Синдром отчуждения

«Хватит!»

Лили подошла к ближайшей двери и, превозмогая страх, тошноту, боль — да все, что мучило ее, достала молоток.

Пусто. Трафаретно-обыденные кабинеты.

«Проклятье!»

Лили обессилено села на пол. Нестерпимо хотелось лечь и… вытошнить всю болезнь.

«Думай девочка, думай!»

Где в городе нужна связь кроме милиции? Пожарные? Скорая. Скорая! Точно!

Девушка вскочила. Наверняка в больнице есть пост радиосвязи для скорой помощи. Если больница тут есть вообще.

Хотя, с другой стороны, вряд ли его стали использовать для связи с внешним миром. Тогда остается все-таки милиция.

Лили уныло посмотрела вокруг. Она уже по нескольку раз обошла все строение, но ничего подходящего не попадалось.

«Думай! Думай!» — но ватная голова уже мало на что была способна.

«Нужно… Нужно обойти еще раз и поискать наушники. Да, точно! Раньше они были большие и, если здесь имелся пост связи, я их замечу. Должна!»

Лили вздохнула и принялась опять обыскивать кабинеты.

«Господи, помоги мне, пожалуйста».

Восемь лет, десять месяцев, пять дней, шесть часов и двадцать пять минут до начала отчуждения.

Дедушка улыбается и прихлебывает чай.

— Как думаешь, старик еще может тебя удивить? — согретый мохнатым пледом сидит он напротив камина в необъятном зеленом кресле, и, судя по довольному выражению лица, наслаждается каждым новым глотком. В кресле в этом, да и в самой дедушкиной фигуре, чудится нечто магическое, пришедшее из глубин веков. И Лили невольно улыбается в ответ.

Каждый год, сразу после Рождества, папа отвозит Лили к своим родителям — они владеют двухэтажным домом на берегу залива. История особняка началась в позапрошлом веке, и тем более удивительно, что до сих пор он почти не изменился внешне.

Внутри все модернизируется по последнему слову техники (исключение составляет, пожалуй, лишь древний камин), но снаружи так и остается каким-то артефактом, заброшенным неведомой машиной времени из девятнадцатого века.

А камин… Он старый, с вечно ломающейся трубой, отчего потолок в гостиной чернеет часто, как после пожара. Сверху взгромоздились дремучие часы, конь, взмахнувший гривой и застывшая в танце девушка.

Папа давно предлагает поменять обычный камин на электрический, но дедушка против. И Лили его прекрасно понимает. Зимой тут порой очень холодно, и девушке доставляет неописуемое удовольствие оттаивать у камина, надышавшись свежего искристого воздуха. Протягивать к огню покалывающие после мороза руки, смотреть на танго пламени и погружаться невольно в дремоту под спокойный треск поленьев.

Каждый год гостит Лили, а дедушка, наполовину утонув в своем кресле, рассказывает сказки. Придумывает ли на ходу? Или вычитывает в книгах? Она не спрашивает.

Но старику с неизменным успехом удается с головой погрузить ее в неповторимый мир странствующих рыцарей, драконов, вечно попадающих в беду принцесс. Мир, из которого не хочется уходить.

Но сейчас, в пятнадцать лет, Лили любит гулять с друзьями, а не слушать истории. И все же она отвечает:

— Конечно! Новая сказка?

— Да, Лиличка. Да ты присаживайся, — кивком указывает он на ковер рядом и ставит на столик чашку.

— Ты уже взрослая девочка, так что сегодня и сказка будет взрослая, — дедушка подмигивает и правой рукой поправляет сползший плед.

— Итак. Дела те были давным-давно. Когда люди еще не знали электричества и жили не в небоскребах, а в замках и срубах… — стены растворяются, и Лили медленно погружается в расколдованную голосом дедушки нереальность.

— Жил в одном королевстве принц. И звали его Себастиан. Был он красив собой, храбр, как лев, и честен. И был с детства влюблен в дочь местного купца Генриетту. Она была, скажем, другой. Не очень красивая, не такая уточенная, как фрейлины, не такая покорная.

И вот, вернувшись после очередной выигранной битвы, принц решил просить ее руки. Он пришел к ней, встал на колени и предложил свои руку, сердце и корону.

А Генриетта ему отказала. Сказала, что любит плотника Авраама и выйдет замуж только за него.

Принц мог применить силу и заставить ее стать королевой, но не стал. Он ушел.

Днями и ночами Себастиан мучился не в силах совладать со своим горем. Генриетта же действительно вышла замуж за плотника и, кажется, была на самом деле счастлива.

— Отец Всевышний, — взмолился принц, — помоги мне. Сердце мое разбито и кровоточит, и не знаю я, что делать. Ты поможешь мне, Отец? Я не могу жить без нее!

Так молился он каждый день. День за днем, месяц за месяцем. Год за годом.

И однажды Господу это надоело. Он спустился на землю, предстал перед принцем и сказал:

— Сын мой. Посмотри вокруг. Сколько времени прошло? Ты уже научился жить без нее.

Принц осмотрелся и понял, что то была правда.