Добавить в моё избранное
123 мин, 37 сек 2327
Сердце его ещё сильнее сжалось, когда он прочёл всё, что чёрным по белому было выведено на этом заросшем грязью и пылью жетоне.
ЗА ПОВОРОТОМ НАПРАВО НАЧИНАЕТСЯ Tangled-street. Эта надпись въелась ему в самую глубину взгляда. Держалась она там какое-то мгновение, но мгновение это вдруг застопорилось на самой середине и превратилось в бесконечность, которую надо было немедленно прервать, иначе дальше будет очень плохо.
Я тут стоять собрался, и смотреть на эту надпись, или искать двадцать пятый дом? — жёстко спросил он себя, и заметил, что не просто спросил, а произнёс заклинание, с помощью которого неземная надпись настенного знака тут же оставила в покое его взгляд. Он был свободен почти полностью, и волен управлять собою именно так, как ему захочется. И он собрался отправиться в поиски двадцать пятого дома улицы Танглед, но вдруг остановился, жуткая мысль его одолела:
А в переводе с английского, tangled: запутанный! Надо же? Запутанная улица! В полностью опустошённом городе, который откровенно напоминает бермудский треугольник, как в «Лангольерах» по Стивену Кингу, такие названия немыслимы. Да-да, они чем-то напоминают бред сивой кобылы! Что я, совсем что ли ополоумел? — И он уже собрался поворачивать назад, но в глаза ему случайно опять упала эта дьявольская надпись…
— О, чёрт побери! Да что это такое, а?! — не сдержался он и сразу почувствовал, как надпись стала намного резче первой. Ему показалось, что надпись способна не только придавать мучительнейшей смерти, и своей воле, но и исчезать вовремя…
— Да ладно, ладно! — заорал Питер, деревенея от невыносимой боли в глазах, — поищу я этот двадцать пятый дом, только отпусти!
Кому (чему) он крикнул, не имеет значения, но он и сам не заметил, что взгляд его, оказывается, был совершенно свободен. Вся «дьявольская надпись» — не меньше, чем самообман. Потому что, когда он глянул на жетон повторно, то не заметил там надписи. Больше было похоже, что какие-то идиоты неизвестно чем пригвоздили к стене эту бессмысленную жестянку. Хотя, она смотрелась бы вполне логично, если стена была намагничена!
Он прошёл по тротуару направо и загнул за угол, всё, как и говорилось в надписи, с которой он успел поближе познакомиться.
Раз я мужчина, а не дерьмо какое, — заметил он себе, — то должен держать слово! крепко держать!
А Танглед-стрит, тем временем уже прилично открылась взору своего нового гостя; открылась во всей своей жуткой красе.
Выглядела эта улица намного кошмарнее всего, что ему довелось увидеть с того момента, как переполненная транспортом дорога вдруг оказалась заброшенной.
Питера посетило такое предчувствие, будто он попал именно на ту улицу, которая некогда позволила чумной эпидемии навестить себя. Двух-трёхэтажные дома стояли в ряд плотной стеной, но они были пусты, если судить по плотно заколоченным дверям и окнам. Однако, это не значит, что Пит полностью отчаялся и решил дальше никуда не ходить, ведь он вспомнил о слове, которое дал вслух.
Да и не возвращаться же мне домой с пустыми руками, — подзадоривал он себя больше не останавливаться, и шёл вперёд, надеясь только на удачу. Насколько он себя помнит, то почти каждый раз старался, как мог, лелеять только удачу, и в результате что-то получалось, но не всегда.
Солнце, между тем, загородила громадная туча, и милое солнечное утро преобразовалось в мрачный вечер перед кошмарной ночью ужасов сумасшедшей бури.
Ну наконец-то! — обрадовался он, когда посмотрел налево и увидел дом, в котором вообще не было двери.
А может, это и есть двадцать пятый дом? — мысленно спросил он себя, и ничего не ответив, вошёл в эту низкорослую трёхэтажку.
Бог ты мой! — удивился он, — а здесь ещё и живут!
На верхней площадке дверь была архитектурно обита кожей. Тогда он решил подняться и постучать в эту единственную дверь в доме (которая является образцово-показательным примером для остальных, замурованных непробиваемым чёрным дубом), а если ему ещё и откроют на стук, то сразу же осведомиться о всём, что он ещё считает загадочным. Но не успел он сделать и полшага к двери, как из подвала донёсся какой-то неразличимый звук.
Да ну его к чёрту! — отозвался он мысленно о звуке и зашагал вверх по лестнице… н уже подошёл к двери; ему оставалось только постучать в дверь и дождаться результата, но… вместо очередного звука, из подвала донёсся стон. Стон этот походил на стон вечного мученика из бездонной пропасти ада.
По-моему, это женщина, — размышлял он, стоя у двери, — и ей нужна помощь. Боже, как она простонала, бедняга! Ей надо срочно помочь! — и он уже побежал вниз по лестнице. — Что я, буду оставлять её в беде из-за своего детского страха? А если это ловушка? — И он уже продолжал спускаться с полной осторожностью.
Спускаться надо было очень тихо, чтобы не испугать эту пожилую женщину.
ЗА ПОВОРОТОМ НАПРАВО НАЧИНАЕТСЯ Tangled-street. Эта надпись въелась ему в самую глубину взгляда. Держалась она там какое-то мгновение, но мгновение это вдруг застопорилось на самой середине и превратилось в бесконечность, которую надо было немедленно прервать, иначе дальше будет очень плохо.
Я тут стоять собрался, и смотреть на эту надпись, или искать двадцать пятый дом? — жёстко спросил он себя, и заметил, что не просто спросил, а произнёс заклинание, с помощью которого неземная надпись настенного знака тут же оставила в покое его взгляд. Он был свободен почти полностью, и волен управлять собою именно так, как ему захочется. И он собрался отправиться в поиски двадцать пятого дома улицы Танглед, но вдруг остановился, жуткая мысль его одолела:
А в переводе с английского, tangled: запутанный! Надо же? Запутанная улица! В полностью опустошённом городе, который откровенно напоминает бермудский треугольник, как в «Лангольерах» по Стивену Кингу, такие названия немыслимы. Да-да, они чем-то напоминают бред сивой кобылы! Что я, совсем что ли ополоумел? — И он уже собрался поворачивать назад, но в глаза ему случайно опять упала эта дьявольская надпись…
— О, чёрт побери! Да что это такое, а?! — не сдержался он и сразу почувствовал, как надпись стала намного резче первой. Ему показалось, что надпись способна не только придавать мучительнейшей смерти, и своей воле, но и исчезать вовремя…
— Да ладно, ладно! — заорал Питер, деревенея от невыносимой боли в глазах, — поищу я этот двадцать пятый дом, только отпусти!
Кому (чему) он крикнул, не имеет значения, но он и сам не заметил, что взгляд его, оказывается, был совершенно свободен. Вся «дьявольская надпись» — не меньше, чем самообман. Потому что, когда он глянул на жетон повторно, то не заметил там надписи. Больше было похоже, что какие-то идиоты неизвестно чем пригвоздили к стене эту бессмысленную жестянку. Хотя, она смотрелась бы вполне логично, если стена была намагничена!
Он прошёл по тротуару направо и загнул за угол, всё, как и говорилось в надписи, с которой он успел поближе познакомиться.
Раз я мужчина, а не дерьмо какое, — заметил он себе, — то должен держать слово! крепко держать!
А Танглед-стрит, тем временем уже прилично открылась взору своего нового гостя; открылась во всей своей жуткой красе.
Выглядела эта улица намного кошмарнее всего, что ему довелось увидеть с того момента, как переполненная транспортом дорога вдруг оказалась заброшенной.
Питера посетило такое предчувствие, будто он попал именно на ту улицу, которая некогда позволила чумной эпидемии навестить себя. Двух-трёхэтажные дома стояли в ряд плотной стеной, но они были пусты, если судить по плотно заколоченным дверям и окнам. Однако, это не значит, что Пит полностью отчаялся и решил дальше никуда не ходить, ведь он вспомнил о слове, которое дал вслух.
Да и не возвращаться же мне домой с пустыми руками, — подзадоривал он себя больше не останавливаться, и шёл вперёд, надеясь только на удачу. Насколько он себя помнит, то почти каждый раз старался, как мог, лелеять только удачу, и в результате что-то получалось, но не всегда.
Солнце, между тем, загородила громадная туча, и милое солнечное утро преобразовалось в мрачный вечер перед кошмарной ночью ужасов сумасшедшей бури.
Ну наконец-то! — обрадовался он, когда посмотрел налево и увидел дом, в котором вообще не было двери.
А может, это и есть двадцать пятый дом? — мысленно спросил он себя, и ничего не ответив, вошёл в эту низкорослую трёхэтажку.
Бог ты мой! — удивился он, — а здесь ещё и живут!
На верхней площадке дверь была архитектурно обита кожей. Тогда он решил подняться и постучать в эту единственную дверь в доме (которая является образцово-показательным примером для остальных, замурованных непробиваемым чёрным дубом), а если ему ещё и откроют на стук, то сразу же осведомиться о всём, что он ещё считает загадочным. Но не успел он сделать и полшага к двери, как из подвала донёсся какой-то неразличимый звук.
Да ну его к чёрту! — отозвался он мысленно о звуке и зашагал вверх по лестнице… н уже подошёл к двери; ему оставалось только постучать в дверь и дождаться результата, но… вместо очередного звука, из подвала донёсся стон. Стон этот походил на стон вечного мученика из бездонной пропасти ада.
По-моему, это женщина, — размышлял он, стоя у двери, — и ей нужна помощь. Боже, как она простонала, бедняга! Ей надо срочно помочь! — и он уже побежал вниз по лестнице. — Что я, буду оставлять её в беде из-за своего детского страха? А если это ловушка? — И он уже продолжал спускаться с полной осторожностью.
Спускаться надо было очень тихо, чтобы не испугать эту пожилую женщину.
Страница
4 из 35
4 из 35
