Добавить в моё избранное
127 мин, 6 сек 11684
Теперь она всегда узнает, откуда пришла. Даже если стемнеет, и люка наверху видно не будет. И вряд ли снесет мокрую бумагу случайно забредший сквозняк.
Так она и шла — оставляя на поворотах и развилках листы бумаги. И то приближался, то отдалялся рев падающей воды.
От жара или от холода внизу — девушку скоро начало трясти. Клацали зубы — отбивали ритм, одним им известный и понятный, горло заболело, а почти ежеминутные приступы кашля грозили разодрать легкие.
Скоро Лили начало казаться, что ее больше нет — поглощена мраком. Остались только тающий лучик фонаря, тяжелое дыхание и дрожь, волнами выгибающая тело.
— Поболтай со мной?
— Ты же меня не слушаешь.
— Я буду. Мне страшно…
— Хорошо. Мертвым уже нечего бояться.
— Умеешь ты найти оптимистическую нотку. Слушай, давай придумаем тебе имя. Надо нас как-то различать.
— Давай.
— Хм. Если я — Лили, то ты… — Ляля.
— Ну уж нет! Мне не нравится.
— Мне тоже. Ммм. Лилиана?
— Как у цыганской гадалки.
— Точно. Знаешь, а у нас много общего. По крайней мере, во взглядах на имена.
— Один мозг на двоих и тот ни грамма толкового придумать не может.
— Нет, ты все-таки редкая зануда. Назову тебя… Фрекенбок.
— Нет! Я слишком красивая для того, чтобы быть Фрекенбок.
— Красивая? Не смеши. Нос, как шило, и глаза цвета старой штукатурки.
— Хочу другое имя!
— Хорошо! Хмм. Арабелла?
— Это из «Капитана Блада»?
— Ага. Красивое имя. Всегда хотела, чтобы меня так звали.
— Я знаю.
— Арабелла.
— Да?
— Мне плохо.
— Я знаю.
— Все-то ты знаешь. Как думаешь, может быть, пистолет в висок и… Или два пальца в рот. Мутит уже который день, я больше не могу. Наверное, что-то не так с консервами. Ботулизм или как его. Сколько вариантов умереть — пневмония, голод, жажда, ботулизм! Стоит объявить конкурс.
— Сделаю вид, что первой и последней фраз не слышала. Но от рвоты будет обезвоживание. Если ты не собираешься пить из канализации, то умрешь от жажды.
— Ты просто кладезь знаний. Но что мне делать?
— Идти.
— Иду…
Час, два — она могла бы уже быть на другом берегу, но, кажется, только бродила вдоль русла реки.
Иногда отключалась, обнаруживая себя лежащей на ледяном каменном полу и давящейся кашлем, выплевывающей отдающие вкусом крови густые комки. Окруженная рокочущей тьмой, скрученная тошнотой и головной болью, лишенная сил и меркнущей вместе со светом фонаря надежды.
Уперевшись в очередной тупик, девушка без сил опустилась на пол. Оставаться в темноте было страшновато, но фонарь уже заметно ослабел, и, стремясь сохранить заряд, Лили выключила его.
Часы со светящимся циферблатом будто висели во мраке. 14:37. Возвращаться назад или пытаться дальше найти дорогу? Она рисковала навсегда заблудиться в этом лабиринте.
«Нет, надо идти вперед».
— Я хочу есть. И пить. И спать.
— Потерпи.
— Арабелла.
— Да?
— Я тебя ненавижу.
Еще час блужданий в меркнущем свете фонаря. Шум низвергающейся воды вдруг стал гораздо громче. Девушка поспешила по проходу и остановилась, как вкопанная — впереди туннель обрывался в темноту, и не было видно противоположных стен, точно взяли и обрезали огромным лезвием.
Лили осторожно подошла к краю. Вода с ревом обрушивалась куда-то вниз. Круг света от фонаря не смог достать до дна, но зато показал ступеньки.
Что там? Одна вода? Или еще туннели? Девушка оглянулась назад, будто ища поддержки, но увидела лишь равнодушную стену черноты.
— «Прыгай вниз, прыгай вниз, не бойся, -
Тихо шепчет мне в душу дождь. -
Прыгай вниз и ни о чем не беспокойся.
Все равно когда-нибудь умрешь».
— Прекрати! Ты же мне помогать должна.
— С чего ты решила? Прыгай…
— Хватит, ты меня пугаешь!
— Прыгай!
Девушка почувствовала, что теряет контроль над своим телом, как наклоняется оно вперед…
Невыразимая легкость свободного падения.
Визг ветра в ушах.
И мир, расколовшийся на мириады обломков.
Один месяц, пять дней, двадцать два часа и девятнадцать минут до начала отчуждения.
Кира не помнит, когда это началось. Просто, замечает в один день, что Лили все больше удаляется от них. Что все глубже уходит она в себя, погружается неотвратимо в столь притягательную и не имеющую границ внутреннюю вселенную.
Кира часто наблюдает, как подруга сидит неподвижно, смотря в одну и ту же точку на стене или за окно. А Олег рассказывает, что по ночам Лили закрывается в ванной и тихо плачет.
— Подру-у-га? Давай ты мне все расскажешь?
— Что?
Так она и шла — оставляя на поворотах и развилках листы бумаги. И то приближался, то отдалялся рев падающей воды.
От жара или от холода внизу — девушку скоро начало трясти. Клацали зубы — отбивали ритм, одним им известный и понятный, горло заболело, а почти ежеминутные приступы кашля грозили разодрать легкие.
Скоро Лили начало казаться, что ее больше нет — поглощена мраком. Остались только тающий лучик фонаря, тяжелое дыхание и дрожь, волнами выгибающая тело.
— Поболтай со мной?
— Ты же меня не слушаешь.
— Я буду. Мне страшно…
— Хорошо. Мертвым уже нечего бояться.
— Умеешь ты найти оптимистическую нотку. Слушай, давай придумаем тебе имя. Надо нас как-то различать.
— Давай.
— Хм. Если я — Лили, то ты… — Ляля.
— Ну уж нет! Мне не нравится.
— Мне тоже. Ммм. Лилиана?
— Как у цыганской гадалки.
— Точно. Знаешь, а у нас много общего. По крайней мере, во взглядах на имена.
— Один мозг на двоих и тот ни грамма толкового придумать не может.
— Нет, ты все-таки редкая зануда. Назову тебя… Фрекенбок.
— Нет! Я слишком красивая для того, чтобы быть Фрекенбок.
— Красивая? Не смеши. Нос, как шило, и глаза цвета старой штукатурки.
— Хочу другое имя!
— Хорошо! Хмм. Арабелла?
— Это из «Капитана Блада»?
— Ага. Красивое имя. Всегда хотела, чтобы меня так звали.
— Я знаю.
— Арабелла.
— Да?
— Мне плохо.
— Я знаю.
— Все-то ты знаешь. Как думаешь, может быть, пистолет в висок и… Или два пальца в рот. Мутит уже который день, я больше не могу. Наверное, что-то не так с консервами. Ботулизм или как его. Сколько вариантов умереть — пневмония, голод, жажда, ботулизм! Стоит объявить конкурс.
— Сделаю вид, что первой и последней фраз не слышала. Но от рвоты будет обезвоживание. Если ты не собираешься пить из канализации, то умрешь от жажды.
— Ты просто кладезь знаний. Но что мне делать?
— Идти.
— Иду…
Час, два — она могла бы уже быть на другом берегу, но, кажется, только бродила вдоль русла реки.
Иногда отключалась, обнаруживая себя лежащей на ледяном каменном полу и давящейся кашлем, выплевывающей отдающие вкусом крови густые комки. Окруженная рокочущей тьмой, скрученная тошнотой и головной болью, лишенная сил и меркнущей вместе со светом фонаря надежды.
Уперевшись в очередной тупик, девушка без сил опустилась на пол. Оставаться в темноте было страшновато, но фонарь уже заметно ослабел, и, стремясь сохранить заряд, Лили выключила его.
Часы со светящимся циферблатом будто висели во мраке. 14:37. Возвращаться назад или пытаться дальше найти дорогу? Она рисковала навсегда заблудиться в этом лабиринте.
«Нет, надо идти вперед».
— Я хочу есть. И пить. И спать.
— Потерпи.
— Арабелла.
— Да?
— Я тебя ненавижу.
Еще час блужданий в меркнущем свете фонаря. Шум низвергающейся воды вдруг стал гораздо громче. Девушка поспешила по проходу и остановилась, как вкопанная — впереди туннель обрывался в темноту, и не было видно противоположных стен, точно взяли и обрезали огромным лезвием.
Лили осторожно подошла к краю. Вода с ревом обрушивалась куда-то вниз. Круг света от фонаря не смог достать до дна, но зато показал ступеньки.
Что там? Одна вода? Или еще туннели? Девушка оглянулась назад, будто ища поддержки, но увидела лишь равнодушную стену черноты.
— «Прыгай вниз, прыгай вниз, не бойся, -
Тихо шепчет мне в душу дождь. -
Прыгай вниз и ни о чем не беспокойся.
Все равно когда-нибудь умрешь».
— Прекрати! Ты же мне помогать должна.
— С чего ты решила? Прыгай…
— Хватит, ты меня пугаешь!
— Прыгай!
Девушка почувствовала, что теряет контроль над своим телом, как наклоняется оно вперед…
Невыразимая легкость свободного падения.
Визг ветра в ушах.
И мир, расколовшийся на мириады обломков.
Один месяц, пять дней, двадцать два часа и девятнадцать минут до начала отчуждения.
Кира не помнит, когда это началось. Просто, замечает в один день, что Лили все больше удаляется от них. Что все глубже уходит она в себя, погружается неотвратимо в столь притягательную и не имеющую границ внутреннюю вселенную.
Кира часто наблюдает, как подруга сидит неподвижно, смотря в одну и ту же точку на стене или за окно. А Олег рассказывает, что по ночам Лили закрывается в ванной и тихо плачет.
— Подру-у-га? Давай ты мне все расскажешь?
— Что?
Страница
28 из 38
28 из 38
