Голубой гибискус

Он один такой, он уникальный. В природе второго такого гибискуса не существует. Есть нечто похожее, в Австралии, но это совершенно не то.

— Купите австралийский, что вы так упрямствуете? Наверняка все вы преувеличиваете и отличается он от вашего не так сильно!

— Еще как отличается! Он может стать биологической сенсацией! Представляю его на выставке… Скорее всего, цветок назвали бы моим именем. Гибискус Курина — звучит ведь?

— Но пятнадцать тысяч евро за него не дадут же?

— Ну, тысяч пять дадут. И к тому же, разве известность не лучше ваших денег? Меня станут приглашать во всякие телепрограммы (слышал, и за это платят!), а если кто-то из конфетных королей решит на своих упаковках рисовать мой цветок, думаете, мне не перепадет опять же чего-то? Буду рекламировать конфеты, и вообще — все, что только попросят. Мне светит новая, прекрасная жизнь! Так что если вам жалко веточки — растение не продается!

— Вот как!— рассердился Корытцев, — А вы не боитесь, что я заберу цветок сейчас совершенно бесплатно? И еще привлеку вас к ответственности за то, что ввели следствие в заблуждение, вручив в тот раз мне «декабрист»?

Алексей смотрел на гостя, не веря тому, что слышит.

— Да-да, я возьму его с собой, и опять же: вы не имеете права оторвать от цветка ни листочка, ведь это вещественное доказательство!

«Неужели так все и случится?— вертелось в голове у Курина, — и впрямь, что ему теперь со мной цацкаться, раз я Гиби выдал; невозможно теперь поставить цветок в шкаф, и убедить Корытцева, что ничего не было! И при любом раскладе он заберет растение целиком. Нет, такого никак нельзя допустить!»

Он метнулся к секретеру и схватил со столешницы кухонный нож — тот самый, которым недавно поранился, разрезая апельсин.

Следователь тут же запустил руку за пазуху, но Курин остановил его:

— Не двигайтесь! Только пошевелитесь-и я метну в вас нож, — не сомневайтесь, он попадет точно острием в грудь, — и ваш револьвер, или что там у вас, — уже вряд ли поможет!

— Хорошо… — Павел Сергеевич терял контроль за обстановкой и уже начинал заметно нервничать, — Только прошу, не надо так замахиваться…

— Аккуратно, медленно вытаскивайте руку из пиджака, — скомандовал Алексей, но не пытайтесь словчить и обмануть меня. Сделаете резкое движение-пеняйте на себя!

Следователь послушался.

— Все-таки ни к чему направлять нож в мою сторону, — несмело напомнил он, — Видите, я совершенно безопасен.

Лепет Корытцева начинал раздражать рассерженного хозяина квартиры.

— Право, будет уже плакать, — недовольно сверкнул глазами Курин.

Он опустил руку с ножом, подошел к гостю и бесцеремонно вынул из-под пиджака пистолет следователя, после чего вернулся к секретеру.

— И что теперь предложите делать с вами?

Нож Алексей заткнул за пояс, а пистолет снял с предохранителя.

— Как что?— удивился, будто дитя, Корытцев, — ничего. То есть, отпустить меня… Разойтись просто… Раз уж так дело пошло, оставьте себе этот цветок!

— Его вы и не получите. А отпустить вас… Смелые, однако ж, посещают вас идеи! Как вы себе это представляете теперь? Сейчас отпускаю вас, а через час меня арестовывают и сажают в тюрьму за то, что угрожал ножом?

— Да Бог с вами! Конечно, такого не будет!— с чувством возразил следователь.

— Чушь. Именно это и произойдет. И цветочек мой умыкнете заодно… Знаете, что? А встаньте-ка с кровати и отойдите к окну. Вон в тот угол.

Корытцев сделал, что сказали, не переставая при этом лепетать, что он хозяин своего слова и тому подобную ерунду.

Курин наклонил голову под кровать, резко обернулся-Павел Сергеевич оставался на месте, — и извлек из-под койки бобину нейлоновой веревки.

— Все, можете садиться обратно. Нет, лучше сядьте на стул.

— Что вы затеяли?— пугливо спросил Корытцев.

Алексей направил на говоруна пистолет:

— Садитесь, я сказал! Так. Теперь руки за спину.

Он связал следователю руки. Достал нож, отрезал веревку от катушки. Связал ноги.

Курин отер лоб рукой и сел на кровать.

— Зачем вы это сделали?— спросил плененный.

Хозяин взъерошил левой рукой волосы:

— А… Чтоб спокойней было. Больно шумные вы что-то. Еще кляп сделаю и вообще будет замечательно.

— Зачем? И когда вы меня отпустите?

— Я же сказал: никогда!— сердито выпалил Курин. В глазах его вновь сверкнула бесовская искра, — И хватит об этом, договорились? Чем бы вам рот поскорей заткнуть?— он посмотрел по сторонам.

— Значит, вы хотите меня убить?!

Следователь содрогнулся, осознав собственные слова, и забыв о всяком достоинстве, по-бабьи заверещал:

— Но это же глупо, глупо! Что вам за удовольствие от моей смерти, ведь можно же как-то договориться!