«Что такое поэт? Несчастный человек с устами, созданными таким особенным образом, что крики и стоны, прорываясь через них, звучат для других как прекрасная музыка». Кьеркегор…
Добавить в моё избранное
130 мин, 35 сек 2442
Река тянулась вперед и вперед, черная медленная вода, почти неподвижная. По берегам деревья перегибались в воду, отчетливый запах гнилой древесины висел в сыром воздухе. Тишина была властителем этих мест, и когда человек в лодке устал грести, покорно оставив попытки свергнуть властелина с трона, река предстала в своем первозданном виде — тропа покоя и забвения, сама ведущая лодчонку в царство вечной ночи.
Человек думал, что с него довольно. Долгие дни вниз по черной реке, будто готовящие тебя к тому, чтобы сдаться. Зачем? Кому? Он и так уже следовал ее течению, задыхаясь в болотных испарениях с берегов, и только стремился успеть побыстрее.
Нет, он врал себе. Река готовила его к чему-то. Самоуверенный молодой парень, с планом и целью, решил подыскать материал для книги. Решил заодно приятно провести время, собрался в глушь с плеером, кипой книг и блокнотом для записей. Бодрый, наглый городской хищник, готовый столкнуться с тысячами опасностей — и даже предвкушающий это.
А встретила его всего лишь река. И начала медленно, черной влажной змеею вкрадываться в душу. Плеер пришел в негодность в первый же день — наверное, отсырели батарейки. Пару дней он еще держался, в памяти были свежи впечатления бурной городской жизни, и нашлось, наконец, время все это осмыслить. Но постепенно прошлое бледнело, и река брала свое. С ним начинало твориться что-то странное. Появились приступы оцепенения, когда он просто выпадал из потока времени, убаюканный течением и однообразием пейзажа, а потом — через час или два — вздрагивал и долго не мог понять, где он и что с ним. Напуганный, он пытался читать книги, но те казались лишь пресной сутолокой слов — нелепой, бессмысленной и чуждой.
А потом остановились часы, и тогда наступил страх. Не минутный приступ, когда внезапная мысль на секунду режет изнутри и заставляет холодеть. То был настоящий прилив, точнее — потоп страха, море, грозящее уничтожить последнюю искру рационального мышления. Знакомый командирский голос, который каждое утро рявкал: «так, сегодня тебе надо сделать то-то и то-то, еще хорошо бы вон то и вон то, а вечером отдохнуть там-то и так-то» — этот честолюбивый полководец внезапно умолк, и тело стало стадом без вожака, лишенным воли и цели.
Следующей стадией был бунт и истерика. Он кричал, бил кулаками по бортам лодки, плевал вниз в ненавистную безмолвную воду. Потом схватил весла и начал грести что есть мочи. Чтобы выбиться из сил. Чтобы уснуть в ярости и утром продолжить борьбу. Чтобы доплыть, наконец, до устья этой чертовой реки, пьющей из него все соки жизни.
Последним пришел покой. Весла безвольно висят по сторонам, руки на веслах, глаза в серое небо. Он был бездвижен и спокоен, словно понял правду, которую долгие дни пыталась объяснить река. А может, он и действительно понял эту правду.
Эстура. Вначале — краем глаза, как движение на берегу, как сбой в долгом однообразном ритме деревьев, с одинаково скорбным жестом склонившихся к воде.
Эстура. Деревня у самого устья Черного Иля. Он почти у цели.
Два ряда шатких строений из желто-зеленых досок. Непролазная грязь единственной улицы. Мрачные лица тощих, ничего не ждущих людей, косо смотрящих на чужака сквозь пыльные окна.
Это была запланированная остановка. Нужно пополнить запасы провианта и воды, собрать информацию.
За дверью с надписью «Магазин» оказалась пыльная каморка, забитая всякой всячиной. Продавец с покрытым оспинами лицом зябко кутался в дырявый плед. Для начала необходимо представиться.
— Здравствуйте, я Эрд Айнес.
Путешественник встретил прищуренный, непонимающий взгляд продавца.
— Ну и что тебе здесь нужно, господин?
— Видите ли, я в Эстуре проездом, пришел запастись съестным. Мне нужна не собственно Эстура, а Остров.
Взгляд продавца стал еще более прищуренным и еще более непонимающим.
— Остров? Зачем он тебе, господин?
— Видите ли, я исследую творчество одного из наших талантливейших поэтов, Хаома Свадигера. Знаете такого? Сва-ди-гер, ударение на первый слог. Все собранные мною факты указывают на то, что он родом с Острова.
— Знаменитый поэт? С Острова? Никогда не слышал, господин.
— Это неудивительно — творчество Свадигера все еще нуждается в… гм, популяризации. Я признаюсь честно — на самом деле это достаточно мало известный поэт, и у многих он вызывает своего рода идиосинкразию, отторжение. Странный автор, к которому невозможно быть равнодушным. Многие считающие себя знатоками называют Свадигера бездарным самозванцем. Другие — таких немного, и я из их числа — ставят его в число своих литературных кумиров, более того, жизненных идолов.
— Значит, он был с Острова? — задумчиво переспросил продавец.
— Да, и по некоторым сведениям, туда же и вернулся перед смертью. Есть также известие, что группа поклонников поэта во главе с известным критиком Эгоном Эстом отправилась на Остров и чуть ли не осталась там.
Человек думал, что с него довольно. Долгие дни вниз по черной реке, будто готовящие тебя к тому, чтобы сдаться. Зачем? Кому? Он и так уже следовал ее течению, задыхаясь в болотных испарениях с берегов, и только стремился успеть побыстрее.
Нет, он врал себе. Река готовила его к чему-то. Самоуверенный молодой парень, с планом и целью, решил подыскать материал для книги. Решил заодно приятно провести время, собрался в глушь с плеером, кипой книг и блокнотом для записей. Бодрый, наглый городской хищник, готовый столкнуться с тысячами опасностей — и даже предвкушающий это.
А встретила его всего лишь река. И начала медленно, черной влажной змеею вкрадываться в душу. Плеер пришел в негодность в первый же день — наверное, отсырели батарейки. Пару дней он еще держался, в памяти были свежи впечатления бурной городской жизни, и нашлось, наконец, время все это осмыслить. Но постепенно прошлое бледнело, и река брала свое. С ним начинало твориться что-то странное. Появились приступы оцепенения, когда он просто выпадал из потока времени, убаюканный течением и однообразием пейзажа, а потом — через час или два — вздрагивал и долго не мог понять, где он и что с ним. Напуганный, он пытался читать книги, но те казались лишь пресной сутолокой слов — нелепой, бессмысленной и чуждой.
А потом остановились часы, и тогда наступил страх. Не минутный приступ, когда внезапная мысль на секунду режет изнутри и заставляет холодеть. То был настоящий прилив, точнее — потоп страха, море, грозящее уничтожить последнюю искру рационального мышления. Знакомый командирский голос, который каждое утро рявкал: «так, сегодня тебе надо сделать то-то и то-то, еще хорошо бы вон то и вон то, а вечером отдохнуть там-то и так-то» — этот честолюбивый полководец внезапно умолк, и тело стало стадом без вожака, лишенным воли и цели.
Следующей стадией был бунт и истерика. Он кричал, бил кулаками по бортам лодки, плевал вниз в ненавистную безмолвную воду. Потом схватил весла и начал грести что есть мочи. Чтобы выбиться из сил. Чтобы уснуть в ярости и утром продолжить борьбу. Чтобы доплыть, наконец, до устья этой чертовой реки, пьющей из него все соки жизни.
Последним пришел покой. Весла безвольно висят по сторонам, руки на веслах, глаза в серое небо. Он был бездвижен и спокоен, словно понял правду, которую долгие дни пыталась объяснить река. А может, он и действительно понял эту правду.
Эстура. Вначале — краем глаза, как движение на берегу, как сбой в долгом однообразном ритме деревьев, с одинаково скорбным жестом склонившихся к воде.
Эстура. Деревня у самого устья Черного Иля. Он почти у цели.
Два ряда шатких строений из желто-зеленых досок. Непролазная грязь единственной улицы. Мрачные лица тощих, ничего не ждущих людей, косо смотрящих на чужака сквозь пыльные окна.
Это была запланированная остановка. Нужно пополнить запасы провианта и воды, собрать информацию.
За дверью с надписью «Магазин» оказалась пыльная каморка, забитая всякой всячиной. Продавец с покрытым оспинами лицом зябко кутался в дырявый плед. Для начала необходимо представиться.
— Здравствуйте, я Эрд Айнес.
Путешественник встретил прищуренный, непонимающий взгляд продавца.
— Ну и что тебе здесь нужно, господин?
— Видите ли, я в Эстуре проездом, пришел запастись съестным. Мне нужна не собственно Эстура, а Остров.
Взгляд продавца стал еще более прищуренным и еще более непонимающим.
— Остров? Зачем он тебе, господин?
— Видите ли, я исследую творчество одного из наших талантливейших поэтов, Хаома Свадигера. Знаете такого? Сва-ди-гер, ударение на первый слог. Все собранные мною факты указывают на то, что он родом с Острова.
— Знаменитый поэт? С Острова? Никогда не слышал, господин.
— Это неудивительно — творчество Свадигера все еще нуждается в… гм, популяризации. Я признаюсь честно — на самом деле это достаточно мало известный поэт, и у многих он вызывает своего рода идиосинкразию, отторжение. Странный автор, к которому невозможно быть равнодушным. Многие считающие себя знатоками называют Свадигера бездарным самозванцем. Другие — таких немного, и я из их числа — ставят его в число своих литературных кумиров, более того, жизненных идолов.
— Значит, он был с Острова? — задумчиво переспросил продавец.
— Да, и по некоторым сведениям, туда же и вернулся перед смертью. Есть также известие, что группа поклонников поэта во главе с известным критиком Эгоном Эстом отправилась на Остров и чуть ли не осталась там.
Страница
1 из 38
1 из 38
