Добавить в моё избранное
145 мин, 59 сек 5744
В подвальчике пиццерии было тесновато, но зато туда никогда не заглядывала «не та» публика, да и пиццу там пекли по всем правилам — в дровяной печи, прямо на поде. И, что самое главное, хозяйкой там была тетя Маша — старшая мамина сестра, которая после гибели родителей Катерины, осталась единственной ее близкой родственницей.
Тетя Маша тоже холостяковала: дети ее повырастали и разъехались кто куда, а муж от нее ушел еще до того, как родилась Катерина. Пиццерия давно стала для тетки местом приложения ее неуемной энергии и источником общения, которого ей никогда не было много.
— Катюша! Родненькая! — закричала на всю пиццерию тетя Маша. Маленькая («У нас с тобой порода такая», — любила говаривать она), толстенькая, она выкатилась из-за стойки, как колобок, и покатилась ей навстречу.
— Привет, любимая, — Катерина обняла тетушку и ткнулась в нее носом. — Накорми меня, пожалуйста, — я голодная, уставшая и разбитая.
— За этим дело не станет, — улыбнулась та. — Только что-то мне твое настроение совсем не нравится. Что, опять проблемы? Ну, садись, рассказывай. Только для начала давай по маленькой — за встречу…
Официантка уже несла им две маленькие рюмки и бутылочку граппы. Любовь тети Маши к этой виноградной водке, не разделенная почему-то никем, была частой темой их разногласий. Катерина, не любившая спиртное вообще, много раз предостерегала свою единственную родственницу от чрезмерного увлечения граппой. Но сегодня она молча взяла маленькую, как наперсток, рюмочку и выпила мелкими глоточками ее содержимое.
— Не пугай меня так! — от неожиданности тетя Маша забыла о своей рюмке. Забота о «ее Катьке» всегда была навязчивой идеей, «программа максимум» которой предусматривала безусловно счастливый брак любимой племянницы. Какие-либо проблемы этой программой исключались априори, но если вдруг возникали, то требовали немедленной коррекции. Вид Катерины, спокойно пьющей граппу, был самым очевидным признаком непредусмотренных проблем…
— Тетечка Машечка, можешь не пугаться. Со мной все в порядке. Во всяком случае — пока… Просто со вчерашнего вечера на меня навалилось столько событий, что я немного растерялась. Этот вал информации, которая не поддается полностью логике, меня волнует; нехватка чего-то важного во всем этом просто раздражает…
И Катерина подробно, в лицах, пересказала последние события. В это время им принесли пиццу, и заканчивала она свой рассказ, аппетитно хрустя золотисто-коричневой корочкой. Поэтому финал получился скорее похожим на анекдот о непутевой Мэри Н., чем на ее действительные переживания.
— Так, что мы имеем в итоге? — копируя тон любимой фразочки Катерины, заключила тетя Маша. — Красивого, богатого, неженатого мужчину, который встретился нашей Катьке. Она ему явно понравилась — чему свидетельством переполох, что он поднял с утра, и те деньги, которые он в тебя собирается вгрохать. Если он не особо извращенный маньяк, что не похоже из твоего рассказа, нас ждет скорая свадьба!
— Вот только этого мне и не хватало! — рассмеялась Катерина, представляя себя в подвенечном платье. — Нет, — таких проблем мне еще не надо!
— Смейся, смейся. Вот увидишь — я окажусь права!
Тетушка тоже развеселилась от собственного предположения, снова налила себе и племяннице, и они выпили «за будущую новобрачную».
— Что бы там ни было, Катюша, главное, что это для тебя большой шанс, чтобы отказаться от всех этих «шефиков» и начать работать на себя и для себя. А там — будет видно…
— Спасибо тебе, любимая моя, за ужин и за разговор. Что бы я без тебя делала?! — Катерина обняла за шею дорогого своего человека, ощутив запах теплого хлеба, окружавший тетку. — Я пойду, мне еще надо Фродо кормить, да и к завтрашнему марафону собраться. Пока-пока, я убежала.
— Позвони мне, когда закончишь, — сказала тетя Маша, засовывая Катерине в сумку коробочку с пиццей.
После сытного ужина и разговора в пиццерии волнения как-то улеглись и отодвинулись в далекое «завтра». А «сегодня» стало уютным-уютным, заполнив ее целиком теплыми волнами покоя.
На следующее утро, без десяти десять, при полном параде — в официальном костюме, редкоодеваемых и потому страшно жавших туфлях — Катерина стояла у дома по адресу из визитки. Это был огромный трехэтажный особняк какой-то странной архитектуры. Высоченные окна первых двух этажей удивительным образом сочетались с круглыми витражами последнего, обрамленными причудливыми арабесками. Статуи двух рыцарей с крестами на груди и щитах сторожили стрельчатый вход. Лица рыцарей скрывали капюшоны. Над входом красовался высеченный из камня, инкрустированный герб — на голубом щите три золотые пчелы, разделенные углом белой полосы. По обе стороны особняка тянулась ограда из чугунных пик с позолоченными остриями, за которыми шелестел падающей листвой сад. Все вместе создавало впечатление какой-то дикой, но гармоничной эклектики.
Тетя Маша тоже холостяковала: дети ее повырастали и разъехались кто куда, а муж от нее ушел еще до того, как родилась Катерина. Пиццерия давно стала для тетки местом приложения ее неуемной энергии и источником общения, которого ей никогда не было много.
— Катюша! Родненькая! — закричала на всю пиццерию тетя Маша. Маленькая («У нас с тобой порода такая», — любила говаривать она), толстенькая, она выкатилась из-за стойки, как колобок, и покатилась ей навстречу.
— Привет, любимая, — Катерина обняла тетушку и ткнулась в нее носом. — Накорми меня, пожалуйста, — я голодная, уставшая и разбитая.
— За этим дело не станет, — улыбнулась та. — Только что-то мне твое настроение совсем не нравится. Что, опять проблемы? Ну, садись, рассказывай. Только для начала давай по маленькой — за встречу…
Официантка уже несла им две маленькие рюмки и бутылочку граппы. Любовь тети Маши к этой виноградной водке, не разделенная почему-то никем, была частой темой их разногласий. Катерина, не любившая спиртное вообще, много раз предостерегала свою единственную родственницу от чрезмерного увлечения граппой. Но сегодня она молча взяла маленькую, как наперсток, рюмочку и выпила мелкими глоточками ее содержимое.
— Не пугай меня так! — от неожиданности тетя Маша забыла о своей рюмке. Забота о «ее Катьке» всегда была навязчивой идеей, «программа максимум» которой предусматривала безусловно счастливый брак любимой племянницы. Какие-либо проблемы этой программой исключались априори, но если вдруг возникали, то требовали немедленной коррекции. Вид Катерины, спокойно пьющей граппу, был самым очевидным признаком непредусмотренных проблем…
— Тетечка Машечка, можешь не пугаться. Со мной все в порядке. Во всяком случае — пока… Просто со вчерашнего вечера на меня навалилось столько событий, что я немного растерялась. Этот вал информации, которая не поддается полностью логике, меня волнует; нехватка чего-то важного во всем этом просто раздражает…
И Катерина подробно, в лицах, пересказала последние события. В это время им принесли пиццу, и заканчивала она свой рассказ, аппетитно хрустя золотисто-коричневой корочкой. Поэтому финал получился скорее похожим на анекдот о непутевой Мэри Н., чем на ее действительные переживания.
— Так, что мы имеем в итоге? — копируя тон любимой фразочки Катерины, заключила тетя Маша. — Красивого, богатого, неженатого мужчину, который встретился нашей Катьке. Она ему явно понравилась — чему свидетельством переполох, что он поднял с утра, и те деньги, которые он в тебя собирается вгрохать. Если он не особо извращенный маньяк, что не похоже из твоего рассказа, нас ждет скорая свадьба!
— Вот только этого мне и не хватало! — рассмеялась Катерина, представляя себя в подвенечном платье. — Нет, — таких проблем мне еще не надо!
— Смейся, смейся. Вот увидишь — я окажусь права!
Тетушка тоже развеселилась от собственного предположения, снова налила себе и племяннице, и они выпили «за будущую новобрачную».
— Что бы там ни было, Катюша, главное, что это для тебя большой шанс, чтобы отказаться от всех этих «шефиков» и начать работать на себя и для себя. А там — будет видно…
— Спасибо тебе, любимая моя, за ужин и за разговор. Что бы я без тебя делала?! — Катерина обняла за шею дорогого своего человека, ощутив запах теплого хлеба, окружавший тетку. — Я пойду, мне еще надо Фродо кормить, да и к завтрашнему марафону собраться. Пока-пока, я убежала.
— Позвони мне, когда закончишь, — сказала тетя Маша, засовывая Катерине в сумку коробочку с пиццей.
После сытного ужина и разговора в пиццерии волнения как-то улеглись и отодвинулись в далекое «завтра». А «сегодня» стало уютным-уютным, заполнив ее целиком теплыми волнами покоя.
На следующее утро, без десяти десять, при полном параде — в официальном костюме, редкоодеваемых и потому страшно жавших туфлях — Катерина стояла у дома по адресу из визитки. Это был огромный трехэтажный особняк какой-то странной архитектуры. Высоченные окна первых двух этажей удивительным образом сочетались с круглыми витражами последнего, обрамленными причудливыми арабесками. Статуи двух рыцарей с крестами на груди и щитах сторожили стрельчатый вход. Лица рыцарей скрывали капюшоны. Над входом красовался высеченный из камня, инкрустированный герб — на голубом щите три золотые пчелы, разделенные углом белой полосы. По обе стороны особняка тянулась ограда из чугунных пик с позолоченными остриями, за которыми шелестел падающей листвой сад. Все вместе создавало впечатление какой-то дикой, но гармоничной эклектики.
Страница
6 из 43
6 из 43
