Влюблённый в смерть

Боб помнил этот день — солнце отражалось в лужах, кто-то ночью разбил все окна в школе.

— И Боб говорит, не задумываясь, сразу — тридцать восьмой. Правильно, Джесси?

Джесси кивнул и посмотрел на Боба с одобрением и интересом.

— А я, — Чарли нервно хихикнул, сказывалось напряжение предыдущего разговора. — Я решил пошутить над ним. Ну, я прикинул, что обувь тридцать восьмого размера это… ну, как-то маловато для взрослого мужчины, и говорю Бобу: Джесси носит тридцать восьмой, потому что у него нет пальцев. Боб задумался. Ему тогда двенадцать было, не больше. Так вот, он подумал и говорит, пираньи откусили Джесси пальцы. Представляете, пираньи! Боб сказал, Джесси вошел в воду, пираньи откусили ему пальцы, а потом он достал револьвер и всех их перестрелял. Понимаете, да? Всех перестрелял!

Чарли засмеялся. Дик и Вуд вяло вторили ему.

— Отличная история, — Джесси отложил нож и провел пальцем по ветке, проверяя насколько хорошо она отесана. — Тебя наказывали в школе, Боб?

— Случалось. Как всех.

— Наказывали за ложь?

— Я не помню, Джесси.

— А меня секли всего раз в детстве, — Джесси улыбнулся. — Мне было семь лет. Мистер Симмс, второй муж моей матери, выпорол меня за то, что я украл яблоки у соседа. Мать его прокляла. Она не верила, что я украл эти чертовы яблоки. Никто не верил. Даже Фрэнк. Все знали, что я ненавижу яблоки. Зачем мне их красть? Но мистер Симмс поймал меня прямо под яблоней, он сдернул с меня штаны и десять раз прошелся по моей заднице ивовым прутом. В то время я сильно скучал по отцу, и ненавидел мистера Симмса за то, что мама вышла за него. Но после наказания нас навсегда связала тайна, только я мистер Симмс знали правду. Вытяни руки, Боб.

— Что?

— Вытяни перед собой руки, иначе я прострелю тебе колено, — прорычал Джесси.

Чарли почесал голову, Дик сглотнул, Вуд локтем задел бутылку и перевернул ее. Вино растеклось по полу.

Что-то щелкнуло в восприятии Боба. Запахи стали ярче, звуки отчетливее и громче. Треск дров в камине. Почти выветрившийся аромат мяса, спирта и трав. Боб впился взглядом в Джесси и вытянул перед собой руки.

Это был вызов. Испытание. Боб чувствовал азарт Джесси, и испытывал волнение и предвкушение. Похожее он переживал перед ограблением, вслушиваясь в шум приближающегося поезда и наблюдая пронизывающий лес свет.

— Книги, которые ты читал о братьях Джеймс, врут, Боб. Разве ты не хочешь узнать правду? Расскажи мне любую историю из тех, что тебе запомнились или понравились, и я скажу тебе правдива она или нет.

Боб потер друг о друга большие пальцы.

— Ну же, Боб, не разочаровывай меня!

— Ограбление поезда в Небраске.

— Дальше.

— Сейф был пуст, твои люди собрали драгоценности у всех пассажиров в вагоне.

Джесси взмахнул прутом, рассекая воздух, словно примеривался. Боб вздохнул и продолжил.

— Там был калека, ветеран войны, старик конфедерат, он обзывал вас паразитами и лентяями. Он сказал, что ему стыдно, что он воевал с вами на одной стороне. Что он презирает вас. Правда, что ты отдал ему часть добычи…

Удар пришелся между кистью и костяшками. Боб вздрогнул всем телом и прикусил язык. Это оказалось больнее, чем он себе представлял. Кожу жгло, но Боб не позволил себе взглянуть на рубец, он следил за Джесси, любовался его плотно стиснутыми губами и расширенными зрачками.

— Ричмонд, — громче, чем следовало сказал Боб. — В почтовом вагоне ехала семья кассира. Ты изнасиловал его жену, чтобы заставить его открыть сейф?

Готовясь к удару, Боб сжал кулаки. Ветка стеганула по костяшкам, казалось, рассекла кожу. Но он снова не стал смотреть.

Слева зашевелился Чарли, тяжело засопел Вуд.

— Мне не нужно было ее насиловать, достаточно было пригрозить.

Повисла тишина. Душной пеленой она облепила горящие щеки Боба. По его спине поползла капля пота. Но Боб был не готов закончить спор. Он и сам не понимал, почему решил, что это спор.

— В шестьдесят шестом янки обещали помилование всем партизанам. Ты, Фрэнк и Янгеры приехали сдаться, но янки обстреляли ваш отряд. Они убили твою лошадь и ранили тебя. Ты остался один.

Боб еще не закончил и не ожидал следующего удара.

— Я был не один, — сказал Джесси. — Малыш Джим был со мной. У меня в легких застряла пуля, ему разворотило живот. Я дополз до озера и лег в воду. Было лето, вокруг пели птицы. Я смотрел, как моя кровь смешивается с водой, думал, что умираю и чувствовал себя счастливым. А этот засранец плакал, сыпал проклятьями и звал на помощь. Я пристрелил его, потому что хотел остаться один и насладиться моментом.

Боб попытался представить себе этот день. Возможно, над головой Джесси в тот вечер весело такое же красное солнце, как сегодня. Возможно, как сегодня, он ждал, что с неба прольется огонь.