей Ирий.»
И действительно, стоявшие у врат Храма рукокрылые стражи распахнули их перед Катериной и Василидом. Они шли долгими коридорами, причудливо украшенными орнаментом и странными арабесками. Странные и жуткие статуи стояли у пилястр. В простенках, на огромных гобеленах, покрытых пылью вечности, призрачно светились письмена, смысл которых был не понятен Катерине, но она ощущала за ними суровую силу Древнего Знания. Казалось, кто-то старался собрать в одном месте все символы страха и ужаса как последние предупреждения у порога Того. Мрачный мертвенный свет окружал их, но она знала, что эти предостережения были для тех профанов, о которых ей раньше говорил Василид.
В конце коридора они уперлись в огромные серые врата. На их поверхности горельеф, созданный руками (руками ли?) неведомых мастеров, изображал множество людей, как пчелы роившихся у подножья врат. Из туманного сумрака, в котором терялся верх, к этому людскому рою спускалась веревка, и многие, ухватившись за веревку, стремились подняться вверх, сталкивая более слабых вниз. Когда они приблизились, Катерина увидела, что фигуры, как живые, шевелятся и лезут по веревке…
Когда же они подошли к вратам вплотную, веревка поднялась вверх, сбросив почти всех, кто за нее зацепился. Врата распахнулись, узкой, как клинок, трещиной расколовшись сверху вниз, и выпустили изнутри густые клубы дыма вперемешку с потоками света. Этот свет был поразительным — густой, как мед, и цветом напоминающий старое церковное вино. Кроваво-золотистыми потоками он окатил стоящих. И Катерина увидела, как в этом свете из ее тела стал выделяться и исчезать какой-то пар, а на груди, у солнечного сплетения, — там, где теперь жил Лепесток Темного Пламени, — распустился удивительной красоты темно-фиолетовый цветок. Тело же Василида стало похоже на ониксовую статую, переливаясь и бликуя всеми оттенками черного. По ту сторону врат, начиналась лестница, крутыми ступенями, поднимавшаяся вверх, туда, откуда лился свет.
Затаив дыхание, Катерина ступила на нее и вместе с Василидом двинулась вверх. Подъем был долгим, и она все время опасалась сорваться с этих узких ступеней и скатиться вниз, потому что чувствовала, — сорвавшись, попадет к тем, что были на вратах, и ей самой придется вместе с остальными несчетное число лет пытаться взобраться по веревке, чтобы снова попасть на эту лестницу.
Наконец они поднялись на самый верх и очутились на круглой площадке. Мраморный пол черно-белой спиралью завивался под ногами. Стен не было видно. Посредине на возвышении стоял удивительной красоты престол, а на нем восседала женщина в серебряной мантии, подол которой струился по ступенькам. Ее седые распущенные волосы украшала диадема, сверкавшая, как утренняя звезда. У престола в простых льняных одеждах стоял не менее древний мужчина. Но Катерина понимала, что тот, кто казался равным, был сыном Древней Матери. Они оба приветливо улыбнулись вошедшим, и Сын заговорил (почему-то стихами):
— Привет тебе, Вместитель Сил. Своею миссией нам милХранитель от войны.
И ты нам люб, Наш старый друг, Волшебник старины.
Отправившись в поход, Не знали, что его исходДавно уж предрешен.
То, что казалось западней, Вдруг обернется всем зарей. И жизнью станет сон.
Приходит Время перемен. Не властен больше будет тленНад новым Королем.
Король-РыбакУже в трудах, И Слово властно в нем.
Вперед же, Дева, — Путь спрямлен!Не бойся ты слепых нападок, Встань рядом с Новым КоролемИ дай правдивый нам порядок!
После этих слов Древняя Мать жестом подозвала Катерину.
— Довольно грустное явление, — ответил Василид, — магиня, которую оседлала лярва… Ну, лярва — это такое существо, которое живет за счет низменных человеческих эмоций и чувств, — пояснил он, отвечая на немой вопрос. — Точнее, она жрет энергию тех, кто ей это позволяет, ну и всякую падаль заодно… Свою лярву тяжело увидеть, а еще труднее самому себе признаться в реальности ее существования, и тем прекратить ее власть. Грустно же еще и то, что та женщина, похоже, достаточно сильная магиня, раз сумела, не ведая протащить их всех в Город. Как видишь, счастье не всегда в неведении… Ладушки, давай, прячь свой грозный меч и пошли — нас уже ждут.
Катерина и Василид повернули направо, прошли еще несколько очень милых тихих улочек прекрасного Города, встречая разных удивительных его жителей, и оказались на Центральной площади. Посредине высился Древний Храм. Его стены уходили вверх на потрясающую высоту, и шпиль терялся в сияющих облаках. Вся его поверхность была украшена светившимися знаками и разноязычными письменами, в большинстве своем не понятными для Катерины. Хотя были и написанные на старославянском, тоже не совсем понятном для нее, но все же одну надпись она смогла разобрать:
«Сюда ты придешь, и тут же служитель ворота откроет, и пустит сюда -в прекрасный сей Ирий.»
И действительно, стоявшие у врат Храма рукокрылые стражи распахнули их перед Катериной и Василидом. Они шли долгими коридорами, причудливо украшенными орнаментом и странными арабесками. Странные и жуткие статуи стояли у пилястр. В простенках, на огромных гобеленах, покрытых пылью вечности, призрачно светились письмена, смысл которых был не понятен Катерине, но она ощущала за ними суровую силу Древнего Знания. Казалось, кто-то старался собрать в одном месте все символы страха и ужаса как последние предупреждения у порога Того. Мрачный мертвенный свет окружал их, но она знала, что эти предостережения были для тех профанов, о которых ей раньше говорил Василид.
В конце коридора они уперлись в огромные серые врата. На их поверхности горельеф, созданный руками (руками ли?) неведомых мастеров, изображал множество людей, как пчелы роившихся у подножья врат. Из туманного сумрака, в котором терялся верх, к этому людскому рою спускалась веревка, и многие, ухватившись за веревку, стремились подняться вверх, сталкивая более слабых вниз. Когда они приблизились, Катерина увидела, что фигуры, как живые, шевелятся и лезут по веревке…
Когда же они подошли к вратам вплотную, веревка поднялась вверх, сбросив почти всех, кто за нее зацепился. Врата распахнулись, узкой, как клинок, трещиной расколовшись сверху вниз, и выпустили изнутри густые клубы дыма вперемешку с потоками света. Этот свет был поразительным — густой, как мед, и цветом напоминающий старое церковное вино. Кроваво-золотистыми потоками он окатил стоящих. И Катерина увидела, как в этом свете из ее тела стал выделяться и исчезать какой-то пар, а на груди, у солнечного сплетения, — там, где теперь жил Лепесток Темного Пламени, — распустился удивительной красоты темно-фиолетовый цветок. Тело же Василида стало похоже на ониксовую статую, переливаясь и бликуя всеми оттенками черного. По ту сторону врат, начиналась лестница, крутыми ступенями, поднимавшаяся вверх, туда, откуда лился свет.
Затаив дыхание, Катерина ступила на нее и вместе с Василидом двинулась вверх. Подъем был долгим, и она все время опасалась сорваться с этих узких ступеней и скатиться вниз, потому что чувствовала, — сорвавшись, попадет к тем, что были на вратах, и ей самой придется вместе с остальными несчетное число лет пытаться взобраться по веревке, чтобы снова попасть на эту лестницу.
Наконец они поднялись на самый верх и очутились на круглой площадке. Мраморный пол черно-белой спиралью завивался под ногами. Стен не было видно. Посредине на возвышении стоял удивительной красоты престол, а на нем восседала женщина в серебряной мантии, подол которой струился по ступенькам. Ее седые распущенные волосы украшала диадема, сверкавшая, как утренняя звезда. У престола в простых льняных одеждах стоял не менее древний мужчина. Но Катерина понимала, что тот, кто казался равным, был сыном Древней Матери. Они оба приветливо улыбнулись вошедшим, и Сын заговорил (почему-то стихами):
— Привет тебе, Вместитель Сил. Своею миссией нам милХранитель от войны.
И ты нам люб, Наш старый друг, Волшебник старины.
Отправившись в поход, Не знали, что его исходДавно уж предрешен.
То, что казалось западней, Вдруг обернется всем зарей. И жизнью станет сон.
Приходит Время перемен. Не властен больше будет тленНад новым Королем.
Король-РыбакУже в трудах, И Слово властно в нем.
Вперед же, Дева, — Путь спрямлен!Не бойся ты слепых нападок, Встань рядом с Новым КоролемИ дай правдивый нам порядок!
После этих слов Древняя Мать жестом подозвала Катерину.
Страница
38 из 43
38 из 43
