143 мин, 28 сек 18998
— И что теперь? — архангел сник и отпустил руку.
— Не мне решать.
— А кому?
— Не знаю…
— Тогда… тогда мне.
— Не смей! — но крик Михаэля опоздал, как и первый раз: Габриель уже напитывался проклятьем отречённого, сквозь пыльный налет белых крыльев проступала чернота.
— Не смей от Него отрекаться! — Первый архангел пал на колени и зашелся в рыданиях. Он понимал, насколько беспомощен, бессилен изменить поступок брата.
— Не стенай, не стоит. Кто-то же должен удержать равновесие. И этот мир…
Он уходил тихо, забирая с собой демонов и бесов. Не оглядываясь, растворялся в пыльной кисее.
— Да пропади оно всё пропадом! Габи! Я с тобой!
Никто её не останавливал. Никого не интересовала сломанная девочка, волей судьбы ставшая Вестником, увидевшая конец мира. И она побежала. Расталкивая новых слуг бывшего архангела. Вцепилась в помятый рукав и исчезла вместе с ним.
Эпилог
— Плесни-ка мне вина, сынок, — старый еврей выбрал столик в тени, прячась от знойного июльского солнца.
— Так суббота же, дедушка, — гарсон развеселился, глядя на еврея.
— Ничего, мне можно, — ответил старик.
Гарсон посмеялся и пошел выполнять заказ, размышляя о том, что не все евреи, оказывается, блюдут шаббат. Лишь краем глаза уловил, как к посетителю подсаживается ещё один, не менее колоритный: затянутый в сутану священник. Без четок и креста.
— Всё ещё пылишь, Беня…
— И тебе не хворать, Жан. Всё еще священник?
— Да нет, просто одежда нравится. И теперь у меня новый орден. Сменились идеалы, знаешь ли…
— Да и у меня.
— Не пустят нас с тобой в рай.
— Да и не надо, Габриель отличный кофе варит. И у него вкуснейшее печенье. Думается, не обидит старика…
Они еще долго разговаривали, но всё больше молчали. Молчали и смотрели, как копошится мир, восстановленный из праха полгода назад, не помнящий о том, что жил когда-то здесь странный художник, носящий в себе душу Дьявола, не знающий о том, что Габриель отрекся от Отца и добровольно спустился в преисподнюю, чтобы сохранить этот мир.
Страница
43 из 43
43 из 43