Глиняный Орфей

Падре Жозе выглядел еще более смущенным и усталым, чем обычно, робким голосом он произнес:

— Я всю ночь молился за вас.

— Спасибо! Лучше бы объяснили, что здесь происходит!

— Не говорите так. Поверьте мне, знание не принесет вам ничего, кроме мучений. Мы все… мы жалеем вас, утаивая правду.

— Это вы сами додумались? Или ваш каменный приятель на ушко нашептал?

Падре Жозе остановился, и с явственным выражением боли на лице произнес:

— А вам все смешно. Знаете, за те годы, что мне пришлось жить здесь, я уже начал думать, что Господь — тот самый Господь, которого я должен ежедневно благодарить и славословить — я начинаю думать, что…

Священник поднял голову, глаза его расширились.

— Начинаю думать, что Господь тоже из жалости не сказал людям, ДЛЯ ЧЕГО они были созданы. Когда я думаю о бесконечной череде злодейств и кровопролитий, которую мы склонны называть своей историей… Когда я пытаюсь угадать, зачем все-таки был создан человек — да еще имея перед глазами пример того, как милосердно высшие существа обращаются со своими творениями… Нет, проще вдыхать зловонные испарения пещеры, проще испытывать постоянное присутствие Стража у тебя в голове, чем… чем жить с этим сомнением.

— Вы хотите сказать, что если флейта не знает, что она — музыкальный инструмент, она от этого становится счастливее?

— Но — мне даже помыслить страшно произнести такое — но что, если человек окажется не флейтой, а топором?

Эрд Айнес упрямо покачал головой:

— Нет. Надо СНАЧАЛА узнать, для чего ты предназначен, а ПОТОМ уже решать, стоит ли играть в эту игру.

Падре Жозе промолчал, собираясь с мыслями, потом спросил деланно ровным голосом:

— Значит, вы хотите ЗНАТЬ?

— Такова моя вера. Я не играю вслепую. И я много уже знаю. И про Сестер, и про поэму, и про воскрешение, и про то, что у вас тут весь Остров трупами богов усыпан…

— Высших сущностей, — поправил священник. — Даже сами они не дерзают уподоблять себя Господу. А откуда вы знаете все это?

— Любопытствующий. Вам известен этот человек?

— Ах, вот оно что. М-да. Вы поосторожнее с ним. Подозреваю, что он действует не самостоятельно.

— То есть?

— Кто-то за ним стоит. Так просто он бы не пролез за покров иллюзии.

— Кто?

— Не могу сказать. Слишком много действующих лиц — и весьма могущественных действующих лиц. Так о чем мы говорили?

Эрд Айнес решил, что темнить дальше бессмысленно:

— Падре, я хочу пройти туда, — и махнул рукой в направлении темнеющего вдали пятна входа.

Священник вздрогнул, как будто только что дотронулся до чего-то мерзкого.

— В это… нечистое место? Там… нет, даже вспоминать страшно!

— Что, там опасно?

— Для вас — нет, но…

— Я хочу найти там ответы.

Падре Жозе обреченно вздохнул:

— Вы уверены?

— Уверен, — произнес Эрд Айнес со всей возможной решимостью.

Священник снова вздрогнул, его зрачки расширились. Наконец, он произнес:

— Это был Страж. Он хочет — как бы это выразиться? — ОЩУТИТЬ ваш мозг.

— Зачем?

— Не знаю. Ваша воля отказаться.

Эрд Айнес задумался, потом кивнул:

— Я согласен.

Тупая боль раздирала мозг, пульсировала, перекатывалась.

Сначала бесформенные сгустки боли, потом — складывающиеся в слова, словно выжженные огненными стрелами на внутренней стороне черепа.

— Слепец хочет прозреть.

Это было утверждение. Сквозь боль Эрд Айнес понял, что разговор будет односторонним — Страж уже извлек из его истерзанного чуждым присутствием сознания все, что Эрд Айнес знал, и даже больше.

Боль произнесла:

— Слепота сделала тебя сильнее.

На минуту отступила куда-то вглубь, потом снова выпалила очередью слов, прорезавших пространство мысли вспышками невыносимого страдания:

— Отсутствие знания сделало Знание Смыслом. Узнай. Потеряй Смысл. Затем подчинись и умри, как ты Должен.

И — последняя вспышка в надвигающейся тьме:

— Иди. Препятствий не будет.

Эрд Айнес вынырнул из забытья. Он стоял на том же месте, и сам удивлялся, каким образом умудрился не упасть во время всей этой пытки.

Перед ним по-прежнему стоял священник, глаза падре Жозе были грустны и полны сочувствия. Эрд Айнес уже совсем по-другому посмотрел на своего собеседника:

— Так значит, вы постоянно испытываете эту… жуть?

— Каждую секунду. Присутствие не прекращается даже ночью, — спокойно отозвался священник. — Теперь вы почувствовали, что ощущаю я — как и любой, даже бывший, житель деревни. Тем важнее мне кажется давать хоть слабый проблеск надежды этим несчастным людям.

Эрд Айнес кивнул:

— Я начинаю понимать вас, падре.