Котельная номер семь

— Вон и дырка в нем — аккумуляторной кислотой прожег, с политурой ее перепутав. Считай, что проткнутый уже.

— Дай-ка мне. Длинный какой… Я раньше тоже кончиком языка до кончика носа дотягивался, — похвалился Данилов. — Теперь, же, когда носа нет… — Он вдруг обеспокоено подвигал челюстью. — И языка что-то нет… — сказал он, пуча глаза и гримасничая, причем левый глаз заметно дальше выпучивался, чем правый, и даже возникало опасение, что он вывалится на стол. За щеку завалился, что ль? — Данилов сунул в рот пальцы, вытянул ими язык и успокоился, спрятав его в рот. — А я испугался, думал, что совсем его нет.

— Ты же им разговаривал.

— Думал, фантомные ощущения. — Он подмигнул Павлу. — Глупые глюки. Вот носа полдня уже нет, а кончик все равно чешется. А может и ты из той же области сновидений? А?

— В каком смысле? — ощетинился Павел. Он с недавнего времени остро реагировал не только на проявления, но и на всякие намеки на нереальность.

— Надо ясность внести. Может, ты мне навязчиво грезишься. А может, я тебе снисходительно снюсь. Ущипни себя. Убедись в своей достоверности. Проверь, не сон ли? А то можно, я переснюсь? Только с носом, а то надоело мне без него.

— Я себя вполне уверенно констатирую, — сказал Павел. — Если кто здесь и выглядит недостоверно, так это вы.

— Может, чарка развеет чары? Прививкой от привидений послужит вам. Замахните — и мы исчезнем, — сказал Сережечка.

— Грустный ты, — сказал безносый Данилов. — Чем нам тебя поразвлечь? Может, ты обидел кого? И теперь угрызенья мучают?

— Кстати, к нам гости, — сказал Сережечка, склонив головку к плечу и прислушиваясь. Павел тоже насторожился, помня о предыдущих визитерах. Он не сомневался, что они вернутся еще. Но в возникшей на миг тишине только и слышно было, как где-то крыса скребет. — Пятеро, — уточнил Сережечка.

Тех было четверо. Еще кого-то по дороге нашли и прихватили с собой.

— Откуда знаешь? — спросил Павел.

— А он видит во тьме, — сказал безносый. — Ему даже луны не надо. Достаточно, чтоб кошачий зрачок мерцал.

— Да еще и сквозь стены?

Но замечание насчет стен оба пришельца проигнорировали.

— Все не поместятся. — Данилов обвел глазами стены, как бы прикидывая, во что обойдется внутренняя перепланировка и стоят ли эти гости затрат и хлопот. — Как ни жаль, но гостей нам принять негде.

— В руках железо. Гости с намерениями, хулигангстеры, — продолжал Сережечка. — Ты, наверное, и впрямь кого-то обидел? Или убил? — обратился артист к Борисову.

— Может, нам милицию вызвать? — забеспокоился Павел.

— А саму милицию потом куда? Кого вызывать против милиции? Силы небесные? Я бы вызвал, не будь я нечист.

— Я, кажется, двери не запер, — сказал Данилов, — когда по малой нужде выходил.

И хоть Павел уверен был, что со времени прибытия этих двоих в кочегарку никто подсобного помещения не покидал, кинулся проверить дверь, и если не заперта — запереть. Но Сережечка удержал его:

— Поздно. Сейчас ввалятся. Лучше уж с нами будь.

— Зачем ты вообще выходил? — с досадой сказал Павел. Голос его дрогнул. — Мог бы на уголь сходить.

— Нам такое нельзя — по понятиям.

— На уголь нельзя? — спросил Павел, лихорадочно ища пути ко спасению. Выход из котельной один, он же — вход. Спрятаться негде — найдут. Принять неравный бой? Лопата? Лом? Кочерга?

— Нам запрещено справлять нужду в помещениях. Даже по малому и по быстрому, — тем временем объяснял Данилов. Хотя кому? Павел почти не слышал его. — Есть закон, а есть понятия. То, что законом не запрещено, зачастую запрещено понятиями. Закон так или сяк можно и обойти. Присяжных припугнуть-прикупить. Судье сунуть. А найти лазейку в понятиях — да такой идиомы-то нет. Понятия, брат, не обойдешь. Да и опасно после коктейлей. Потому что можно в два счета эту котельную воспламенить.

— Наверное, ты обидел кого-то, — повторил свое предыдущее предположение Сережечка. — Враги, антагонисты есть?

— Есть, — сказал Павел.

В рабочем помещении по сравнению с бытовкой было темно. Светила только одна лампочка, а те, что были поближе к выходу — перегорели. Поэтому наблюдателям из бытовки были видны только силуэты вошедших. Да и не силуэты — пятна. Они на мгновение остановились, увидев, что вместо одного в подсобке трое. Потом решительно тронулись, проявляясь в деталях по мере движенья, обнаруживая злые-презлые лица. Помахивая обрезками арматур. Было видно, что это не случайно поднятые с кучи хлама железки, а приготовленное специально для конфликтных ситуаций битьё. Иные железяки были заострены.

На пороге арматурщики опять замерли. Да, пятеро. Лыжные шапочки надвинуты на самые брови. Под бровями горят глаза. Зло и немного весело, и в них — любопытство. Естественный по отношению к жертве палаческий интерес.