Игры на Кровь

В центр сформировавшегося портала, в плотные переплетения световых нитей, под ветвистые молнии, вновь и вновь бьющие в «Алатырь» из нагромождений черных туч.

— Стой!!! — заорал Немезис, кидаясь следом.

Ослепительная вспышка озарила крышу.

А затем сильнейший порыв холодного воздуха ударил мне в грудь, опрокинул навзничь и потащил прочь по крыше.

Я с трудом оторвал голову от холодной шершавой поверхности.

Все тело ныло, словно бы представляло из себя один сплошной ушиб.

В рот и ноздри настырно лезли оседающая едкая известковая пыль и густые клубы дыма.

Я долго и мучительно кашлял, давясь пылью и дымом. Через силу поднявшись на ноги, сделал несколько шагов по окутанной дымом крыше. Согнулся пополам в остром приступе рвоты.

Отдышавшись, я пошел прямо, сквозь клубы дыма.

Дошел до края крыши. Долго стоял и смотрел на пустое шоссе, ныряющее под мост, на железнодорожные пути, пустыри с остатками грязного снега и обшарпанные жилые многоэтажки.

Внизу выли сирены, мигали синие блики проблесковых маячков, с визгом тормозили какие-то машины. Там что-то кричали в мегафон и суетились крошечные фигурки.

Все это казалось смешным отсюда.

Высший вампир, не имеющий имени. Почему он ушел? Захлопнув за собой портал, шагнул в неизвестность, взяв билет в один конец.

Что он понял о нашем мире? О нашей жизни, о нашей борьбе? А может, просто устал? От интриг, жестоких драк за власть, подлых ходов и безжалостных гамбитов, от игр на кровь, в центре которых находился сам.

Теперь все это было неважно.

Он ушел.

Над головой медленно расползались иссиня-черные тучи. Клубящуюся чернильную массу рвал на части налетевший с севера ветер, и в разрыв туч уже заглядывало ярко-белое лунное око.

— Ни хрена себе неделька получилась! — рядом со мной, кашляя и болезненно щурясь, остановился перепачканный в известке и саже Немезис со свежей царапиной на щеке. — Ну, и чем же все закончилось?

— Мы победили!

Я повернулся на донесшийся сзади негромкий и уверенный голос.

Дым рассеивался, уносясь прочь вместе с черными тучами.

Посреди крыши, невдалеке от «Алатыря», уставившегося в темное небо четырьмя погасшими «рогами», стоял высокий человек в развивающемся длиннополом черном плаще, с красной «пиратской» банданой на голове.

Он обвел крышу, заваленную телами, разбросанными порывом ветра в разные стороны, внимательными карими глазами. Провел рукой по холеным темным рыцарским усикам и бородке, удовлетворенно кивнул.

— Отличная работа, Серж!

— Благодарю, Ваше Преосвященство.

Апостол, отец-настоятель Московской Обители Ордена Паутины, коротко кивнул.

— Вы с Немезисом оказали Ордену неоценимую услугу, виртуозно проведя всю эту операцию. А шеф безопасности Совета Кланов… — Апостол улыбнулся. — Наивный, он до последней минуты верил, что это его интрига…

Я усмехнулся, стирая с лица сажу.

Лицо Апостола на миг сделалось очень серьезным.

— Братья-хранители! Магистр в курсе произошедшего… Он восхищен работой своих лучших Дознавателей — вашей работой. Долгая и кропотливая работа Ордена завершилась успехом. Теперь в Комитете Безопасности будет новый глава — тот, кому небезразлично равновесие. Тот, кто будет способствовать нашему делу. Делу Хранителей. Вы блестяще справились со своей миссией. Сегодня, личным распоряжением Его Святейшества Верховного магистра Великого Ордена Хранителей Паутины, за успешное проведение операции «Пустой трон», вы возведены в ранг Хранителей-Викариев.

Я отряхивал рукав темно-серого штурмового комбинезона, глядя на Апостола. Когда он закончил свою пафосную речь, я спросил:

— Слушай, у тебя случайно не найдется сигареты?

Муниципальный жилой дом. Ул. Малыгина. Москва. 4 апреля. 19:46.

— Месяц, Диан. Всего лишь месяц, — я, не отрываясь, смотрел в ее огромные изумрудные глаза. — А потом никто и ничто не сможет нас разлучить. Обещаю!

Я не врал. Сейчас, глядя в ее глаза, я точно знал, что говорю правду.

Ведь я любил ее.

Она кивнула, не сводя с меня глаз. Она не стала ничего говорить.

Машинально поправив длинные темные пряди, Диана отошла к узкому диванчику, села спиной ко мне и стала ласково гладить прыгнувшего ей на колени наглого и толстого кота.

Я закурил, глядя в окно, на вечерний город.