Добавить в моё избранное
130 мин, 35 сек 2477
Новостей было мало. Страж ушел на войну, несказанно обрадовав всех обитателей деревни тем, что в кои-то веки убрался из их мозгов. Что делалось на поле битвы, разузнать было невозможно — наружу рыбаки высовываться боялись, а группа особо любопытных ушла и не вернулась до сих пор.
Любопытствующий невозмутимо углубился в чтение какого-то толстого фолианта на непонятном языке. Учитель еле слышно молился, перебирая черные четки. Эрд Айнес принялся расхаживать из угла в угол, потом устал и сел на одну из кроватей, прислонившись спиной к стене.
Незаметно для себя, он погрузился в сон без сновидений, и проснулся только шесть часов спустя. Открыв глаза, он увидел Любопытствующего, который тряс его за плечо.
— Все кончено. Страж вернулся.
— Кто победил?
— Дьявол.
Эрд Айнес бросился наружу, мигом стряхнув с себя сон. Никто его не удерживал. Не помня себя, он миновал лабиринты переходов, бегом пересек Ближнюю Пещеру и оказался на поверхности.
Это был уже совсем другой Остров.
Земля была выжжена, глина пропеклась до жесткой трескающейся корки. На месте крепости Сестер редкими сгнившими зубами виднелись обгорелые руины. А вот Облачный Холм был на месте, и все так же клубился туман над его вершиной.
Самые жуткие изменения произошли с Городом.
Теперь вместо серого и тускло-коричневого здесь господствовали красный и черный — цвет огня и цвет сажи. Здания стояли все в царапинах и трещинах, стены кое-где и вовсе обвалились, обнажив своды и перекрытия между этажами. Трупы отвратительных, искореженных смертельной агонией существ то и дело валялись на улицах, свисали из окон и устилали площади, разлагаясь и наполняя воздух невыносимым смрадом. Видимо, никто так и не будет убирать тела этих солдат безвестных и чудовищных по своему виду рас, и они навечно останутся гнить на земле Острова, обезображенные ранами и изъеденные червями, демонстрируя всем проходящим уродства собственной нечеловеческой анатомии.
И Эрда Айнеса преследовала мысль, что даже сама эта битва была частью общего замысла, последним этапом преображения Города — и вот теперь, наконец, Город предстал таким, каким хотел его видеть Дьявол. Обезображенный и усеянный трупами, он был красив какой-то жуткой, наизнанку вывороченной красотой, благоуханен в своей вони, совершенен в своей вопиющей дисгармонии. И теперь, наконец, в окнах Города зажглись огни — то были костры пожаров, неистово подрагивающие в экстатическом танце и воздевающие к небу рукава черного с серым ободом дыма. Эрду Айнесу почему-то подумалось, что эти костры не погаснут никогда, даже и через века после битвы — так подходило их сатанинское безумие к новому, жуткому облику Города.
А высоко-высоко, над обугленными и поблескивающими в пламени костров крышами, в небо врезалась башня — та самая, чье недостроенное основание Эрд Айнес заметил как-то во время своих странствий по улицам Города. Теперь она была достроена, и семь огромных, изгибающихся кверху шипов отходили от ее вершины, придавая всей постройке законченный и устрашающий вид. А в центре вершины на высоком постаменте сиял Глаз, корчился и бился в истерике света, превращая весь город вокруг в царство безумных пляшущих отблесков. Это был бурлящий и кипящий ливень света, которому вторило извивающееся пламя костров и безумный танец столбов дыма. Это был мир хаоса, ярости и буйной, нечестивой, все сметающей на своем пути анархии. Это был ад.
И Эрд Айнес похолодел от внезапной догадки, когда в дрожащем безумии Глаза заметил крохотные человеческие фигурки, нанизанные на окончания шипов.
Он бросился к башне, заметив мимоходом, что всю ее поверхность заполняют налившиеся кровавым сиянием буквы гигантского текста. То были слова поэмы, извлеченные из тысяч глоток умерших лемов. Когда-то Эрд Айнес готов бы был отдать жизнь, чтобы только прочитать эти гениальные строки. Теперь он только раздраженно отвел взгляд и стремглав ринулся вверх по длинной винтовой лестнице.
Вот он на вершине. Глаз ослепляет своим сверканием. Шипы отходят вперед и вверх от края площадки, живые, теплые, слегка подрагивающие. Они вонзаются в тела Сестер точно между ног, уходя глубоко внутрь, жадно высасывая соки уходящей жизни в этой нечестивой пародии на акт оплодотворения. Вся башня пропитана кровью, кровь дочерей течет по буквам поэмы, заставляя те дрожать и наливаться смыслом, превращаться из неразличимых каракулей в связный и полный величия текст. Заставляя вести властелина на трон.
Только это будет другой трон — и для другого властелина.
Значит, вы стали жертвами, все семеро, жестокие музы бессловесных глиняных орфеев. За вашими спинами, далеко внизу — пламя костров и чернота обугленных крыш, огромное крошащееся тело города, пропеченное на огне битвы. Тот ли это Город, который вы хотели увидеть? Для того ли земля Города усеяна сейчас сотнями глиняных холмиков, отмечающих конец сотен коротких и слепых жизней?
Любопытствующий невозмутимо углубился в чтение какого-то толстого фолианта на непонятном языке. Учитель еле слышно молился, перебирая черные четки. Эрд Айнес принялся расхаживать из угла в угол, потом устал и сел на одну из кроватей, прислонившись спиной к стене.
Незаметно для себя, он погрузился в сон без сновидений, и проснулся только шесть часов спустя. Открыв глаза, он увидел Любопытствующего, который тряс его за плечо.
— Все кончено. Страж вернулся.
— Кто победил?
— Дьявол.
Эрд Айнес бросился наружу, мигом стряхнув с себя сон. Никто его не удерживал. Не помня себя, он миновал лабиринты переходов, бегом пересек Ближнюю Пещеру и оказался на поверхности.
Это был уже совсем другой Остров.
Земля была выжжена, глина пропеклась до жесткой трескающейся корки. На месте крепости Сестер редкими сгнившими зубами виднелись обгорелые руины. А вот Облачный Холм был на месте, и все так же клубился туман над его вершиной.
Самые жуткие изменения произошли с Городом.
Теперь вместо серого и тускло-коричневого здесь господствовали красный и черный — цвет огня и цвет сажи. Здания стояли все в царапинах и трещинах, стены кое-где и вовсе обвалились, обнажив своды и перекрытия между этажами. Трупы отвратительных, искореженных смертельной агонией существ то и дело валялись на улицах, свисали из окон и устилали площади, разлагаясь и наполняя воздух невыносимым смрадом. Видимо, никто так и не будет убирать тела этих солдат безвестных и чудовищных по своему виду рас, и они навечно останутся гнить на земле Острова, обезображенные ранами и изъеденные червями, демонстрируя всем проходящим уродства собственной нечеловеческой анатомии.
И Эрда Айнеса преследовала мысль, что даже сама эта битва была частью общего замысла, последним этапом преображения Города — и вот теперь, наконец, Город предстал таким, каким хотел его видеть Дьявол. Обезображенный и усеянный трупами, он был красив какой-то жуткой, наизнанку вывороченной красотой, благоуханен в своей вони, совершенен в своей вопиющей дисгармонии. И теперь, наконец, в окнах Города зажглись огни — то были костры пожаров, неистово подрагивающие в экстатическом танце и воздевающие к небу рукава черного с серым ободом дыма. Эрду Айнесу почему-то подумалось, что эти костры не погаснут никогда, даже и через века после битвы — так подходило их сатанинское безумие к новому, жуткому облику Города.
А высоко-высоко, над обугленными и поблескивающими в пламени костров крышами, в небо врезалась башня — та самая, чье недостроенное основание Эрд Айнес заметил как-то во время своих странствий по улицам Города. Теперь она была достроена, и семь огромных, изгибающихся кверху шипов отходили от ее вершины, придавая всей постройке законченный и устрашающий вид. А в центре вершины на высоком постаменте сиял Глаз, корчился и бился в истерике света, превращая весь город вокруг в царство безумных пляшущих отблесков. Это был бурлящий и кипящий ливень света, которому вторило извивающееся пламя костров и безумный танец столбов дыма. Это был мир хаоса, ярости и буйной, нечестивой, все сметающей на своем пути анархии. Это был ад.
И Эрд Айнес похолодел от внезапной догадки, когда в дрожащем безумии Глаза заметил крохотные человеческие фигурки, нанизанные на окончания шипов.
Он бросился к башне, заметив мимоходом, что всю ее поверхность заполняют налившиеся кровавым сиянием буквы гигантского текста. То были слова поэмы, извлеченные из тысяч глоток умерших лемов. Когда-то Эрд Айнес готов бы был отдать жизнь, чтобы только прочитать эти гениальные строки. Теперь он только раздраженно отвел взгляд и стремглав ринулся вверх по длинной винтовой лестнице.
Вот он на вершине. Глаз ослепляет своим сверканием. Шипы отходят вперед и вверх от края площадки, живые, теплые, слегка подрагивающие. Они вонзаются в тела Сестер точно между ног, уходя глубоко внутрь, жадно высасывая соки уходящей жизни в этой нечестивой пародии на акт оплодотворения. Вся башня пропитана кровью, кровь дочерей течет по буквам поэмы, заставляя те дрожать и наливаться смыслом, превращаться из неразличимых каракулей в связный и полный величия текст. Заставляя вести властелина на трон.
Только это будет другой трон — и для другого властелина.
Значит, вы стали жертвами, все семеро, жестокие музы бессловесных глиняных орфеев. За вашими спинами, далеко внизу — пламя костров и чернота обугленных крыш, огромное крошащееся тело города, пропеченное на огне битвы. Тот ли это Город, который вы хотели увидеть? Для того ли земля Города усеяна сейчас сотнями глиняных холмиков, отмечающих конец сотен коротких и слепых жизней?
Страница
36 из 38
36 из 38
