Добавить в моё избранное
135 мин, 41 сек 13184
Само слово «гранаты» работало за себя.
Но сейчас куда более ценным, чем гранатовая россыпь, оказались лепешки птичьего помета на черном камне. Адам остановился, что-то разглядывая, потом встал на колени.
— Вот бы крачиные яйца найти, — объяснил он покорно остановившемуся брату. — Только эти сволочи, кажется, уже вылупились, — закончил он, вытаскивая из выемки меж камней кусок желтоватой старой скорлупы. А может, это был остаток чаячьей трапезы.
На другой стороне островка братьев встретили вчерашние крачки. Они так же злобно кричали, но уже не бросались, пикируя с воздуха, а предпочли удалиться и наблюдать за незваными гостями с воды, качаясь на волнах, как белые бумажные кораблики. Только одна по-прежнему висела в воздухе, распушив свой ласточкоподобный хвост, и разевала в визге желтый клюв. Адам задумчиво просозерцал храбрую крачку, усмехнулся каким-то своим мыслям.
— Это знаешь что такое? — обратился он к Абелю, который втянул руки в рукава, спрятал голову в капюшончик, как черепаха, и походил на маленького старичка. — Это — наш золотой запас. Кладовая, погреб и холодильник, вместе взятые. Не будем их пугать, пойдем отсюда.
Они поднялись на вершину; Адам постоял, по-императорски расставив крепкие ноги и глядя в беспросветное серое небо — как будто с высокого валуна было больше шансов разглядеть солнце, чем снизу. Но солнца все равно не обнаружилось. Похожие на дым карельские облака волоклись, наползая друг на друга слоями серой марли, и наверху дул ветер — куда более сильный, чем на море. Адам зачем-то послюнил палец и попробовал направление ветра, хотя оно и так казалось несомненным. С той стороны, где остров был более крут, долетали до самого верха плевки пены.
Абель тем временем посмотрел водичку. Попробовал глоток — и сморщился. Да, дождевая влага оказалась пресной — но слегка солоноватой и тухловатой от множества кляксоподобных водорослей, зеленой грязью залепивших малый водоем изнутри. Но все-таки пить можно, пресная вода. Любой приморский мальчишка знает, что это такое и насколько это ценно.
Чем дальше, тем становилось страшнее. Я никогда больше не буду любить истории о необитаемых островах, подумал Абель с внутренним содроганием. Подумать только — когда-то мы в детстве в это играли! Сидели на валуне в отлив, отпивая по глотку из бутылки с водой, щипля хлеб по крошке на брата — и представляли, что мы, спасшиеся из кораблекрушения члены команды, делимся друг с другом последним, высматривая корабль в туманной дали… Гадость какая. Позвольте, дорогие дети, чего ж тут интересного? Скорее бы оно кончалось, Господи, обратился он с робкой молитвой в дымно-серое небо — и удивился всем телом до кончиков пальцев, когда не получил никакого ответа. Будь я один, мне стало бы очень страшно, сказал он себе, ища в сослагательном наклонении последнюю защиту. А так — всякое приключение когда-нибудь кончается, и надобно думать, какими словами мы будем рассказывать о нем родителям, сидя на кухне возле горячего чайника. Горячего, Бог ты мой…
Когда начало смеркаться, стало окончательно ясно, что солнца сегодня не будет. Разве что завтра. А сегодня надобно молиться, чтобы не было дождя.
Деятельный Адам нашел на длинном мысу несколько высеребренных водой, легких от старости балок плавня. Будь у братьев спички — можно бы развести костер и погреться. Но спичек не было, приходилось довольствоваться чем есть — а именно пластиковой бутылкой с остатками хорошей воды, двумя парами кроссовок и той одеждой, что была на молодых людях с самого начала. Свитера! Благослови Бог маму, которая их связала! А заодно и Абеля, который в последний момент перед отплытием прокрался к шкафу и откопал их на самом дне. Еще из инвентаря имелись электронные часы у Адама на руке — хорошие часы, «удароустойчивые и водостойкие», как гласила надпись на крышке. Они и впрямь пока хорошо себя проявляли, циферки послушно мигали на прямоугольном экране, сообщая, что время не стоит на месте. Адам попробовал подсветку — она тоже работала. Чтобы не подвергать часы излишним испытаниям — новым погружениям в воду, например — Адам снял их и спрятал в нагрудный карман. В их неуместной удачливости — словно предмет из другого мира — чувствовалась скрытая издевка, однако они же и давали надежду, некую связь с цивилизованной вселенной. Из стеклышка часов, сказал всезнающий Адам, можно сделать своего рода маячок — «отражалку» при наличии солнца. И посылать световые сигналы, которые даже с самолета могут увидеть. Будь стеклышко выгнутым — можно было бы, опять же при наличии солнца, разжечь с его помощью огонь; но оно оставалось до обидного плоским. Вообще-то я надеюсь, что до световых сигналов дело не дойдет, сообщил Адам, бодрясь и пиратски ухмыляясь. Когда Адам боялся, он становился крайне неприятным и злым, и сам знал об этом; вот и теперь, глядя на съежившегося в камнях младшего брата, он хотел его как-нибудь подбодрить — и одновременно на него наорать.
Но сейчас куда более ценным, чем гранатовая россыпь, оказались лепешки птичьего помета на черном камне. Адам остановился, что-то разглядывая, потом встал на колени.
— Вот бы крачиные яйца найти, — объяснил он покорно остановившемуся брату. — Только эти сволочи, кажется, уже вылупились, — закончил он, вытаскивая из выемки меж камней кусок желтоватой старой скорлупы. А может, это был остаток чаячьей трапезы.
На другой стороне островка братьев встретили вчерашние крачки. Они так же злобно кричали, но уже не бросались, пикируя с воздуха, а предпочли удалиться и наблюдать за незваными гостями с воды, качаясь на волнах, как белые бумажные кораблики. Только одна по-прежнему висела в воздухе, распушив свой ласточкоподобный хвост, и разевала в визге желтый клюв. Адам задумчиво просозерцал храбрую крачку, усмехнулся каким-то своим мыслям.
— Это знаешь что такое? — обратился он к Абелю, который втянул руки в рукава, спрятал голову в капюшончик, как черепаха, и походил на маленького старичка. — Это — наш золотой запас. Кладовая, погреб и холодильник, вместе взятые. Не будем их пугать, пойдем отсюда.
Они поднялись на вершину; Адам постоял, по-императорски расставив крепкие ноги и глядя в беспросветное серое небо — как будто с высокого валуна было больше шансов разглядеть солнце, чем снизу. Но солнца все равно не обнаружилось. Похожие на дым карельские облака волоклись, наползая друг на друга слоями серой марли, и наверху дул ветер — куда более сильный, чем на море. Адам зачем-то послюнил палец и попробовал направление ветра, хотя оно и так казалось несомненным. С той стороны, где остров был более крут, долетали до самого верха плевки пены.
Абель тем временем посмотрел водичку. Попробовал глоток — и сморщился. Да, дождевая влага оказалась пресной — но слегка солоноватой и тухловатой от множества кляксоподобных водорослей, зеленой грязью залепивших малый водоем изнутри. Но все-таки пить можно, пресная вода. Любой приморский мальчишка знает, что это такое и насколько это ценно.
Чем дальше, тем становилось страшнее. Я никогда больше не буду любить истории о необитаемых островах, подумал Абель с внутренним содроганием. Подумать только — когда-то мы в детстве в это играли! Сидели на валуне в отлив, отпивая по глотку из бутылки с водой, щипля хлеб по крошке на брата — и представляли, что мы, спасшиеся из кораблекрушения члены команды, делимся друг с другом последним, высматривая корабль в туманной дали… Гадость какая. Позвольте, дорогие дети, чего ж тут интересного? Скорее бы оно кончалось, Господи, обратился он с робкой молитвой в дымно-серое небо — и удивился всем телом до кончиков пальцев, когда не получил никакого ответа. Будь я один, мне стало бы очень страшно, сказал он себе, ища в сослагательном наклонении последнюю защиту. А так — всякое приключение когда-нибудь кончается, и надобно думать, какими словами мы будем рассказывать о нем родителям, сидя на кухне возле горячего чайника. Горячего, Бог ты мой…
Когда начало смеркаться, стало окончательно ясно, что солнца сегодня не будет. Разве что завтра. А сегодня надобно молиться, чтобы не было дождя.
Деятельный Адам нашел на длинном мысу несколько высеребренных водой, легких от старости балок плавня. Будь у братьев спички — можно бы развести костер и погреться. Но спичек не было, приходилось довольствоваться чем есть — а именно пластиковой бутылкой с остатками хорошей воды, двумя парами кроссовок и той одеждой, что была на молодых людях с самого начала. Свитера! Благослови Бог маму, которая их связала! А заодно и Абеля, который в последний момент перед отплытием прокрался к шкафу и откопал их на самом дне. Еще из инвентаря имелись электронные часы у Адама на руке — хорошие часы, «удароустойчивые и водостойкие», как гласила надпись на крышке. Они и впрямь пока хорошо себя проявляли, циферки послушно мигали на прямоугольном экране, сообщая, что время не стоит на месте. Адам попробовал подсветку — она тоже работала. Чтобы не подвергать часы излишним испытаниям — новым погружениям в воду, например — Адам снял их и спрятал в нагрудный карман. В их неуместной удачливости — словно предмет из другого мира — чувствовалась скрытая издевка, однако они же и давали надежду, некую связь с цивилизованной вселенной. Из стеклышка часов, сказал всезнающий Адам, можно сделать своего рода маячок — «отражалку» при наличии солнца. И посылать световые сигналы, которые даже с самолета могут увидеть. Будь стеклышко выгнутым — можно было бы, опять же при наличии солнца, разжечь с его помощью огонь; но оно оставалось до обидного плоским. Вообще-то я надеюсь, что до световых сигналов дело не дойдет, сообщил Адам, бодрясь и пиратски ухмыляясь. Когда Адам боялся, он становился крайне неприятным и злым, и сам знал об этом; вот и теперь, глядя на съежившегося в камнях младшего брата, он хотел его как-нибудь подбодрить — и одновременно на него наорать.
Страница
15 из 37
15 из 37
