109 мин, 47 сек 15465
А лицо ее сейчас было рельефно покрыто белым лунным светом и желтым домашним, словно она одновременно принадлежала двум разным мирам.
Но тут мои глаза, привыкшие к полумраку, различили за окном движение. Прямо напротив располагались два цеховых корпуса, и ними, под крытым навесным переходом, что-то активизировалось. Там, в темноте, заиграли тени. Изредка возникали какие-то отблески, освещающие фигуры, похожие на человеческие, но юркие и сутулые.
— Это и есть сюрприз? Это мутанты? — негромко спросил я, легко поворачивая Лику к окну.
Она кивнула, а я весь обратившись в наблюдение за тенями.
— Есть бинокль?
— Я расскажу тебе больше, чем ты мог бы увидеть в бинокль.
— Неужели? Наконец-то.
— Мутанты, это бывшие сотрудники комбината. Они еще похожи на людей некоторое время…
Лика направилась к кровати и легла на покрывало. Я, постояв еще немного у окна, сел рядом в кресло.
— Я попытаюсь рассказать тебе все… — произнесла она ровным голосом, словно боялась потерять самообладание. — Но… не факт, что это так и есть на самом деле. Это лишь моя интерпретация.
— Ты самокритична, я уже это заметил. Но расскажи уж хоть что-нибудь.
— Как только обнаружили объект, сразу начались изменения с людьми, — начала Лика взволнованным голосом. — Но не внешние, а поведение. Первая странность проявилась в том, что о находке не известили власти. Затем на комбинате ввели режим, отменили отпуска, поставили охрану на станции, и покинуть комбинат стало невозможно. Считанным людям сохранили свободу передвижения. Но самое странное, что сотрудники в массе своей не только не возмутились, но даже как будто не удивились — словно так и надо. Мне это странно, тебе вот… странно, а им — нет. И говорить об этом бесполезно. Словно на них шоры надели…
— А забор зачем? Что там такое?
— Через некоторое время часть работников стала мутировать. Человеческое из них уходило, звериное проступало. Постепенно. Но обреченные, не измененные еще внешне, но в которых уже пошел процесс, начали искать заброшенные места, где бы смогла завершиться мутация. Это были пустующие квартиры — комбинат сильно сократился за последние годы — заброшенные склады, цеха — всего этого много в той части Медвежьего. Мутировав, обреченные становились смертельно опасны. Поэтому и поставили забор и завезли оружие — директор смог купить автоматы.
— А, так значит, там резервация мутантов? А почему их не изолируют еще здесь?
— Не знаю. Мне не докладывают о состоянии дел, Антон, — Лика порывисто вздохнула, как вздыхают после рыданий. — На самом деле я знаю очень мало, и то, это мои собственные выводы, которые могут быть ошибочны.
— Вот как, — сказал я, и на несколько секунд задумался. — Внешняя часть ситуации наконец понятна. А вот внутренние механизмы пока не ясны. И главное — почему руководство не дало знать о находке центру? Даже тогда, когда стали мутировать люди.
— Можно мы это потом обсудим? — спросила Лика.
— А что мешает поговорить сейчас. Мне, например, очень интересны причины мутации персонала. Как бы не стать одним из…
— Надо, чтобы ты сейчас проводил меня в заброшенную часть поселка. За забор. Безотлагательно.
— Что? — мне показалось, что я не расслышал.
— Мне надо туда.
— Хочешь к мутантам? — я выпрямился в кресле.
— Нет… Но я хочу покинуть Медвежий. И я знаю, где в той части есть исправный вездеход. Нужно лишь горючее.
— И ты знаешь, как преодолеть охраняемый периметр?
— Да.
— А нас там не сожрут?
— У меня есть оружие.
Я задумался. Неожиданный поворот событий. И обдумать его требовалось время. Но это время Лика мне давать явно не собиралась.
— Сегодня — нет, — твердо сказал я. — Но обещаю подумать.
— Здесь ты можешь не успеть выполнить свое обещание подумать, — Лика приподнялась на локте и бледный свет разлился по ее лицу. — И лучше бы ты решил прямо сейчас. Я боюсь потерять тебя. Надеюсь, и ты не хочешь потерять меня.
— Ты думаешь, руководство ликвидирует меня по завершении исследований?
— Нет. Но ты можешь перестать быть человеком. И тогда думать будет некому.
— Поэтому ты у окна сказала: «Мне страшно и тебя»?
— Да.
— А я подумал — это лишь любовная метафора…
Лика так горько усмехнулась, что мне стало ясно — о любви речь не шла.
— Ладно. Подумаю у себя, — я неохотно встал.
— Останься. Ты сам сказал: «Нам надо быть вместе». И был прав. А думать можно и здесь.
Тем временем в глаза вновь бросились странные отсветы с той территории.
— Чай у тебя есть? — спросил я.
— Сколько угодно.
— Тогда остаюсь, — миролюбиво сказал я. — Чай помогает думать.
— Только учти, ты не делаешь мне одолжение.
Но тут мои глаза, привыкшие к полумраку, различили за окном движение. Прямо напротив располагались два цеховых корпуса, и ними, под крытым навесным переходом, что-то активизировалось. Там, в темноте, заиграли тени. Изредка возникали какие-то отблески, освещающие фигуры, похожие на человеческие, но юркие и сутулые.
— Это и есть сюрприз? Это мутанты? — негромко спросил я, легко поворачивая Лику к окну.
Она кивнула, а я весь обратившись в наблюдение за тенями.
— Есть бинокль?
— Я расскажу тебе больше, чем ты мог бы увидеть в бинокль.
— Неужели? Наконец-то.
— Мутанты, это бывшие сотрудники комбината. Они еще похожи на людей некоторое время…
Лика направилась к кровати и легла на покрывало. Я, постояв еще немного у окна, сел рядом в кресло.
— Я попытаюсь рассказать тебе все… — произнесла она ровным голосом, словно боялась потерять самообладание. — Но… не факт, что это так и есть на самом деле. Это лишь моя интерпретация.
— Ты самокритична, я уже это заметил. Но расскажи уж хоть что-нибудь.
— Как только обнаружили объект, сразу начались изменения с людьми, — начала Лика взволнованным голосом. — Но не внешние, а поведение. Первая странность проявилась в том, что о находке не известили власти. Затем на комбинате ввели режим, отменили отпуска, поставили охрану на станции, и покинуть комбинат стало невозможно. Считанным людям сохранили свободу передвижения. Но самое странное, что сотрудники в массе своей не только не возмутились, но даже как будто не удивились — словно так и надо. Мне это странно, тебе вот… странно, а им — нет. И говорить об этом бесполезно. Словно на них шоры надели…
— А забор зачем? Что там такое?
— Через некоторое время часть работников стала мутировать. Человеческое из них уходило, звериное проступало. Постепенно. Но обреченные, не измененные еще внешне, но в которых уже пошел процесс, начали искать заброшенные места, где бы смогла завершиться мутация. Это были пустующие квартиры — комбинат сильно сократился за последние годы — заброшенные склады, цеха — всего этого много в той части Медвежьего. Мутировав, обреченные становились смертельно опасны. Поэтому и поставили забор и завезли оружие — директор смог купить автоматы.
— А, так значит, там резервация мутантов? А почему их не изолируют еще здесь?
— Не знаю. Мне не докладывают о состоянии дел, Антон, — Лика порывисто вздохнула, как вздыхают после рыданий. — На самом деле я знаю очень мало, и то, это мои собственные выводы, которые могут быть ошибочны.
— Вот как, — сказал я, и на несколько секунд задумался. — Внешняя часть ситуации наконец понятна. А вот внутренние механизмы пока не ясны. И главное — почему руководство не дало знать о находке центру? Даже тогда, когда стали мутировать люди.
— Можно мы это потом обсудим? — спросила Лика.
— А что мешает поговорить сейчас. Мне, например, очень интересны причины мутации персонала. Как бы не стать одним из…
— Надо, чтобы ты сейчас проводил меня в заброшенную часть поселка. За забор. Безотлагательно.
— Что? — мне показалось, что я не расслышал.
— Мне надо туда.
— Хочешь к мутантам? — я выпрямился в кресле.
— Нет… Но я хочу покинуть Медвежий. И я знаю, где в той части есть исправный вездеход. Нужно лишь горючее.
— И ты знаешь, как преодолеть охраняемый периметр?
— Да.
— А нас там не сожрут?
— У меня есть оружие.
Я задумался. Неожиданный поворот событий. И обдумать его требовалось время. Но это время Лика мне давать явно не собиралась.
— Сегодня — нет, — твердо сказал я. — Но обещаю подумать.
— Здесь ты можешь не успеть выполнить свое обещание подумать, — Лика приподнялась на локте и бледный свет разлился по ее лицу. — И лучше бы ты решил прямо сейчас. Я боюсь потерять тебя. Надеюсь, и ты не хочешь потерять меня.
— Ты думаешь, руководство ликвидирует меня по завершении исследований?
— Нет. Но ты можешь перестать быть человеком. И тогда думать будет некому.
— Поэтому ты у окна сказала: «Мне страшно и тебя»?
— Да.
— А я подумал — это лишь любовная метафора…
Лика так горько усмехнулась, что мне стало ясно — о любви речь не шла.
— Ладно. Подумаю у себя, — я неохотно встал.
— Останься. Ты сам сказал: «Нам надо быть вместе». И был прав. А думать можно и здесь.
Тем временем в глаза вновь бросились странные отсветы с той территории.
— Чай у тебя есть? — спросил я.
— Сколько угодно.
— Тогда остаюсь, — миролюбиво сказал я. — Чай помогает думать.
— Только учти, ты не делаешь мне одолжение.
Страница
10 из 31
10 из 31