Добавить в моё избранное
127 мин, 6 сек 11693
Мне только хочется умереть. Или зарыться с головой в подушку и не слышать, не видеть. Все стало так невыносимо.
Невыносимо ходить куда-то, говорить с людьми, притворяться любящей дочерью, любящей подругой, девушкой.
Мне кажется, что я чем-то отравилась. Только страдает не желудок, а разум — это его тошнит от окружающей действительности.
Хотя, знаешь, я рада за тебя. Хотя и завидно до боли — насколько вы с Олегом подходите друг другу. Я не могла не заметить.
Но ты заслужила. Ты так старалась и страдала не за что.
Я не злюсь на вас. Пытаюсь. И очень хочу, чтобы вы были счастливы.
Поэтому я должна уехать — слишком многих людей я обрекаю на мучения своим состоянием. Слишком многим вам приходиться жертвовать.
Но ведь вы не виноваты! Это только я сама допустила, сама заперла себя в этом мире безысходности. И сама должна во всем разобраться.
И пусть прекрасный мушкетер достанется тому, кто это заслужил.
Удачи и не скучай, дружище».
Лили, как сомнамбула, жмет кнопку «Отправить», поднимается и начинает неторопливо собираться.
Помада, тушь, обводка для глаз. Сумочка, туфли на каблуках.
Девушка выходит из дома и идет на остановку.
Садится на первый же автобус. Затем на следующий…
Эпилог
Бегство — это не конец, это лишь отсрочка конца.
Даниэль Глаттауэр «Все семь волн»
Ноль дней, ноль часов, две минуты и шесть секунд до…
Искристо-белая палата. На подоконнике, забравшись с ногами, сидит худая бледная девушка. На левой руке ее гипс, лицо в ссадинах, а из одежды — одна больничная пижама, белая, в салатовый горошек.
Лили смотрит на улицу, где падает снег, ложится пуховым одеялом на покрытые инеем вересковые пустоши. Иногда девушке кажется, что он заснул в полете, застыл, позабыв, куда и зачем направлялся. И тогда ей тоже хочется так заснуть.
«И знать, что этим обрываешь цепь
Сердечных мук и тысячи лишений,
Присущих телу. Это ли не цель
Желанная? Скончаться. Сном забыться».
Раздается стук в дверь. Лили слегка вздрагивает, но молчит, и, так и не дождавшись ответа, входит посетитель.
— При… вет, — в руках Киры букет цветов. Он раздражающе громко хрустит от малейшего движения и кажется тут совсем не к месту. — Твоя мама сказала…
Лили не поворачивается в ее сторону — все также зачарованно глядит в окно, — и только по щекам бегут блестящие полоски.
— Лили, прости меня! — срывается Кира. — Знаю, я заслужила…
Девушка смотрит глупо на зажатый в руке букет и наконец кладет на койку — рядом с маленькой розовой тетрадкой.
— Почему ты не брала трубку? Я так хотела все объяснить.
Пойми, мы с Олегом — две половинки! Я никогда подобного не чувствовала. И он… Но между нами ничего не было, пока он не ушел от тебя, я клянусь!
Знаю, мы тогда нужны были тебе, но из-за этого все и началось. Ты… Мы стали проводить столько времени вместе, потому что думали, как тебе помочь и сами не заметили… Еще и Денис ушел от меня.
Кира не знает уже, кого больше пытается убедить — себя или подругу. Только понимает, что неудачно.
— Лили, поговори со мной. Мне очень стыдно.
Минута, другая — молчание затягивается.
— Лили, я, — слезы бегут по щекам Киры, но она их не замечает, — так скучаю по тому времени. Когда мы были маленькими беззаботными детьми.
Ты приезжала ко мне, помнишь? Еще была та квартира у порта. И ты пугалась пароходных гудков.
Давай вернем все назад. Забудем прошлое, забудем обиды, разочарования. Да? Прямо сейчас начнем все сначала!
Но Лили молчит, и появившаяся было на лице Киры надежда медленно тает. Девушка вдруг осознает, что ее вообщем-то ни в чем не обвиняли, как и не ждут от нее сейчас никакой помощи или утешения. И она чувствует себя совсем чужой и ненужной в этой сверкающей белизной и наполненной запахом лекарств палате.
— Поговори со мной. Лили? Скажи хотя бы, как ты? Как твоя рука?
Тихо. Кажется, что можно услышать легкий шорох, с которым снег ложится на вересковые поля снаружи.
Кира шмыгает носом и неловко поднимается, чтобы уйти.
— Когда-то я читала книгу, — Лили говорит неровно, так и не отвернувшись от окна, плечи ее вздрагивают то и дело, — о Королеве Зимы, что ездит на санях, запряженных белыми лошадьми, и разбрасывает повсюду осколки льда. Беда тому, в чье сердце попадет эта льдинка — ничто больше не обрадует его, кроме снега. Все будет казаться отвратительным и некрасивым, и он потеряет сон, покой и будет всю жизнь искать ту Королеву. Только не найдет никогда и погибнет от тоски.
— Лили, я…
— Всю жизнь я гналась за мечтами. Одной, другой… И в наказание за гордыню они спалили меня изнутри, превратили в чужое, незнакомое существо.
Невыносимо ходить куда-то, говорить с людьми, притворяться любящей дочерью, любящей подругой, девушкой.
Мне кажется, что я чем-то отравилась. Только страдает не желудок, а разум — это его тошнит от окружающей действительности.
Хотя, знаешь, я рада за тебя. Хотя и завидно до боли — насколько вы с Олегом подходите друг другу. Я не могла не заметить.
Но ты заслужила. Ты так старалась и страдала не за что.
Я не злюсь на вас. Пытаюсь. И очень хочу, чтобы вы были счастливы.
Поэтому я должна уехать — слишком многих людей я обрекаю на мучения своим состоянием. Слишком многим вам приходиться жертвовать.
Но ведь вы не виноваты! Это только я сама допустила, сама заперла себя в этом мире безысходности. И сама должна во всем разобраться.
И пусть прекрасный мушкетер достанется тому, кто это заслужил.
Удачи и не скучай, дружище».
Лили, как сомнамбула, жмет кнопку «Отправить», поднимается и начинает неторопливо собираться.
Помада, тушь, обводка для глаз. Сумочка, туфли на каблуках.
Девушка выходит из дома и идет на остановку.
Садится на первый же автобус. Затем на следующий…
Эпилог
Бегство — это не конец, это лишь отсрочка конца.
Даниэль Глаттауэр «Все семь волн»
Ноль дней, ноль часов, две минуты и шесть секунд до…
Искристо-белая палата. На подоконнике, забравшись с ногами, сидит худая бледная девушка. На левой руке ее гипс, лицо в ссадинах, а из одежды — одна больничная пижама, белая, в салатовый горошек.
Лили смотрит на улицу, где падает снег, ложится пуховым одеялом на покрытые инеем вересковые пустоши. Иногда девушке кажется, что он заснул в полете, застыл, позабыв, куда и зачем направлялся. И тогда ей тоже хочется так заснуть.
«И знать, что этим обрываешь цепь
Сердечных мук и тысячи лишений,
Присущих телу. Это ли не цель
Желанная? Скончаться. Сном забыться».
Раздается стук в дверь. Лили слегка вздрагивает, но молчит, и, так и не дождавшись ответа, входит посетитель.
— При… вет, — в руках Киры букет цветов. Он раздражающе громко хрустит от малейшего движения и кажется тут совсем не к месту. — Твоя мама сказала…
Лили не поворачивается в ее сторону — все также зачарованно глядит в окно, — и только по щекам бегут блестящие полоски.
— Лили, прости меня! — срывается Кира. — Знаю, я заслужила…
Девушка смотрит глупо на зажатый в руке букет и наконец кладет на койку — рядом с маленькой розовой тетрадкой.
— Почему ты не брала трубку? Я так хотела все объяснить.
Пойми, мы с Олегом — две половинки! Я никогда подобного не чувствовала. И он… Но между нами ничего не было, пока он не ушел от тебя, я клянусь!
Знаю, мы тогда нужны были тебе, но из-за этого все и началось. Ты… Мы стали проводить столько времени вместе, потому что думали, как тебе помочь и сами не заметили… Еще и Денис ушел от меня.
Кира не знает уже, кого больше пытается убедить — себя или подругу. Только понимает, что неудачно.
— Лили, поговори со мной. Мне очень стыдно.
Минута, другая — молчание затягивается.
— Лили, я, — слезы бегут по щекам Киры, но она их не замечает, — так скучаю по тому времени. Когда мы были маленькими беззаботными детьми.
Ты приезжала ко мне, помнишь? Еще была та квартира у порта. И ты пугалась пароходных гудков.
Давай вернем все назад. Забудем прошлое, забудем обиды, разочарования. Да? Прямо сейчас начнем все сначала!
Но Лили молчит, и появившаяся было на лице Киры надежда медленно тает. Девушка вдруг осознает, что ее вообщем-то ни в чем не обвиняли, как и не ждут от нее сейчас никакой помощи или утешения. И она чувствует себя совсем чужой и ненужной в этой сверкающей белизной и наполненной запахом лекарств палате.
— Поговори со мной. Лили? Скажи хотя бы, как ты? Как твоя рука?
Тихо. Кажется, что можно услышать легкий шорох, с которым снег ложится на вересковые поля снаружи.
Кира шмыгает носом и неловко поднимается, чтобы уйти.
— Когда-то я читала книгу, — Лили говорит неровно, так и не отвернувшись от окна, плечи ее вздрагивают то и дело, — о Королеве Зимы, что ездит на санях, запряженных белыми лошадьми, и разбрасывает повсюду осколки льда. Беда тому, в чье сердце попадет эта льдинка — ничто больше не обрадует его, кроме снега. Все будет казаться отвратительным и некрасивым, и он потеряет сон, покой и будет всю жизнь искать ту Королеву. Только не найдет никогда и погибнет от тоски.
— Лили, я…
— Всю жизнь я гналась за мечтами. Одной, другой… И в наказание за гордыню они спалили меня изнутри, превратили в чужое, незнакомое существо.
Страница
37 из 38
37 из 38
