Котельная номер семь

Тебе, кроме нас, опасаться некого.

— Кстати, насчет ваших понятий: этот, крысиный, за котел по малой ходил, — наябедничал Павел.

— Вот-вот… Никакого понятия, — повторил Данилов. — А понятия таковы, что если кто нас полюбит — мы тому зла не чиним.

Полюбить — такого обещания Павел дать им не мог, но за избавление от арматурщиков был благодарен.

— Я вам жизнью обязан, — обратился Павел к Сережечке.

— Не стоит, — сказал тот, даже не обернувшись. — Это такие пустяки, ваша жизнь.

— Ну, не скажи…

— Потому что никто, кроме нас, не имеет права вас наказать.

Зазвонил телефон. Но не так требовательно, как если бы Ятин или рассерженный потребитель звонил, а ласково, обволакивающе нежно, эротично почти. Данилов, опередив Павла, схватил трубку.

— Котельная, — сказал он. — А у вас хотельная? Ну-ну, хоти. Секс по телефону, — сказал он Павлу. — Будешь? — Павел мотнул головой. — Нет, по телефону я не могу. Не может и он. И вам того же. И вас туда же.

— Рэппер… Я про этот прикол… Может, научишь? — попросил Павел Сережечку.

Эти пришельцы нынче здесь, завтра их нет. Кто заступится, если эти или другие арматурщики снова придут? А они придут. По опыту работы в котельных Павел знал, что посетители бывают постоянно. И не всегда есть возможность им воспрепятствовать или выпроводить. А этот — в два счета. Тёртый видать актер.

— Это еще не прикол, — сказал Сережечка. — Это приквел к нему. А специально нельзя научиться, это либо есть, либо нет. Либо быть не может в природе вообще.

— Если позволяют законы природы, отчего же не быть?

— Вот! Он опять про закон! — вскричал Данилов. — Ему про понятия — он про закон!

— На страже законов природы — здравый смысл, — сказал Павел и сам порадовался тому, как веско у него получилось.

— Если эти законы вступают в противоречия с понятиями, то никакой здравый смысл на страже не устоит, — возразил Данилов. — Например, справедливость не входит в перечень законов природы. Закон сохранения справедливости — про такое никто и не слыхал. Но тем не менее справедливость в понятиях существует, и в ближайшее время мы впрямую займемся ей. И здравый смысл нам в этом будет только мешать. Так что я отменяю стражу. Расформировываю комендантский взвод.

— Так чем вы обидели их? — спросил Сережечка.

— Да вы ж сами слышали. — Павел был рад отвлечься от непонятной темы. — Вы ведь в насосной прятались.

— Мы?! — искренне удивился артист.

Данилов же закурил. Попыхивал сигаретой он неумело, как начинающий — или отсутствие носа мешало ему затянуться всерьез — он дважды разражался кашлем, пока Павел вкратце пересказывал предыдущий инцидент с арматурщиками.

— Опасная у вас, кочегаров, работа, — сказал он, все это выслушав. — Никогда не знаешь, когда помрешь. И сколько еще угольку, сколько жизненных ощущений отпущено. Настигнет из-за угла — нежданно, некаянно. Были в прошлом году жертвы среди кочегаров. Да и в этом сезоне уже две. Пропадает национальная гордость ни за что ни про что.

— Да вот на этой самой котельной хотя бы, — подхватил тему Сережечка. — Обварился дневальный горячим паром средь бела дня.

— Кто? — удивился Павел, ибо об этом случае впервые слышал от них.

— Да этот самый… Елизарый… — сказал Сережечка. — Вместо которого вы.

— Елизаров? Это Петька-то?

— Вот-вот. Безвременно и безмерно мертв. Знали его?

— Знал… Нет, не знал… Вернее знал, но не знал, что он здесь… Что тем более мертв… не знал.

— Что нашло на него — почти никто толком не знает, — сказал Сережечка. — Трудовой энтузиазм неожиданно накатил. Как принялся уголь метать, только лопата мелькала. То ли решил согреться, то ли сгореть. Трудодни этого трутня в прочие будни прилежанием не отличались, а тут так раскочегарил ковчег, что чуть котлы не расплавил. И что характерно — не было дыма из труб. Словно работала кочегарка на бездымном порохе.

— Видно, нечто вроде зазренья совести было в нем, — вставил Данилов.

— Разогрел котлы до такой степени, что вода обратилась в пар. А насосы, они ведь не пар, а воду качают. Ну и пару — по закону природы — места надо более, чем воде. Он и давай хлестать из-под сальников и прокладок. Да еще как хлестало-то. Сварился, как пельмень на пару твой предшественник. Однако, прежде чем свариться, успел начертать углем на полу — с присущей ему орфографией: «Неубоюся славных дел». Кочегарка же сутки перебивалась на резервном котле. А резервный — он не резиновый. Только-только хватило тепла, чтоб не заморозить систему, пока эти неуклюжие труженики из ремонтной бригады основные два ремонтировали. В общем — авария и аврал.

— Я про это не слышал, — повторил растерянно Павел.

— Но про Юрку-то слышали… — сказал Сережечка. — Скончался в начале сезона… От разрыва то ли сердца, то ли селезенки.