Добавить в моё избранное
123 мин, 37 сек 2354
И, ты знаешь, она поправилась…
— Кстати, а что она в том бараке делает? у нас ведь получше дом… Да и что случилось, почему вы не вместе?!… — судя по голову, Питер, кажется, уже начинал в чём-то догадываться, но тот ему быстро ответил на все возможные вопросы:
— А она зареклась жить с убийцей. Мало того, хотела ещё сообщить в соответствующие органы, но… пути-то я все отрезал… А то, что ты подразумеваешь под «толстухой» — это, можно сказать, капля; ничтожная еле различимая капля, в сравнении с океаном… «толстуха»-то как-никак похудела, но что это за толстуха была, ты бы видел! Казалось, что чем больше она пожирает, тем больше в ней пробуждается и пробуждается великое чувство голода, а оно, скорее, было далеко не так…
Опять воображение его не дошло до сути, — подумалось Питеру, пока тот установил свою небольшую паузу, — если, конечно, моя небольшая тяга преувеличивать не возросла в нём до своеобразных размеров… на пару с его механизмом чувств.
— Себя саму сожрала бы одним укусом, если б не запаслась вовремя целой кучей разнообразных сладостей. Но пути я ей все отрезал! — повторил он, и казалось, что в тоне его прозвучало что-то вроде злорадства, или чего-то такого. И на какое-то мгновение Питеру показалось, что «он» из своей супруги создал что-то совсем другое, и создал наверняка во благо своему приболевшему воображению… — все до единого! — ещё жутче.
— Слушай, да это же галиматья какая-то получается, — серьёзно изумился Пит, по всей видимости решив сменить эту прогрессирующую тему досконального изложения очередной подробности, — ты прикончил целый город, а соседние-то города остались; мир весь ты не стёр же с лица земли?
— Да нет, не то…
— А, — дал он свободу мыслям, и те, похоже, от неожиданности и на радостях изолировали его разум на некоторое время, вот слова и полетели с детской непроизвольностью, — или ты небось мысленно стёр весь этот город не только с лица земли, а даже с лица реальности? перенёс его, наверно, в какой-нибудь другой мир? Или, скорее всего…
— А что, неплохая кстати идея! — очаровался он, не дослушав «своего собеседника» до конца, — и как это я сам до неё не додумался! А то, понимаешь ли, залез в подземелье с перепугу!
— Так ты, значит, это подземелье вообразил? — сделал он собственный вывод.
— Почти. Только, чтоб придумать ему как можно больший оттенок правдоподобия, сам понимаешь, пришлось усилить своё воображение, попотеть где-то около часа, если не больше, надо же всё-таки представить, что оно такое на самом деле существует.
— А то я и смотрю, заблудиться в нём невозможно просто. А тех жертв? — продолжил было он, но…
— А это так себе! — вдруг вскинулся он, как-то неестественно улыбаясь, — шутка! тоже шутка!
Вот это да! — испугался Пит, но выражение лица, как всегда, выражало только искреннее любопытство; оно, словно замерло от этого испуга и не успело преобразиться, — что это он от меня… в смысле от себя самого так скрыть хотит?
— А, понятно, — произнёс он совершенно естественным голосом. — Меня, значит, как и в том кошмаре, просто перепугать хотел. Да?
— Ну, а почему бы и не поразвлечься немного?
Но Питера в это время осенила одна блестящая идея:
— Так ты, значит, вызвал меня, чтоб поправить своё прошлое? — повторил он, как бы не к стати.
— Нет, чтоб поправить твоё будущее, это существенная разница. — Но никакой, тем более существенной, разницы явно не было видно.
— А не проще ли возвратить всё население на своё место? — игнорировал он его ответ.
— Нет, не проще. Есть кое-какие помехи; одна из них — ты и я. Соображаешь? Мы уроды, которых надо ликвидировать, и чем быстрее, тем лучше. Тебя уже нет; как говорится, ушёл и не вернулся, считай — пропал без вести. Видишь, как. А теперь, что касается меня… то, что я тут накуролесил, не вписывается ни в какие рамки. Так что, сам видишь, мы, как говорится, в другом миру. Всё просто, как дважды два: и никто не пострадал, и самого главного урода больше не существует в реальности, которой он и к чёрту не нужен. Вот и вся штука.
Но, не смотря ни на какие внутренние войны всевозможных духов противоречий, Питеру этот неопределённый тон всё равно не понравился (чем-то таким, о чём самому ему потребуются годы для хоть какой-то догадки), только потому он и продолжил борьбу за выживание:
— А ты что, думаешь, ты один такой «урод»? Ты знаешь, какие уроды бывают?!… Не приведи господь! Кстати, а если этот господь меня создал… ну, не господь, кто-нибудь ещё, не в этом суть… Так вот, если он меня создал такого «умного», а я наделал чёрт знает каких делов, а потом ещё посмотрел в прошлое на самого себя, и решил: дай-ка я избавлюсь от этого придурка. Ну, что скажешь? Как на это посмотрит наш «папаша»? Разве ему не захочется сделать ещё более умного урода, который, вместо города, сотрёт с лица не только и весь мир, но и вообще, какую-либо возможность возникновения жизни?
— Кстати, а что она в том бараке делает? у нас ведь получше дом… Да и что случилось, почему вы не вместе?!… — судя по голову, Питер, кажется, уже начинал в чём-то догадываться, но тот ему быстро ответил на все возможные вопросы:
— А она зареклась жить с убийцей. Мало того, хотела ещё сообщить в соответствующие органы, но… пути-то я все отрезал… А то, что ты подразумеваешь под «толстухой» — это, можно сказать, капля; ничтожная еле различимая капля, в сравнении с океаном… «толстуха»-то как-никак похудела, но что это за толстуха была, ты бы видел! Казалось, что чем больше она пожирает, тем больше в ней пробуждается и пробуждается великое чувство голода, а оно, скорее, было далеко не так…
Опять воображение его не дошло до сути, — подумалось Питеру, пока тот установил свою небольшую паузу, — если, конечно, моя небольшая тяга преувеличивать не возросла в нём до своеобразных размеров… на пару с его механизмом чувств.
— Себя саму сожрала бы одним укусом, если б не запаслась вовремя целой кучей разнообразных сладостей. Но пути я ей все отрезал! — повторил он, и казалось, что в тоне его прозвучало что-то вроде злорадства, или чего-то такого. И на какое-то мгновение Питеру показалось, что «он» из своей супруги создал что-то совсем другое, и создал наверняка во благо своему приболевшему воображению… — все до единого! — ещё жутче.
— Слушай, да это же галиматья какая-то получается, — серьёзно изумился Пит, по всей видимости решив сменить эту прогрессирующую тему досконального изложения очередной подробности, — ты прикончил целый город, а соседние-то города остались; мир весь ты не стёр же с лица земли?
— Да нет, не то…
— А, — дал он свободу мыслям, и те, похоже, от неожиданности и на радостях изолировали его разум на некоторое время, вот слова и полетели с детской непроизвольностью, — или ты небось мысленно стёр весь этот город не только с лица земли, а даже с лица реальности? перенёс его, наверно, в какой-нибудь другой мир? Или, скорее всего…
— А что, неплохая кстати идея! — очаровался он, не дослушав «своего собеседника» до конца, — и как это я сам до неё не додумался! А то, понимаешь ли, залез в подземелье с перепугу!
— Так ты, значит, это подземелье вообразил? — сделал он собственный вывод.
— Почти. Только, чтоб придумать ему как можно больший оттенок правдоподобия, сам понимаешь, пришлось усилить своё воображение, попотеть где-то около часа, если не больше, надо же всё-таки представить, что оно такое на самом деле существует.
— А то я и смотрю, заблудиться в нём невозможно просто. А тех жертв? — продолжил было он, но…
— А это так себе! — вдруг вскинулся он, как-то неестественно улыбаясь, — шутка! тоже шутка!
Вот это да! — испугался Пит, но выражение лица, как всегда, выражало только искреннее любопытство; оно, словно замерло от этого испуга и не успело преобразиться, — что это он от меня… в смысле от себя самого так скрыть хотит?
— А, понятно, — произнёс он совершенно естественным голосом. — Меня, значит, как и в том кошмаре, просто перепугать хотел. Да?
— Ну, а почему бы и не поразвлечься немного?
Но Питера в это время осенила одна блестящая идея:
— Так ты, значит, вызвал меня, чтоб поправить своё прошлое? — повторил он, как бы не к стати.
— Нет, чтоб поправить твоё будущее, это существенная разница. — Но никакой, тем более существенной, разницы явно не было видно.
— А не проще ли возвратить всё население на своё место? — игнорировал он его ответ.
— Нет, не проще. Есть кое-какие помехи; одна из них — ты и я. Соображаешь? Мы уроды, которых надо ликвидировать, и чем быстрее, тем лучше. Тебя уже нет; как говорится, ушёл и не вернулся, считай — пропал без вести. Видишь, как. А теперь, что касается меня… то, что я тут накуролесил, не вписывается ни в какие рамки. Так что, сам видишь, мы, как говорится, в другом миру. Всё просто, как дважды два: и никто не пострадал, и самого главного урода больше не существует в реальности, которой он и к чёрту не нужен. Вот и вся штука.
Но, не смотря ни на какие внутренние войны всевозможных духов противоречий, Питеру этот неопределённый тон всё равно не понравился (чем-то таким, о чём самому ему потребуются годы для хоть какой-то догадки), только потому он и продолжил борьбу за выживание:
— А ты что, думаешь, ты один такой «урод»? Ты знаешь, какие уроды бывают?!… Не приведи господь! Кстати, а если этот господь меня создал… ну, не господь, кто-нибудь ещё, не в этом суть… Так вот, если он меня создал такого «умного», а я наделал чёрт знает каких делов, а потом ещё посмотрел в прошлое на самого себя, и решил: дай-ка я избавлюсь от этого придурка. Ну, что скажешь? Как на это посмотрит наш «папаша»? Разве ему не захочется сделать ещё более умного урода, который, вместо города, сотрёт с лица не только и весь мир, но и вообще, какую-либо возможность возникновения жизни?
Страница
30 из 35
30 из 35
