Мания убийства

— Придётся, — согласился с ней Питер и устремился к выходу, надеясь как можно скорее отыскать телефонный автомат и осведомиться насчёт этого заранее сомнительного комиссара полиции, и самое главное — не попасть в какую-нибудь передрягу, что с ним нередко случается, особенно в такие минуты.

Машина ждала своего хозяина именно там, где он её оставил. Только Питеру казалось нудным — выгонять автомобиль из гаража, пыхтеть вместе с ним, и всё такое. Почему бы не прогуляться пешком? — спросил он себя и ответил: — Идиотская, конечно, идея. Но всё-таки, мне кажется, пешком будет намного удобнее и элегантнее, потому что в наше сумасшедшее время даже собаки пешком не ходят! А я не собака, потому и пойду пешком, — постарался он проимпровизировать эту пустую отговорку для своего положения, и пошёл пешком искать первый попавшийся телефонный автомат.

Последнее удовольствие, которое довелось испытать Питеру, это наслаждение живописным садом. Наслаждение красотой и благоуханием в полной мере завершилось сразу, как только сад закончился и Питеру пришлось распахнуть ворота, «ведущие в ад» и распрощаться с этим райским уголком. А он так и сделал.

Чёрта с два чего ты тут найдёшь, — заявил он себе в полной уверенности, не переставая разглядывать, как экзотические экспонаты, все окружающие его стороны.

Первая преграда, которую ему предстояло преодолеть, была дорогой. Если взглянуть его глазами на машины, которые носились как сумасшедшие, то запросто можно определить их намерения: каждая так и норовит сбить его сразу, как он ступит на дорогу хоть одной ногой.

Ну и до скольки я тут стоять собрался? — спросил он себя, и вместо ответа побрёл по тротуару. — Должен же быть где-нибудь светофор или переход… Думаю, что не должен. Мне, лично, он ничего не должен.

Машины разъезжали одна за другой, сохраняя дистанцию между собой не больше пяти футов, и Питеру казалось, что такая картина продолжается и ночью, что длится она круглосуточно. И придётся ему возвращаться назад и «седлать» свой неповоротливый «шевроле», чтобы с его помощью перебраться через эту бесконечно движущуюся гряду безумных роботов, созданных и управляемых человеком (если не наоборот). Смешно, не правда ли? — подумалось Питу. Действительно, смешно; и до ужаса нудное зрелище, ведь потом, с помощью своего «автотранспорта», ему придётся рыскать по узким пешеходным улочкам, в поисках телефонного автомата, поскольку машину в незнакомой местности оставлять небезопасно. Только Питеру это показалось не настолько смешным и нудным, насколько чуть ли не до непристойности унизительным. Была бы его воля, он предпочёл бы сгореть в аду, чем заниматься этим саморазложением.

— Да пропадите вы пропадом, — простонал Пит, ещё раз взглянув на дорогу, переполненную машинами, и собрался возвращаться домой. Он случайно вспомнил, о чём забыл спросить Альву. Дело в том, что она ему не сказала, как «телеграмма» попала в их дом. А что, если она видела, как её притащил какой-то полицейский? Ему казалось, что это может всё объяснить, и устранить необходимость искать по улицам «телефон-невидимку».

Обращался Питер с таким проклятием ко всем машинам, наводнившим проезжую часть, но ни в коем случае не к тому, кто устроил ему эту кутерьму, таинственного Ван Стэлна в его голове даже близко не было во время проклятия. Может быть, он специально вылетел из памяти этого человека. Питеру же было совершенно на всё наплевать, даже на гарантируемые последствия за неявку, которые наверняка были уже где-то далеко от того, что осталось в его памяти. Питер Хьюрон твёрдо решил возвратиться домой, и он уже отвернулся в сторону и зашагал прочь, как… остановился, потому что сердце его ёкнуло от такой жуткой неожиданности. Сначала ему показалось, что он оглох, но когда осмотрелся… его действительно повергло в ужас всё, что он увидел вокруг. Всё скорее походило на какое-то кошмарное фантасмагорическое видение, если не на натуральный фильм ужасов, в центр действий которого попасть, оказывается, очень нетрудно. Во-первых, дорога: она была совершенно пуста. Вокруг стояла гробовая тишина, словно всё живое вдруг внезапно вымерло, или вымерло давно уже, и Пит только пробудился от своего нескольковекового летаргического сна…

Вообразить можно всё, что угодно, но Пит… Вскоре он стал понимать, что видит действительность, или, скорее всего, внушил себе это.

А может, они устали ездить? — спросил он себя. — Ну, мало ли, надо же хоть какие-то промежутки в движении делать. Здорово будет, если я сейчас стану переходить эту дорогу, а перерывчик этот возьмёт, да и закончится… — Прервал его не испуг, это было ещё страшнее; какое-то ненормальное изумление. Он заметил, что дорога и всё, что его окружает, страшно заброшено и запущено. «А что, если я сейчас начну её переходить, но выяснится, что она запущена так сильно, что провалится подо мной?!»

Он не решился переходить дорогу, пока не обратил внимание на один настенный знак.