Наказание

Зайдя внутрь, Семенов обнаружил сонного дежурного, полусидящего и одновременно полулежащего за потертым письменным столом.

— Управление ФСБ. Специальный отдел, — он показал ему свое удостоверение.

Тот, даже не глядя в документик, ответил ему кислым туманным взглядом.

— Мне нужен следователь Пархоменко, — решил уточнить цель своего визита Семенов.

— Кабинет двадцать четыре, — обиженно проговорил дежурный и почему-то отвернулся.

Видимо гостей из столицы здесь не очень любят. С опаской поднявшись на второй этаж, Семенов вошел в вышеуказанный номер и обнаружил там капитана Пархоменко в весьма не лучшем настроении. Вид у него был заметно потрепанный и невыспавшийся. Мутный взгляд мешковатых глаз, угрюмое серое лицо, густые черные волосы клочками взъерошены.

— Я — агент Семенов из управления ФСБ, — представился он.

— А это вы, — как-то совсем безрадостно отозвался следователь. — Мне о вас звонили. Я знаю.

— Вот и хорошо. Значит, у вас хотя бы телефон работает.

Пархоменко его шутку не оценил.

— Мне нужны все материалы по этим двум убийствам.

— Четырем… — почти себе под нос пробубнил тот.

— В смысле «четырем»? Что-то я не понял? — Семенов насторожился.

— Сегодня утром обнаружен четвертый труп. Тело уже опознали. Это Казаченко Мария Владимировна. Так же ученица 10 класса. Проживала по улице Клементьевской, дом 6. Ее нашли недалеко от собственного дома в зарослях. Смерть наступила предположительно около полуночи в результате удушения полотенцем.

— Полотенцем? — переспросил Семенов.

— Именно, — совсем угрюмо подтвердил Пархоменко. — Ее сначала ударили чем-то тяжелым по голове, а потом в горло затолкали обычное кухонное полотенце… полностью. От него она и задохнулась. Кроме обширной гематомы на затылке, никаких других следов насилия, ссадин или царапин на теле убитой мы не обнаружили. Такое ощущение, что она даже не сопротивлялась.

— Да, странный факт. Нашли что-нибудь на месте убийства?

— Как и в предыдущих трех случаях — ничего. Ночью опять был дождь, поэтому следов практически не осталось. Явное присутствие второго лица, но ничего конкретного о нем наш эксперт сказать не может. Да и уверенности в том, что ее убили именно там, где мы ее нашли, тоже нет. Дождь был достаточно сильный, а вот одежда на теле практически не промокла. Факт говорит о том, что убивали ее в другом месте, скорее всего в сухом помещении, а тело оказалось в кустах уже под утро.

— Так что же она сама с полотенцем во рту туда пришла? Должны же остаться на грязи отпечатки протектора шин или обуви.

Глаза капитана от подавленной усталости преобразились в презрительную злость.

— Говорю же вам: не было там никаких следов. Мы осмотрели все, листик за листиком, веточку за веточкой. Вот, можете сами ознакомиться. Теперь это ваше дело, — тот сунул ему увесистую папку с документами и фотографиями. — Здесь я собрал все наработанные материалы, включая опросы жильцов окрестных домов и возможных свидетелей по всем четырем эпизодам.

— Каким, нахрен, четырем?! — уже с нескрываемым раздражением в голосе спросил Семенов. — Мне известно о двух, но теперь уже трех убийствах!

Тут либо сам Семенов разучился считать, либо капитан что-то недоговаривал. Вероятнее всего последнее и Пархоменко вынужден был признаться.

— Мы скрыли факт второго убийства, — голос его задрожал, взгляд снова стал болезненно уставшим.

— Чего?! — раздражение Семенова перерастало в яростное негодование.

— Да. — От стыда, а скорее от горечи собственного бессилия, тот встал из-за стола и отвернулся к окну. — 20 марта недалеко от дома 4 по улице Академика Павлова за гаражами был обнаружен труп Никитиной Натальи Андреевны, 1995 года рождения, ученицы 9 класса школы Љ4. По заключению эксперта смерть наступила в результате потери крови от множественных ножевых ранений…

— И?! — ему совершенно не хотелось выслушивать официальную сводку происшествий, а больше всего интересовал вопрос сокрытия преступления органами следствия.

— Было принято решение не афишировать ее смерть, поскольку второе убийство вызвало бы волну негодования и страха у людей. Паника в городе никому не нужна. До выяснения всех обстоятельств дела никто ничего не должен был знать.

— Но когда произошло третье убийство и им заинтересовалось ФСБ, то тут у вас выхода не осталось? И народу глаза залепить уже нечем?

— Мы надеялись сами во всем разобраться и поймать этого урода, но улик или каких-то зацепок слишком мало, проще говоря, никаких. И нам действительно ничего другого не оставалось. — С минуту помолчав, Пархоменко с тоскою добавил, — Наш город всегда был тихим и спокойным, люди знать не знали, что опасно гулять по ночам или не закрывать двери. Никто не хочет, чтобы здесь что-то начало меняться и уж тем более никто не хочет бояться того, что их ребенок может вот так вот… умереть.